– Дайе’лэа. – Помолчав, добавил: – Это значит «угасающая заря».
Глава 3
Вот, значит, какие в Неверре подснежники?!
Зимний лес, без того небогатый звуками, окончательно стих, словно вдруг очутившись под колпаком, и средоточием этой тишины был мертвый эльф. Светлые волосы, как мукой припорошенные снегом, казались седыми; из-под спутанных, смерзшихся прядей жалко торчали белые заостренные кончики ушей. Хвала Заступнице, труп лежал лицом вниз. Наследница не раз видела и мертвых, и умирающих отнюдь не безболезненным образом, но никогда ей не снились эти убийцы, насильники, воры, заговорщики. А он в чем провинился? Ирэн смотрела на покойника, как на выброшенную за ненадобностью старую куклу, которую уже невозможно починить. Кукловод срезал нити, случайно вспоров запястья, и марионетка упала и сломалась…
Случайно?! Нет, не случайно. У остроуха были вскрыты вены, и вряд ли он сам решил покончить с жизнью столь неэстетичным способом, в человечьей деревне, чтобы потом быть брошенным на помойке. Насколько Ирэн знала, эльфы относятся к смерти по-особому, а их погребальные обряды весьма необычны. Надо будет у Дана уточнить.
Ох, Дан! Как же тебя угораздило попасть в лапы к этим… К кому? Кто живет в деревеньке? Некроманты? Сектанты?
Ясно, что над эльфом потрудились не разбойники и не бродячие чернокнижники. И те и другие не стали бы убивать рядом с населенным пунктом, тем более тащить тело в выгребную яму, о местоположении которой вряд ли знали. Но с мертвым поступили хозяйственно: отволокли подальше от «гнезда», да и оставили вместе с ветошью, битой посудой и отбросами зверью на поживу. Недавно оставили, и недолго еще пролежит…
Мертвая лошадь, мертвый эльф, наверняка уже мертвый Дан – все смешалось, и в голове воцарилась потрясающая пустота. Только самоубийца сунется в логово душегубов.
Ирэн попятилась. Подальше бы отсюда.
А Дан останется там, в проклятой Ларами деревеньке.
Запнувшись, наследница едва не упала навзничь. Оглянулась – пенек. Села на него, обхватив голову непослушными руками.
Не получилось. Ничего не получилось, и единственное, что она должна сделать сейчас, – уцелеть. Любым способом, потому что нет на свете цены, достойной жизни последней надежды Скадара. Все правильно, все оправданно, и ее совесть будет чиста. Ну что может сделать арбалетчица против целой деревни людей?! Стрелять из засады, пока не вычислят? Или пока болты не закончатся? Ворваться туда очертя голову?
Один шанс из ста, что Дан еще жив. Надо уходить.
Прости, Эданэль, храбрый аватар, славный парень и первый мужчина, чуткий да ласковый. Лучшая доля была тебе уготована, но судьба распорядилась иначе. Не посмеешься больше над оплошностями заморской принцессы, руки ей не подашь, если споткнется, не обнимешь тепло…
Ирэн поднялась, отряхнула дубленку, поправила лямку чехла с арбалетом. Прости…
Снег обволакивал ноги, как зыбучий песок, не давая ступить и шагу. Сердце до того потяжелело, что Ирэн схватилась за грудь, боясь, как бы оно не вывалилось. Что не так?! Все правильно! Все оправданно! Она должна только собственному народу, а не невезучему полукровке!
Проклятье!..
«Ослиха, дура, болванка», – кляла себя кэссиди, разматывая шарф, расстегивая куртку, чтобы сияющий либр оказался на виду. Сняв шапку, взлохматила огненные локоны. Ей жарко. Ведь она – маг.
Разве может будущая кэссарица бросить свою армию? Пусть даже она состоит пока из одного-единственного бойца.
Ирэн выбралась на дорогу со стороны, противоположной той, откуда пришел в деревню Дан. Здесь шильда была.
– Распутье. – Ирэн развернула карту, зная, где искать. Она запомнила это название неподалеку от перекрестья двух трактов. Юго-запад империи, и до Поднебесной Цепи всего неделя пути.
Не в этот раз.
Привстав на цыпочки и убедившись, что из притопленной в низине деревеньки ее не видать, Ирэн слепила два снежка и хорошенько обваляла их в сухом горючем. Как раз в руку уместятся. Попыхтев, запихала кисет в тесный карман, зарядила арбалет.
Кэссиди шла решительно, однако не слишком быстро, чтобы хватило времени обдумать тактику. Итак, Дан попался в лапы убийц – раз. Он не может выбраться сам, так как ранен или (тут девушка невольно ускорила шаг)… или без сознания. Это – два. Разумней всего обождать до темноты и разведать обстановку, но может статься, что ночью уже будет некого выручать. Придется действовать экспромтом. Девушка мысленно возблагодарила скадарских умельцев, изготовивших складной арбалет на три параллельных заряда. Как метко выражался Дан, гостей встречают по одежке, но штуковина необычной конструкции затмит и укороченный смердовский тулуп, и кургузые сапоги. Неважно, где госпожа маг отоваривалась шмотьем, зато такой самострел в обычной мастерской не купишь. Вряд ли эти селяне разбираются в оружии, но уникальную работу, выполненную на заказ, не оценит разве что слепой. Они увидят вооруженную до зубов магичку и сразу нападать остерегутся. А может…
До Распутья оставалось не более пятидесяти саженей, и Ирэн замедлила шаг. Катавшийся на калитке ребенок спрыгнул и исчез за забором. Заметили.
…Может, здесь убивают только долгоживущих. Но зачем людям их кровь?
Свернув на обочину, Ирэн двинулась вдоль свежей стежки, неглубокой по сравнению с оставленной ею. Забавно, учитывая, что на самом деле полукровка весил прилично. Или с непривычки показалось? «Сравню», – решила девушка, отвесив пинка нахальному поросенку, бодавшему пятачком ее сапог. Будущий свин откатился мячиком, перекувырнулся, вскочил на ноги и порскнул прочь, взрывая грудью снег и вереща на всю деревню, однако никто не откликнулся на жалобу обиженной скотины. Могло показаться, что за хозяев здесь осталось зверье и птица: откормленные, какие-то зловеще спокойные, они лежали у калиток, копошились в сугробах, выглядывали из-за гнилых штакетин. Могло, если б не увиденный мальчишка и не следы, изрывшие дорогу. С трудом удерживая тяжелый арбалет в правой руке, а огнеопасные снежки – в левой, Ирэн пыталась разглядеть хоть один знакомый отпечаток сапога. Напрасно. Селянские валенки превратили снег в месиво. Овальные следы строчились из калиток, накладывались друг на друга и сплетались в узор, расцветающий к огромной избе без окон на краю деревни. Будто здесь проходило собрание, весьма бурное. И без жертв не обошлось.
То, что Ирэн приняла за осыпавшиеся ягоды, оказалось кровью, а в нескольких шагах от рябины набрызгало целыми «гроздьями». Ближе к слепой избе пятна рдели тут и там, повсюду валялись щепки. Ирэн медленно убрала ногу с обрубленной палки, заточенной на конце.
А на улицу так никто и не вышел.
Собравшись с духом, девушка грозно потрясла арбалетом.
– Остроухий, ты здесь?! – Выждала немного. – Сам выходи, не то хуже будет!
Краем глаза уловив движение, Ирэн повернула голову. Отодвинутая цветастая занавеска упала обратно.
