Это был первый эльф, убитый аватаром. Пусть измененный, потерявший рассудок и сущность, но все же сородич. Волчонок с детства презирал в людях способность убить себе подобного, а теперь… Наверное, что-то должно было дрогнуть внутри. Однако совесть, корившая за расправу в скадарской лаборатории, молчала.
Рог Вилль прихватил с собой – пусть л’лэрд посмотрит.
Спутники обнаружились на подступах к деревеньке, притом непонятно, кто кого поддерживал – шли в обнимку. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у Триш дрожат ноги, а Шантэль трясется целиком. И немудрено.
– Вы что, в святой кринице решили искупнуться, да постеснялись оголить протез при сударыне?! – спустившись, поинтересовался Вилль.
– Иди-дите к лешему, Ви-ви-вин… – Шантэль проглотил длинную фамилию. – То-только снача-чала плечо впры-пры…
– Ах н-нет, сударь, снача-чала в сухо-хое пыр-пыр-пыр… – перебила белая как мел Триш.
– Вы не против заняться всем этим в комфортных условиях? – предложил гвардеец, ткнув большим пальцем за плечо.
Пока он растапливал печь в облюбованной избе, Триш раздобыла сухую одежду. Шантэль чихал безостановочно и ворчать не успевал, так что без протестов переоделся в штаны с начесом и небеленую рубаху навыпуск, даже валенки обул, правда, протез опять никому не показал – облачался за пологом, сымпровизированным из простыни. Выбитое плечо вправили. Триш музыкально поскрипела зубами за л’лэрда, скривив при этом мученическую гримасу. Шантэль так засмотрелся на дергающийся глаз и выгнутый коромыслом рот ученицы, что боли, похоже, не почувствовал.
– Эти миелл-тьярры – предшественники нынешних пород, – спокойно хлебнув только что вынутый из печки чай, пояснил л’лэрд. – Сейчас мы выращиваем исключительно сторожевых псов, а мхи сродни гончим по духу, но набор качеств у них не намного выше, чем у дворняг. Вот ваш, кхм, Йожик, сударыня, – миелл-тьярр породистый. Он не ослушается команды, без приказа не сцепится с другим псом и не нападет на хозяев дома, который сторожит, даже если те будут над ним издеваться, как ваш братец. Во время боевой трансформации кора и колючки шиповника становятся прочными, как мореный дуб, лозы виноградов эластичны, а плющи стреляют ядовитыми иглами. У мхов этих приспособлений не предусмотрено: средств нападения почти никаких, а отсеченные части отмирают мгновенно. Они уязвимы и постоянно находятся в процессе регенерации, поэтому прожорливы. Их жизнь – непрерывный гон, и даже если свора не голодна, они будут охотиться впрок. Причем бесполезно удерживать их на сворке: хозяина не тронут, но сорвутся все равно. К тому же… ммм… заводчик выращивал только выжлака, а тот способен воспроизвести десять – четырнадцать бесплодных особей за всю жизнь. Свою свору. Так вот в течение года после размножения и родитель и молодняк еще ненасытней обычного.
– Зачем же вы их выращивали? – спросила Триш.
– Наш первый опыт по пробуждению разума в представителях растительного царства – не слишком удачный, но необходимый старт. Сторожей мы выращиваем из окультуренных видов, способных не только защитить, но и украсить дом. Они отлично приживаются поодиночке, не погибают после смерти хозяина, как предшественники, и у каждой породы свой индивидуальный характер. Опять же рождаемость заводчик контролирует. Неплохая альтернатива мантикорам Геллеры, да, Винтерфелл? – Шантэль хмыкнул. – Только далеко не каждый из нас доверит своего питомца человеку…
– Лис уже исправился! – поспешно вставила Триш, когда Шантэль отвлекся запить чаем варенье. Пока л’лэрд переодевался, девушка выудила тараканов из плошки. Увы, не всех…
– Горбатого можно хотя бы целителю показать, а вашего братца… – С гневным ликом судьи, выносящего смертный приговор, л’лэрд воздел ложку с одинокой вишенкой, на которой распластался прусак, словно пьяный циркач на шаре. Триш сделала страшные глаза. Спасая ее репутацию, Вилль подозрительно уставился в потолок: как раз над столом между досками зияла дыра, в которую не то что таракан – мышь провалится. Такое объяснение удовлетворило эльфа, и, вернув на место ложку с содержимым, он любезно подвинул плошку к небрезгливому аватару.
– Значит, сейчас гончих вы не разводите? – Стряхнув прусака на пол, Вилль колупнул варенье.
– Давным-давно о них не слышал. Все споры мы уничтожили, а взрослые выжлаки уже должны были погибнуть от старости.
– Странно.
– Вот именно, Винтерфелл! Не странно ли, что миелл-тьярры вырезают именно то село, которое вам понадобилось? К тому же выжлятник действует сообща с магом. С человеком!
– Спросили бы, если б Триш его не убила!
– Мне нужен был его либр, – тяжело и глухо выговорила девушка.
– Так оглушила бы и связала. За пару минут твой наставник не растаял бы, – буркнул аватар. По милости барышни остались без «языка». Слов нет.
– Кому суждено сгореть – тот не утонет, да, Винтерфелл?
В наступившей тишине было слышно, как ворчат уголья. Опустив взгляд, Шантэль вцепился в кружку, только сказанного не воротишь. Да, л’лэрд, вы правы: от прошлого не убежишь. Смерть можно отсрочить, но что тебе уготовано, то и сбудется.
– Пойду осмотрюсь. – Вилль встал из-за стола. Шантэль отрешенно перебирал пальцами по кружке. Небось Тришка ждет, когда лишний уйдет, чтобы убедить наставника, какой он замечательный, а в том, что гадость сказал, виноваты нервы и покойный маг. Такая злость взяла… Аватар кашлянул: – Когда-то верховая охота с гончими была традиционной забавой силльмиеллонских королей и их приближенных…
– Винтерфелл…
– Со временем это обросло слухами и стало легендой. Страшной, но красивой…
– Винтерфелл, не надо.
– Ты слышала о Дикой Охоте, Триш?
– Винтерфелл, заткнитесь! – Шантэль вскочил.
Девушка перевела вопросительный взгляд на побледневшего советника короля Саридэла.
– Но ведь они охотились…
– …на людей. – Вилль ухмыльнулся. – Пойду прогуляюсь.
Терракотовая птица взмахнула крыльями с широкой бело-голубой каемкой, отпустила прихваченный коготками рукав и полетела в направлении Еленьего Града. Селяне зря относятся к сойкам, как городские – к воронам. И те и другие гораздо смышленей почтовых голубей, находчивей, а главное, могут запомнить и передать послание тем, кто не умеет читать. Сбежавшим коням, например. Умница Руавэн
[30]
все поймет и приведет остальных.
Сунув за пазуху ноющую правую руку, припадая на вновь отбитую левую ногу, л’лэрд Шантэль побрел в избу. На затылке выросла шишка, по лопаткам наверняка расплылся синяк, вдобавок до сих пор грудь болела после вынужденного ныряния. Что сегодня за день такой! Позорная одежка тоже настроения не красила, особенно ушанка.
Винтерфелл вышел из храма, но, увидев л’лэрда на противоположном краю деревни, вернулся обратно. Неразумный мстительный мальчишка. Привык в любой реплике искать поддевку в свой адрес, будто на нем свет клином сошелся.
