– Идиотка, тебя убить хотели.
– Да ладно, – улыбнулась я.
– До тебя что, не дошло? Он сделал это нарочно. Тачка стояла в переулке, мотор работал, а когда ты появилась, он помчался как ошпаренный.
Феликс достал мобильный, а я дипломатично спросила:
– Кому звонишь?
– Ментам.
– Ты что, спятил? Я просто переходила улицу в неположенном месте.
Он смотрел на меня не меньше минуты, что явилось испытанием, но телефон все-таки убрал, и я с облегчением вздохнула.
– Не скажешь, дорогая, почему ты шарахаешься от ментов как черт от ладана?
– В данном случае потому, что выглядеть мы будем глупо. Твой рассказ впечатления не произведет.
– Садись в машину, – вздохнул он.
Это я сделала охотно. Он сел рядом, но вместо того, чтобы тронуться с места, продолжал на меня пялиться. Надо сказать, несмотря на испуг, который имел место, не очень-то я верила своему спасителю. В том, что касалось машины и намерений ее водителя, я почти не сомневалась, но склонялась к мысли о некой постановочности происходящего. И причина такой театральщины была на поверхности. С парнем, который только что спас тебе жизнь, хитрить не станешь, наоборот, – поспешишь доверить все свои тайны, если таковые имеются. И злился сейчас Феликс не на мою бестолковость, а на нежелание раз и навсегда утвердиться в мысли, что он теперь герой.
– Ты спас мне жизнь, – расплылась я в улыбке с намерением ему польстить.
– Вряд ли надолго, – ответил он.
– Кажется, я знаю, кто прислал венок моему брату, – добавила я в голос сахара.
– Что?
– Конечно, мою догадку придется проверить. Этим мы и займемся вечером. А сейчас было бы здорово принять душ.
Через полчаса мы были в квартире Феликса. Он сразу же прошел к стойке, налил коньяк в две рюмки, одну пододвинул мне.
– Пей. Лечит все, кроме глупости. – Он выпил, и я тоже, исключительно с целью доставить ему удовольствие. – Еще раз выйдешь из дома одна, и я лично сверну тебе шею. Основную идею уловила?
– На сто процентов. Мы теперь сиамские близнецы, куда я, туда и ты.
– Ты хотела в душ, – сказал он и впервые улыбнулся.
– Вряд ли там подстерегает опасность.
– Вдруг ты поскользнешься на мокром полу?
– Тогда придется звать на помощь, а пока не спеши.
И мы разошлись по ванным комнатам, которых в квартире было две. В своей я пробыла недолго, приоткрыла дверь и прислушалась. Потом прошла в холл, предварительно убедившись, что ни в холле, ни в гостиной Феликса нет, а душ в его ванной комнате включен. Интересовали меня бумажник Феликса и его мобильный. Паспорт новенький, получен уже здесь. Рогозин Феликс Юрьевич, место рождения – город Белгород. Водительское удостоверение тоже получено недавно. Ничего интересного в его бумагах не было, что, впрочем, не удивило. На страницу в паспорте, где отмечают семейное положение, я все-таки заглянула, она оказалась девственно-чиста. Слабое утешение. В мобильном ни одной знакомой фамилии, женских имен тоже не оказалось, за исключением моего, что озадачило. Неужто с моим появлением всех своих девиц он поспешил вычеркнуть из жизни? Как-то в это не верилось. Общее впечатление: предусмотрительный и осторожный сукин сын. Я потратила время впустую, а могла бы наслаждаться душем. Вернув документы и мобильный на прежнее место, я отправилась в ванную, дверь тщательно заперла. Предосторожность излишняя, на мою честь покушаться не собирались. Приняв душ, я надела домашнее платье, а мокрые джинсы и кофту сунула в стиральную машину. Расчесала волосы, долго разглядывая себя в зеркале, наконец покинула ванную. Рогозин еще не появился. Чтобы немного подняться в его мнении, я решила приготовить обед.
Феликс возник на кухне минут через десять. Мокрые волосы зачесаны назад, он был в легких брюках цвета хаки и в голубой футболке, наверное, решил, что одной демонстрации достоинств вполне достаточно, хотя ни брюки, ни футболка скрыть их, конечно, не могли.
– Глазам своим не верю, – усмехнулся он. – Ты и вдруг у плиты.
– По-моему, сегодня ты заслужил свой обед. И в знак моей благодарности...
– Почему бы тебе не выразить ее как-нибудь иначе? – заявил он, приближаясь на опасное расстояние.
– Кончится тем, что готовить будешь ты, – съязвила я и посоветовала: – Сделай милость, займи себя чем-нибудь. Связь между сиамскими близнецами – чистое извращение.
Он хохотнул и устроился на диване в гостиной, дверь закрывать не стал, и мы могли наслаждаться обществом друг друга. Я-то ждала, что он начнет задавать вопросы, однако Феликс помалкивал, смотрел и улыбался с таким видом, точно ничего восхитительнее девицы у плиты вообразить не мог.
– Твой отец живет в городе? – молчание оказалось для меня серьезным испытанием.
– В пригороде. У него свой дом.
– Не хочешь нас познакомить?
– А что, уже пора?
– Если мы неразлучны, как ты сможешь его навещать?
– Не беспокойся об этом, старикан вполне проживет без меня несколько дней.
Феликс поднялся, подошел ко мне и замер за спиной, я делала вид, что этого не замечаю. Его взгляд жег затылок, и притворяться становилось все труднее. Я все-таки повернулась. Он стоял, опустив руки, вроде бы погруженный в раздумья.
– У тебя приступ столбняка? – спросила я недовольно.
– Нет. Внезапное предчувствие.
– Ничего, если я спрошу, какое?
– Наша встреча для меня добром не кончится.
– И чем же она закончится, по-твоему?
– Торжественным бракосочетанием, – засмеялся он.
– Много вас, желающих, на несчастную богатую девушку.
Говорил он вроде бы с иронией, но от беспокойства это не избавило. Конечно, я рассчитывала, что в случае необходимости смогу постоять за себя, да и он не производил впечатления человека, способного наброситься на женщину, но внешность, как известно, обманчива, а я не собиралась переводить наши отношения в плоскость откровенной вражды. Однако Феликс решил быть джентльменом и, вместо того чтобы докучать мне сомнительной болтовней, принял живейшее участие в приготовлении обеда. Между делом прочел лекцию о кулинарном искусстве, несколько раз вроде бы нечаянно наши руки соприкасались, и тогда взгляд его становился нежно-насмешливым, и на смену беспокойству пришло волнение. Это здорово злило. Обольщение шло полным ходом, а я, прекрасно понимая, что он не спеша приводит в действие некий план, все равно невольно подпадала под его обаяние. Как тут не согласиться с известным утверждением, что все бабы дуры. Чувствовать себя одной из них было неприятно, и лишь это позволило держать себя в руках. В общем, полтора часа нашего совместного бдения у плиты и последующий обед назвать особо приятным мне бы и в голову не пришло.
