Мазур обернулся, посмотрел в ту сторону. Давешняя черная
точка росла на глазах, двигаясь с внушающей уважение скоростью, никак не
свойственной здешним рыбацким суденышкам.
– Накаркали, а? – прищурился Лаврик.
– Не помирай прежде смерти...– протянул Мазур.
В низком, остроносом силуэте просматривалось что-то
знакомое. Кораблик уклонился вправо, описывая широкую дугу, теперь он был виден
в профиль весь.
– Ну да,– сказал Мазур.– Узнаешь?
– Ну-ка, ну-ка... Только полиции нам не хватало для полного
счастья... К Дракону бежать, что ли?
– Не дергайся, особый отдел,– сказал Мазур угрюмо.– Имей те
отношение к властям или здешней полиции, нас бы уже через часок начали
трясти... Рутина какая-нибудь, они, надо полагать, тут частенько дозором
бродят.
Это был тот самый кораблик под желтым с черными полосками
полицейским вымпелом, что встретился им во время вылазки на катере. Тот самый
пулемет на носу – как и в прошлый раз. За пулеметом никого не было, что
позволяло расценивать визит как дружественный. Просто по обе стороны английской
крупнокалиберной скорострелки стояли человек восемь в знакомой форме. Кое-кто
из них ради сохранения равновесия по-простецки цеплялся за ствол пулемета, так,
словно на плетень облокотился.
– Вон того видишь? – тихо спросил Мазур.– Комиссар
Ксавье собственной персоной.
– Точно, он...
Кораблик, удерживаемый на месте ходами, встал как раз
напротив того места, где расположились они с Лавриком. По всему борту тянулись
кранцы из старых автопокрышек, что-что, а причалить к «Сириусу» он мог
свободно.
– Доброе утро, господа! – задрав голову, крикнул
комиссар.– Капитан, надеюсь, уже не спит?
– Разумеется,– сказал Мазур без особой
доброжелательности – у него сейчас не было охоты вести светские беседы с
кем бы то ни было.
– У меня к нему срочное дело. В связи с... последними
событиями на острове. Разрешите подняться на борт?
– Конечно,– сказал Мазур.– Передвиньтесь метров на пять
вперед, вам трап спустят...
Он повернулся к надстройке и громко свистнул в два пальца,
но палубный матрос и так уже спешил к тому месту. За кормой полицейского
суденышка вскипела вода, оно шустро рванулось на несколько метров, и рулевой
лихо застопорил ход так, что уже спускавшийся с борта «адмиральский» трап с
поручнями и перилами оказался аккурат напротив комиссара Ксавье. Научные
ребятки у лебедки смотрели на визитеров с любопытством, приставив ко лбу ладони
козырьком, а откуда-то справа появился лейтенант Ожье, надо полагать,
дисциплинированно спешивший с рапортом к своему непосредственному начальству.
Ксавье ловко взобрался по трапу, почти не касаясь руками
тонких перил. Одернул мундир, кивнул Мазуру:
– Как дела, все нормально?
– Работаем...– отделался Мазур скупой репликой.
Следом за комиссаром вереницей поднимались его люди –
трое, шестеро, семеро, многовато что-то...
Краешком глаза Мазур заметил, что лейтенант Ожье, уже было
подбежавший, повел себя странно: вдруг сбился с шага, уставясь на поднимавшихся
по трапу, сделал неловкое движение совершенно сбитого с толку человека,
вынужденного во мгновение ока выбрать какой-то вариант действий из целой кучи
мешавших друг другу побуждений. Его рука, все ускоряя движение, метнулась за
спину, к большой желтой кобуре, пальцы царапнули застежку...
И тут же лейтенант застыл в напряженной позе – прямо на
него сноровисто навели парочку автоматов.
Дальше все замелькало. Крайний слева полисмен, сделав
несколько быстрых шагов в сторону сгрудившихся у лебедки, выпустил длинную,
оглушительную очередь над их головами. Высокий ботинок на шнуровке впечатался
лейтенанту Ожье под вздох, и он скрючился, тут же получив сверху, по шее,
прикладом.
– Лежать! Лицом вниз!
– Лицом вниз, руки за голову!
– Руки вверх, руки выше!
Мазур медленно поднял руки. Предпринимать что-то в таких
условиях было бы самоубийством – на него с Лавриком уставилось с полдюжины
автоматов. Все, кто их держал, стояли на таком расстоянии, что о броске нечего
и думать.
– Мордой на палубу, кому говорю!
Ничего не соображая, да и не пытаясь сообразить, Мазур встал
на колени, растянулся вниз лицом на прогретых солнцем досках палубы. Рядом
устроился в той же позе Лаврик, он лежал слева, а справа охал и кряхтел
лейтенант Ожье. «Ни хрена не понимаю,– оторопело подумал Мазур, смыкая пальцы
на затылке.– Ожье – самый что ни на есть натуральный полицейский чин, его
сам Дирк сюда привез. Может, оказался засланным казачком, чьим-то там агентом?
Ну а нас-то с какой стати по этому поводу – мордой на палубу?»
Вывернув голову, прижавшись щекой к палубе, он лежал
неподвижно – ничего другого не оставалось. У самого лица тихо поскрипывали
новенькие ботинки прохаживавшегося возле них часового. Неподалеку слышались
крики – это укладывали физиономиями на палубу мирных советских ученых.
Трап поскрипывал и раскачивался – по нему взбегали новые полицейские.
– Ожье,– тихонько сказал Мазур.– Что за новости?
Страдальчески искаженная болью физиономия лейтенанта была
совсем рядом. Ожье, скрипя зубами, ответил:
– «Синие акулы», я узнал...
И замолчал, охнув, дернувшись от безжалостного пинка. Тут же
спину Мазура придавил тяжелый ботинок, и чей-то голос наставительно рявкнул:
– Молчать!
Тут бы и взметнуться, взять ногу на излом, пока не хрустнет
коленный сустав... Нет, рано. Непонятно, сколько их там, еще всадят пару очередей,
пока будешь выламывать часовому ноженьку...
– Вам не кажется, мистер Мазур, что это хороший заголовок
для детективного романа? – совершенно непринужденно произнес у него над
головой Ксавье.– «Визит комиссара Ксавье». Что вы молчите?
– Часовой не велит.
– Ничего, говорите...
– Что это все значит?
– Да сущие пустяки, если подумать,– весело сказал комиссар.–
Скоро вам все объяснят...
И отошел, судя по звукам. Тянулись минуты. Как ни странно,
Мазур почувствовал некоторое облегчение. Из-за того, что успел сказать бедняга
Ожье. Не власти, а сепаратисты. Значит, никакого скандала на весь «свободный
мир», никакого провала. Интересно, что им нужно? Заложники? Или...
– Мистер Мазур, можете встать,– сказал вернувшийся Ксавье.
– А от часового я не получу? – спросил Мазур не
двигаясь, старательно изображая запуганного оружием интеллигента.
– Помилуйте! Кто же это рискнет нанести телесные повреждения
советскому ученому, гостю нашей республики? Вставайте, мистер Мазур. Только, я
вас душевно предупреждаю, не вздумайте откалывать какие-нибудь номера. Мои люди
будут стрелять по ногам, что, в общем, не смертельно, однако крайне
неприятно... Ясно?
