– Подарю товарищу Панкратову, он просил,– охотно откликнулся
маэстро.– Когда вернемся в Ленинград, устрою выставку, это заранее было
обговорено, ну, а потом кое-что раздам, так сказать, натурщикам...– Он
уставился на Мазура хитрым птичьим глазом.– А не хотите ли вы, милейший, у меня
выпросить рисунок некоей молодой особы?
«Господи, и этот в курсе»,– мысленно охнул Мазур, опасаясь,
что покраснел. И произнес как можно равнодушнее:
– Я об этом не думал, но мысль неплоха... В самом деле. А я
вам красивую раковину раздобуду, идет?
– Согласен. Благо молодая особа судьбу рисунка не
оговаривала...
– Но дело, собственно, не в этом,– сказал Мазур.– Я вот
подумал, глядя на портрет нашего героического товарища Панкратова... Знаете, он
по скромности натуры постеснялся вам сказать, не хотел утруждать излишне...
– А в чем дело? – заинтересовался маэстро.
– Понимаете ли, Виктор Эрастович,– задушевно сказал Мазур,–
есть у моряков среди прочих и такая устоявшаяся традиция: они чертовски любят,
чтобы их портреты были украшены, ну, скажем, сигнальными флагами... Вот здесь,
к примеру,– он осторожно провел пальцем над портретом,– совсем неплохо
смотрелся бы флагшток с полудюжиной флагов...
– Думаете?
– Уверен. Сам Панкратов ни за что не попросит, он
деликатный, но могу вас заверить, ему очень понравится...
Седой смущенно признался:
– Знаете, Кирилл, я ведь совершенно не разбираюсь в этих
ваших сигнальных флагах...
– Большое дело! – фыркнул Мазур.– Хотите, подскажу в
минуту?
– Обяжете, голубчик...
– Значит, так,– воспрянул душой Мазур, видя, что розыгрыш
прекрасно удастся.– Можно карандашик и этот вот листок? Это, как легко
догадаться, Панкратов. Вот так, косо, идет у него за спиной флагшток. Шесть
флагов, смотрите и запоминайте. Сначала – прямоугольный, красный с желтым
крестом... вот так, у меня коряво получается, но вы улавливаете, а? Отлично.
Теперь – снова прямоугольник, желто-синий, нет, полосы вертикальные,
третий – треугольный, желто-красный, здесь цвета – по горизонтали,
потом... Самый последний чуть посложнее остальных... Улавливаете?
– Большое дело! – беззлобно передразнил его маэстро.–
Мы это сделаем не откладывая, в минуту...
Стоя у него за левым плечом, Мазур испытал нешуточное
удовольствие, глядя, как в соседстве с красивой проседью товарища Панкратова
возникают шесть сигнальных флагов. Все они были буквенные, сиречь обозначали ту
или иную букву алфавита и согласно «Военно-морскому своду сигналов СССР»
именовались следующим образом: «Яко», «Покой», «Иже», «Земля», «Добро», «Аз».
Любому понимающему человеку достаточно беглого взгляда – и товарищ
Панкратов опозорен навсегда. Подобные истории незамедлительно попадают в
морской фольклор и надолго в него впечатываются, особо удачные шутки и розыгрыши
поминают долгие года, они перепархивают с флота на флот, от Балтики до Курил,
обрастая смачными подробностями, сочиненными уже самими рассказчиками...
Главное, виновник небезобидной шутки так и останется
безнаказанным. Панкратов, моряк исключительно по названию и форме, в сигнальных
флагах не разбирается совершенно, как и в большинстве других морских реалий.
Много воды утечет, прежде чем этот портрет окажется у него на стенке, да и
потом еще не скоро отыщется кто-то, умеющий читать флаги,– общается Панкратов,
надо полагать, с такими же береговыми крысами. Но рано или поздно кто-то
понимающий определит, что к чему, вот только Мазур к тому времени окажется вне
пределов панкратовской мстительности, это уж точно. Хорошая месть, право, есть
в ней что-то от коварной изощренности Востока... Мазур был доволен собой.
На всякий случай следовало покинуть место преступления. Он
перешел на шлюпочную палубу, встал у металлического планшира и, бездумно
улыбаясь, смотрел на море, искрившееся мириадами солнечных зайчиков. «Сириус»
уже шел к далекому острову Баэ, еще в незапамятные времена прозванному Райским.
Как не впервые уже, старший лейтенант Кирилл Мазур испытал
приятно возбуждавшее чувство причастности к государственным тайнам. Мало кто из
адмиралов был в эту тайну посвящен, а вот старший лейтенант Мазур знал все или
почти все, потому что оказался среди тех, без кого в данный момент не
обойтись...
Двести с лишним лет назад, в семьсот семьдесят четвертом,
британский военный фрегат «Агамемнон», следуя из Индии в метрополию, был
застигнут штормом где-то в здешних местах, близ Ахатинских островов (к тому
времени уже лет тридцать как отобранных англичанами у оплошавших французов), и,
таково уж было его невезение, пошел ко дну едва ли не со всем экипажем. Шлюпки
с оставшимися в живых то ли разбило на безлюдных атоллах, коих в этих местах и
сейчас множество, то ли потопило тем же ураганом. Как бы там ни было, никто не
спасся.
История, в общем, банальная для любого океана, но в том-то
все и дело, что «Агамемнон» вез из Индии захваченные там огромадные ценности,
заключавшиеся главным образом в золоте и драгоценных камнях. И то, и другое,
как известно, может без всякого для себя ущерба пролежать на морском дне хоть
тысячу лет, нимало не утратив ценности, наоборот, лишь увеличив таковую. А
стоила вся эта музыка, как выразился Дракон вслед за Остапом Бендером,
миллиончиков тридцать долларов. По нынешним ценам.
Конечно, далее начинались многозначительные неясности и
умолчания. Мазуру, понятное дело, вовсе не полагалось знать иных подробностей.
Как вышло, что сведения о приблизительном месте катастрофы и грузе попали не к
потомкам адмирала Нельсона, а в Главный штаб советского военно-морского флота,
как вышло, что сами англичане оказались не у дел, Мазур представления не имел,
а спрашивать, конечно же, не полагалось. Впрочем, по большому счету, эти
подробности и несущественны. Главное, как было им сказано на инструктаже,
ценности до сих пор покоятся где-то на дне, вероятнее всего, в международных
водах, а потому любой, кто постарается их потихоньку извлечь, отнюдь не со всех
точек зрения может считаться злостно преступившим международное право.
Победителей не судят, в конце-то концов,– особенно если победитель проявит
похвальную скромность и не станет кричать о своих достижениях на всех углах...
И вообще, чем меньше вопросов, товарищи офицеры, тем лучше. Не дети малые, не
на портовом буксире службу несете, малость повидали зарубежный мир, кое-что
позвякивает на груди, так что высоким доверием облечены не зря. Через левое
плечо кругом, отбыть к месту дислокации. Соответствующие подписки взяты давно,
но дополнительная не помешает, так что навестите предварительно пятый
кабинетик...
Вот только предприятие, казавшееся на Родине чем-то вроде
лихого кавалерийского наскока, давно уже обернулось нудным и долгим блужданием
под водой, где дни походили один на другой, а находки вплоть до сегодняшнего
дня не имели ничего общего не только с «Агамемноном», но и со всем
восемнадцатым веком... Таково уж было их цыганское счастье. Остается надеяться,
что сегодняшние монеты с незадачливым Георгом эту поганую тенденцию все же
сломают. Вдруг да сломают...
