Наверное, в первый раз пророчество фэрий не сбудется, весело ухмыльнулась я, и врубилась в ряды нападавших. Хотя какие там ряды у этих тварей?!
Меч, словно веточка, невесомый летал вокруг меня, во второй руке я держала один из ножей, непривычная фехтовать только одной рукой. Тут же кости и пол, по которому они были рассыпаны, окрасились в красный цвет, забрызгав одежду, попадая на руки и стекая по одежде. Я крутилась и вертелась, стараясь бить сразу и наверняка, скорость была намного больше, чем у нападавших. Очертания фигуры привычно смазывались, переставая улавливаться глазом. Но их было много, так много, что они вполне могли просто завалить меня телами. Они не кричали, будто и не чувствовали боли в рассеченных мышцах, порванных связках и отрубленных конечностях. Только упрямо шли на меня, протягивая ко мне свои корявые тонкие руки с черными длинными когтями, желая вцепиться хотя бы раз в такую теплую и желанную плоть, откусить и проглотить хоть кусочек.
Ага, щаззз!
— Кэт, мне осталось немного! — будто сквозь туман услышала я. — Еще две минуты продержись, только две минуты!
Не прекращая бить, я оглянулась всего на мгновение, но глаза успели ухватить картинку, а мозг покорно развернул ее передо мной. Тану приходилось туго. Над его головой парил Пых. Стараясь помочь, он кусал очередного нападавшего за те места, куда только мог дотянуться, ловко уворачивался и снова взлетал, грозно пища и плюясь кровью своих жертв. Искра понимания ужаса нашего положения мелькнула в моей голове и тут же улетучилась, уступив место горячке схватки и огромному желанию выжить. И я вновь целиком погрузилась в битву.
Как вдруг…
Три тонкие длинные ленты, появившиеся из ниоткуда, рванули ко мне. Одна оплела мою талию, третья — перехватила руку с мечом. А потом меня дернуло с огромной силой куда-то назад, так что позвоночник не выдержал и с хрустом переломился, мгновенно обездвижив ноги.
Я, заорав от ужаса, резанула по ленте, оплетающей мою талию, ножом. Но тут же еще две ленты, вынырнувшие также из ниоткуда, снова оплелись вокруг талии и потащили меня дальше. Меня подняло вверх, потом швырнуло вбок и с силой впечатало в стену. Не прекращая орать от боли и страха, я все же пытаюсь разглядеть, кто или что меня схватило. Но вижу лишь испуганное лицо Тана, тащившего голову дракона к выходу. Пых сидит у него на голове и тоже испуганно и в то же время удивленно смотрит в мою сторону.
— Беги, — крикнула я, уверенная в том, что мне уже не спастись. Все новые и новые ленты выныривали из глубины хода — оплетая меня, не давая не то что пошевелиться, даже толком дышать. Следующая лента закрыла рот, чудом не залепив нос, — иначе бы я просто задохнулась.
Я замерла, повиснув, словно муха, застрявшая в паутине.
Нити, тянувшиеся из дальнего незамеченного мною ранее прохода, напряглись, а потом задрожали, и наконец появилось то, что их создало. Я вытаращила от дикого ужаса глаза и, если бы могла — заорала бы во весь голос, потому как то, что появилось, ничего, кроме отвращения и ужаса, вызвать не могло. Белый жирный, размером с сам ход, червяк с огромным ртом на переднем конце. Вокруг сочащегося прозрачной вонючей слизью отверстия его рта тысячи длинных щупалец выпускали все новые и новые ленты, часть которых держала меня на стене, а еще часть хищно прикреплялась ко всему вокруг: камням, полу, земле, рассыпанным в изобилии костям и даже карликам. Последние, как только на них попадала эта гадость, замирали от ужаса и не шевелились до тех пор, пока их рывком не утаскивало в слюнявую пасть, где с хрустом и чмоканьем их перемалывали мелкие зубы чудовища, со всех сторон окаймляющие пасть. А потом все повторялось заново. Видимо, червь таким образом исследовал окружающий его мир на предмет: съедобное — несъедобное.
Правда, некоторые карлики, завидев червя, успели скрыться в многочисленных проходах, спасаясь бегством. Червь же подполз к туше изрядно обглоданного карликами дракона, удивленно облепил его сотнями лент, на минуту застыл, дрожа то ли от радости, то ли от голода, а потом…
— Меня сейчас стошнит, — сообщил мышь, усаживаясь на выступе стены неподалеку от моей головы с небольшим ножичком в лапах.
Червь разом оторвал от туши все свои ленты, на конце каждой из которых повис намертво прилепленный кусок мяса, а потом с омерзительным чавканьем принялся засовывать их в раззявленную до предела пасть. Туша мертвого монстра снова и снова облеплялась лентами, потом конвульсивно дергалась, когда все они вырывали новую порцию, и снова падала до следующего захода.
— Во жрет!
Я скосила глаза и увидела Тана, мечом примеряющегося к лентам на моем теле, а также Пыха — с его крохотным ножичком. Широко раскрыв глаза — отрицательно мычу, не имея возможности говорить. Но они не обратили никакого внимания на мои протесты и одновременно стали срезать липкую гадость, крепящую меня к потолку пещеры. Но, как я и предполагала, после первых же разрезов туша червя вздрогнула, а потом он так громко взвыл, что звуковой и воздушной волной Тана и Пыха просто отбросило, забросав сверху кусками непереваренной, облепленной слизью пищей червя. Пыха, кажется, стошнило. Не знаю, так как и мне досталось. Червь кое-как приподнял переднюю часть туловища и разом выплюнул сотни лент в Тана и мыша. Тан мигом сообразил, что делать, и, подхватив Пыха, укрылся за ближайшим большим камнем. Я с отчаянием за ними наблюдала, понимая, что рано или поздно они тоже попадутся, и сожрут здесь не одну меня. Червь же, все так же покачивая передней половиной туловища, уже полз к нам, выискивая невидимых обидчиков и снова и снова выпуская сотни лент, ощупывающих все подряд.
Он уже был так близко, что вонь от него вышибала слезы из глаз. А потом ленты на мне резко сжались, послышался хруст не выдержавших ребер, меня оторвало от стены и с огромной скоростью потащило вверх, к такой близкой и вонючей пасти. Все, что я могла — это смотреть в нее, не решаясь даже зажмуриться, и запоздало удивляясь, что сломанные ребра даже не болят.
— Кэт, не-ет!!!
И в пасть передо мной вонзился метко брошенный Таном клинок. Вошел глубоко и чисто, по самую рукоять, в студенистую трепещущую глотку. Тварь взвыла, обдавая меня слизью и вонью, и… отбросила в сторону, как ненужную игрушку.
Я ударилась об какой-то булыжник, размером с голову лошади, и рухнула на земляной пол, так приложившись головой, что перед глазами замелькали звездочки. Неважно. Каким-то чудом, не чувствуя ни спины ни ног, помогая себе руками, я умудрилась сесть. Но на этом все и закончилось. Единственное, что я могла — сидеть и смотреть, как эта тварь пеленает уже пойманного и пришпиленного, как я недавно, Тана к стене. Мышь, к счастью для него, вовремя успел смыться.
Это конец. Сейчас он сожрет Тана, а потом снова доберется и до меня.
Около уха послышалось хлопанье крыльев, а потом чьи-то лапки рывком содрали закрывающий рот кусок ленты.
— Кэт, что делать? — Пых заглядывал мне в глаза, растерянный и напуганный.
Я попыталась ему ободряюще улыбнуться, но так и не смогла отвести взгляд от уже похожего на муху в паутине Тана.
