– Почему бы Виктору в самом деле не заглянуть к подружке?
– В тот день он был в Москве, я знаю это совершенно точно. Машина должна была стоять в гараже его дома, потому что уехал он на поезде. Он и раньше предпочитал поезд, так куда удобней, в Москве его обычно ждала машина.
– Кто-то забрал его машину?
– И это мог быть только близкий человек... Пока я знаю слишком мало...
– Но намерены продолжить? – спросила я, вопрос ответа не требовал, но Нестеров ответил:
– Намерен. У меня для этого есть причины. Вы думаете по-другому?
– Я думаю, вам лучше встретиться со следователем и все рассказать.
– По своему опыту я знаю, как они любят разбираться... Спишут все на вашего брата, а убийца останется в стороне.
– Судя по его скверным привычкам, он вряд ли угомонится, и им придется его искать. За мной вы зачем следили?
– Я боялся за вас. Убийце наверняка известно, что вы вернулись...
– И он повторит попытку?
– Он же псих. У психов навязчивые идеи...
– Вы сказали, что пытались найти меня. Ограничились слежкой за братом? – По физиономии Нестерова было ясно: не ограничился, но и откровенничать не торопится. Пришлось его немного подтолкнуть. – К частному детективу случайно не обращались? – Он отвел взгляд и маетно вздохнул.
– У меня был знакомый, бывший мент...
– Кубышкин Константин Иванович?
Нестеров кивнул.
– Ему удалось напасть на ваш след. Он позвонил мне, а потом...
– Потом вы узнали, что он убит.
– Да. Его дочь мне сказала. Это подтвердило мои худшие предположения. Вы в опасности.
– Послушайте, – досадливо вздохнула я. – Вместе с Кубышкиным на турбазе, где я жила, появилась парочка бандитского вида на угнанной машине, тоже меня искали. Маньяки парами не ходят, и их появление и смерть Кубышкина только подтверждают: убийство брата связано с его бизнесом; и если кто-то спит и видит мои похороны, то это вовсе не псих, а дядя вполне здравомыслящий, охочий до чужого добра. А ваши игры в сыщика стоили человеку жизни. Что касается меня, то я вас давно простила. За несколько часов, что я мучилась страхом, вы расплатились сполна.
– Это только слова, – покачал он головой. – Вы не простили.
– Думайте что хотите, – поморщилась я. – Разубеждать вас я не собираюсь.
– Вы ищете убийцу брата. Но не хотите, чтобы я вам помог.
– С чего вы взяли, что я его ищу?
– Вы ездили в «Эдем»?
– Вы что, по пятам за мной ходите?
– Я боюсь за вас. Один раз вас уже увезли прямо у меня из-под носа, – невесело пошутил он.
– Я способна сама о себе позаботиться. Кстати, у следствия есть к вам вопросы, и ваше местонахождение их очень интересует.
– Вы им сообщите? – нахмурившись, поинтересовался он.
– На прямой вопрос мне придется дать правдивый ответ.
– Но, выйдя отсюда, сами звонить не станете?
– Нет, – подумав, сказала я. – Не в моих правилах давать советы, но о ваших отношениях с Кубышкиным лучше сообщить. Иначе найти его убийцу или убийц будет затруднительно. Дочь Кубышкина не знала, чем занимался в последнее время ее отец, или промолчала по вашей просьбе?
– Я ни о чем ее не просил.
– Выходит, не знала. Своим расследованием и беготней за мной вы вносите сумятицу, хотя и без того история темная. – Данные слова вполне можно было отнести и к моему поведению, может, потому они и прозвучали слишком резко, ничто не раздражает так, как собственные недостатки, которые мы видим в других.
Нестеров смотрел на меня с видом побитой собаки, стало ясно, вовсе не этого он ждал от нашей встречи. Мне было не до чужих иллюзий, хотя непрошеная жалость явилась как по заказу, а я гнала ее прочь, прекрасно понимая: ничего, кроме жалости, предложить ему я не могу, а он нуждался не в ней, или не только в ней. О любви ко мне он говорил в прошедшем времени, но все еще цеплялся за нее, может, потому, что она как-то оправдывала в его глазах собственные поступки, да и саму жизнь, которая, благодаря этим самым поступкам, пошла кувырком. У меня же было одно желание – поскорее с ним проститься.
Я поднялась с намерением уйти, он тоже поднялся и сделал шаг навстречу, то ли хотел меня остановить, то ли заключить в объятия, думаю, он и сам толком не знал, что ему делать, суетливо топтался рядом и наконец спросил:
– Я могу вам позвонить? – и добавил со вздохом: – Если вдруг что-то узнаю...
– Можете, – кивнула я, чтобы побыстрее прекратить все это, и продиктовала номер своего мобильного. Он молча проводил меня до входной двери и, уже открывая ее, опять задал вопрос:
– Этот молодой человек, кто он?
Я предпочла не отвечать, во-первых, не его это дело, а во-вторых, я и сама не знала. В общем, трогательного прощания не вышло, и хоть это было вполне ожидаемо, но Нестерова, безусловно, огорчило.
Оказавшись на улице, я смогла убедиться, что Феликс ждет меня в машине.
– У вас получился сердечный разговор? – спросил он, когда я устроилась на сиденье рядом с ним.
– Скорее монолог.
– Любимым ты его еще не называешь?
– С какой стати?
Феликс скалил зубы и говорил насмешливо, однако чувствовалось, что все еще злится на мое недавнее поведение.
– Может, скажешь, кто этот тип?
– Бывший шофер моего брата.
– Вот как? И что ему от тебя нужно?
– Долго объяснять, а я сейчас не склонна к разговорам. Кстати, тебе необязательно таскаться со мной по городу и ждать возле чужих подъездов.
– Это я уже слышал. Едем за твоими вещами или есть другие пожелания?
– Едем.
Феликс завел машину и тронулся с места, а я отвернулась к окну, надеясь, что у парня хватит ума не досаждать мне вопросами. Очень хотелось не спеша все обдумать. Теперь я знала, кто отправил ко мне частного сыщика и таскался за мной по городу, но особой ясности в общую картину это не внесло. По сути, ничего нового Нестеров не сообщил, если не считать истории его сомнительной любви. Шесть лет я ломала голову: кто позвонил в милицию, то есть кому я была обязана своим внезапным освобождением? Случайно ли он оказался на заброшенном стадионе? Как это иногда бывает, догадка явилась неожиданно, и мне захотелось немедленно ее проверить. Или хотя бы попытаться.
– Поворачивай направо, – сказала я Феликсу.
– И что у нас там? – буркнул он недовольно.
– Областная библиотека.
– Похвальное стремление к знаниям, но проще воспользоваться Интернетом.
– Только не в этот раз.
