– Мисс Григ? – спросил незнакомый мужской голос.
– Да, я слушаю.
– Добрый вечер. Вы давно прилетели?
– Простите, с кем я говорю?
– Это Рязанцев. Мистер Хоган сказал, что вы могли бы
временно взять на себя обязанности моего пресс-секретаря. Мне было бы удобно,
если бы вы подъехали ко мне прямо сегодня вечером.
Маша почти не удивилась. Ее предупреждали, что Рязанцев,
скорее всего, позвонит ей сам. Он не сможет больше суток обходиться без няньки.
Люди из партийного пресс-центра его раздражают, никого из приближенных
уголовника Хавченко он к себе не подпустит. Что касается думского пресс-центра,
то Вика Кравцова позаботилась о том, чтобы никто не сумел ее заменить. В
одиночестве Рязанцев чувствует себя беспомощным. Джозеф Хоган протянул ему
соломинку, отрекомендовал Машу как самую подходящую няньку, заранее дал номер
ее телефона.
– Здравствуйте, Евгений Николаевич, спасибо за звонок, я
готова помочь вам, но дело в том, что как раз сегодня вечером я ужинаю с
сотрудником посольства… – Маша вдруг запнулась, потому что увидела Ловуда. Он
стоял в глубине двора у качелей и курил. Она не поверила своим глазам.
– Вы можете с ним как-то связаться и отменить этот ужин? Вы
мне нужны очень срочно, – сказал Рязанцев.
– Кажется, он уже здесь и ждет меня, – Маша вылезла из
машины и направилась к Ловуду, продолжая разговаривать, – мне несколько
неловко, я обещала…
– Кто он? Как его фамилия? – перебил Рязанцев.
– Его зовут Стивен Ловуд, он помощник культурного атташе.
– Я знаком с Лову дом. Если он обидится, свяжите меня с ним,
я сам все ему объясню и возьму вину на себя.
– Хорошо, – вздохнула Маша, – я к вам приеду, скажите, куда
именно и к которому часу.
Ловуд между тем заметил ее, быстро бросил сигарету, затоптал
окурок, словно он был школьником, а она завучем или директором.
– Скажите мне адрес, я пришлю за вами шофера, – заявил
Рязанцев в трубке. А Ловуд уже подошел к ней, расплываясь в фальшивой радостной
улыбке, и, ожидая, пока она закончит разговаривать по телефону, отечески
положил руку ей на плечо.
Маша назвала Рязанцеву переулок, номер дома и поймала
тревожный взгляд Ловуда. Он явно пытался уловить голос в трубке.
– А, это, кажется, где-то в районе Маяковки? – почему-то
обрадовался Рязанцев. – Тогда я могу сам за вами заехать. Я сейчас совсем
близко. Буду у вас буквально через двадцать минут. Помните, как мы танцевали
рок-н-ролл на вечеринке в честь юбилея факультета?
– Помню, – улыбнулась Маша.
– Быть моим пресс-секретарем – это примерно то же самое.
Когда она захлопнула крышку телефона, Ловуд повел себя более
чем странно. Не снимая руку с ее плеча, он обнял ее, притянул к себе и
поцеловал в щеку.
– Как же я рад вас видеть, Мери, вы даже не представляете.
Столик заказан на половину восьмого, ресторан здесь в двух шагах, мы можем
пройтись пешком. Погода отличная, после дождя легко дышится.
– Да, конечно, мистер Ловуд, я тоже очень рада вас видеть, я
бы с удовольствием прогулялась с вами и поужинала, но мне ужасно неловко.
Только что звонил Рязанцев, я ему зачем-то срочно понадобилась, и через
двадцать минут он будет здесь. Я сказала ему, что сегодня ужинаю с вами, но он
не терпит возражений.
На Ловуда было жалко смотреть. Он сначала густо покраснел,
потом сразу побледнел. Вероятно, он надеялся уже сегодня вытянуть из нее
информацию. Неужели все действительно так просто? Неужели именно он заказал
Бриттена и связался для этого с бандитами? Теперь они за ним следят. Судя по
обрывку телефонного разговора, который ей удалось вчера подслушать, у него требуют
денег, он отказывается платить. Он заказывал только Бриттена, а они убили еще и
Кравцову и теперь хотят получить двойной тариф?
– Простите меня, мистер Ловуд, – Маша сделала глупые и
жалобные глазки, – мне правда ужасно неудобно, но я не могу отказать Рязанцеву,
меня отправляли сюда для работы в его пресс-центре, и мистер Хоган лично просил
меня помочь ему по мере сил. Вы ведь понимаете, как ему сейчас сложно.
– Мне тоже сейчас нелегко, – заметил Ловуд, вымучивая
улыбку, – я потерял близкого друга. “Мерзавец, гад несчастный, у Тома трое
детишек, Вика Кравцова – молодая красивая женщина”, – заметила про себя Маша и,
улыбнувшись ему вполне натурально, предложила:
– Давайте поднимемся в квартиру, я хотя бы угощу вас чашкой
кофе, у нас еще есть минут пятнадцать до приезда Рязанцева, а учитывая пробки,
наверное, даже больше.
– И на том спасибо, – вздохнул Ловуд. Когда они зашли в
подъезд, старухи на лавочке проводили их суровыми взглядами, и донесся громкий
шепот:
– И не стыдно ей, сопливке, с таким старым связалась!
Она покосилась на Ловуда, но он, кажется, не услышал
язвительного замечания. Лицо его было тяжелым, напряженным, глаза за стеклами
очков бегали, веко дергалось.
Лифт не работал. Стали подниматься пешком.
– И все-таки мы обязательно должны поужинать, – проговорил
Ловуд, едва справляясь с одышкой, – думаю, третья попытка окажется удачной.
Давайте завтра, в это же время.
– Конечно, – Маша открыла дверь квартиры, – мне правда
ужасно неудобно перед вами, но я не виновата.
– Да, с господином Рязанцевым спорить трудно. Он не терпит
возражений.
– Вы хорошо его знаете?
– Ну, насколько это возможно, – Ловуд развел руками, – такие
люди, как Рязанцев, постоянно меняются, сегодня он один, завтра совсем другой.
Все зависит от политической конъюнктуры, от моды, от вкусов толпы.
Маша отправилась на кухню варить кофе, Ловуд уселся там же
на табуретку, и когда замолкал, было слышно его тяжелое нездоровое сопение.
– Ох, кажется, нет сахара, – спохватилась Маша, оглядывая
полки, – придется пить несладкий кофе.
– Ничего страшного. Я как раз хотел предупредить вас, что
всегда пью без сахара. У меня есть заменитель, очень полезная вещь, постоянно
ношу с собой, – Ловуд достал из кармана маленькую сине-белую коробочку, потряс
ею, как погремушкой, – значит, мы договорились, завтра ужинаем?
Лицо его при этом было таким странным, мокрым и тревожным,
что Маша чуть не вылила на себя кипяток из чайника.
– Конечно, конечно, мистер Ловуд.
– Называйте меня, пожалуйста, Стивен, – прохрипел он, опять
теряя голос, – вам, Мери, наверное, много неприятного про меня наговорили в
Нью-Йорке, поэтому вы так зажаты со мной.
