Илья Степанович Князев — чистокровный ари, родом из небогатой семьи. Организовав общество по прокату фильмов, приобрел состояние, которое потратил на экипировку своей роты. Узнав о сем, Его Императорское Величество повелел возместить расходы. Получив средства, Князев тратит их на благо общества. Благородной, редкой души человек!»
— Подумаешь! — сказала Александра, возвращая газету. — Будь у меня средства, и я бы жертвовала!
— Все так говорят! — возразила Анна. — Только одни говорят, а другие делают! Ты даже портрета его не купила!
«Зачем он мне? — подумала Александра. — Я его и так видела!» Она нахмурилась.
— Не обижайся! — Анна села и обняла Александру за плечи. — Ты хорошая! Редкая ари станет ухаживать за веями. Ты такая, как он, только я люблю его больше! Знаешь? — Она перешла на шепот. — Его мать вейка!
«Ну да! — подумала Александра. — Я видела его уздечку!»
— Не веришь? Все говорят!
— А кто отец? — съехидничала Александра.
Анна склонилась к ее ушку и зашептала.
— Неправда! — возмутилась Александра.
— Не хочешь верить — не верь! — пожала плечами Анна. — Только люди зря болтать не станут. — Она достала из кармана ножнички и стала выстригать из газеты заметку.
— Зачем тебе? — удивилась Александра.
— Собираю все, что про него пишут. Получу жалованье, большой портрет куплю! Здесь повешу! — Она указала на стену напротив.
«Будет на меня пялиться!» — рассердилась Александра.
Распространяемый повсеместно портрет Ильи ей не нравился. На нем он выглядел чересчур благообразно. Было еще обстоятельство, в котором Александра не хотела признаться. Любой мог купить этот портрет и делать с ним, что пожелает. Словно подтверждая ее мысль, Анна отнесла вырезку в свою тумбочку, взяла стоявший на ней портрет Князева, полюбовалась и чмокнула в губы.
«Ну и целуй! — подумала Александра. — Я его живого целовала — много раз!»
— Я вот что думаю, — сказала Анна, вернувшись к ней. — Ведь может случиться так, что его ранят — легко, конечно, и он попадет к нам в госпиталь. Представляешь? — Она закатила глаза. — Я б от него не отошла!
«А я б тебя не подпустила!» — подумала Александра.
— Анечка! — сказала вместо того. — Я с рассвета на ногах. Хочу прилечь.
— Хорошо, хорошо! — замахала руками Анна. — Ухожу! Мне на дежурство! — Она завязала перед зеркалом косынку с красным крестом на лбу и вышла.
Александра, оставшись одна, легла прямо поверх покрывала и закрыла глаза. Решение пойти в госпиталь далось ей легко и естественно. Отчизне требовались медицинские кадры, у нее имелось свидетельство медсестры. Студентов, изучавших антропологию, учили медицине. Александра написала в военное ведомство, там немедленно откликнулись. Ей предложили госпиталь в Петрограде, но Александра попросилась на фронт. В ведомстве пожали плечами и выдали предписание. Александра опасалась, что ее, как ари, в госпитале плохо примут, этого не случилось. Во-первых, ушей под косынкой сестры не видно; во-вторых, работы навалилось столько, что было не до выяснения отношений. Начальник госпиталя, коллежский асессор Громов, расспросив Александру, назначил ее ассистировать при операциях: в госпитале не хватало врачей, а тут сестра с университетским образованием! С Громовым она хлебнула горя: оперируя, доктор язык не сдерживал. В ответ Александра молчала, но не из боязни: ехала сюда не затем, чтоб ругаться. Скажи кто раньше, что надменный вей будет кричать на нее, а она — послушно терпеть, Александра не поверила бы. Но это случилось, и она смирилась.
Главной причиной ее появления на фронте было другое. Илья воевал, его рота действовала поблизости, рано или поздно их пути должны пересечься. Гордую и надменную ари он отверг, к медицинской сестре отнесется иначе. Наташа Ростова изменила Андрею Болконскому, это много хуже, чем сделала Александра по отношению к Илье, но князь Наташу простил. Потому как был раненый, а Наташа за ним ходила. То, о чем проговорилась Анна, было единственной и заветной мечтой Александры. Бледный, страдающий Илья на больничной койке, и она рядом. Отзывчивая, готовая немедленно помочь. Вот она отирает лихорадочный пот с его лба, а он берет ее ладонь и прижимает к щеке. Она всхлипывает, слезы капают ему на лицо. Он поднимает худую, прозрачную ладонь и ласково отирает их. Так было в фильмах на его ноутбуке, и Александра желала, чтоб и у них вышло так же.
Она не заметила, как уснула, и сон ее был хорош. Илья смотрел на нее и улыбался.
— Соскучилась, сладенькая? — спросил ласково.
— Да! — ответила Саша, простирая к нему руки.
— И я скучал! — сказал он, наклоняясь. — Ты не представляешь как!
— Представляю! — сказала Саша. — Очень даже представляю! Я сама… — Она всхлипнула.
К ее удивлению, он не обнял ее. Нахмурился и потряс за плечо:
— Вставай! Быстро!
— А? Что? — Александра вскочила и увидела стоящую возле койки Анну.
— Вставай! — повторила та. — Громов собирает персонал. Беда…
* * *
— Коллеги! — сказал Громов, и Александра удивилась: впервые на ее памяти коллежский асессор обратился к ним так. — У меня дурная весть. Телефонировали из штаба корпуса. Очхи прорвали фронт, их кавалерийская часть движется в нашу сторону. Самое большее через час она будет здесь.
Общий вздох прошелестел среди собранного персонала.
— В штабе предложили эвакуировать госпиталь, но это невозможно. Много тяжелых раненых, которые неизбежно умрут дорогой, к тому же у нас нет достаточного числа повозок. Разумеется, мы можем бежать, бросив раненых на произвол судьбы, но лично я принял решение остаться. Вам я не могу приказывать: плен — штука не сладкая…
— Я с вами! — неожиданно для себя выпалила Александра.
Громов глянул на нее укоризненно.
— Вам, Александра Андреевна, я бы рекомендовал уехать. К пленным веям очхи относятся терпимо, а вот к ари…
— Наплевать! — сказала Александра. — Было бы кого бояться! — Она фыркнула.
— Да что тут говорить, Семен Гордеевич! — воскликнул второй врач. — Все остаемся! Так, барышни?
Сестры и санитарки закивали.
— Спасибо! — сказал Громов, и Александра с удивлением заметила, что глаза у него повлажнели. — В таком случае я прошу всех вернуться к раненым. Пусть неприятель видит, что мы не поддались панике и делаем свое дело. Я же поднимусь на чердак и оттуда буду следить за приближением врага.
— Я с вами! — вызвалась Александра. — Мое дежурство кончилось, я свободна, — торопливо добавила она.
Громов помедлил и кивнул. Вдвоем они взобрались на чердак и через слуховое окно стали смотреть в сторону, откуда ожидался противник. Поместье, реквизированное под госпиталь, располагалось на высоком холме на краю обширной поймы. Рядом проходила дорога, она сбегала к реке, пересекала пойму и исчезала за гребнем противоположного берега.
