— Стучи. — Пых сильно нервничал, но все же не так, как я.
Последний раз я заходила к дядюшке Троку, когда мне было лет тринадцать. Он попросил у меня кое-что достать и даже сразу заплатил гонорар. Я достала. А деньги потратила на конфеты и бумажного змея. Всю ночь я запускала его за городской стеной. А утром пришла к нему и отдала заказ. Он спросил меня: а где сдача? А когда увидел удивление в моих глазах и змея за спиной — дал пощечину и велел вернуть заказ.
Он ударил меня тогда в первый и последний раз. До сих пор неприятно об этом вспоминать. Откуда мне, девчушке, воровавшей ради пропитания, было тогда знать, что гном попросил меня купить заказанную вещь, а не украсть.
Я ее вернула. Это было кольцо — старое, медное, позеленевшее от времени и выглядевшее не очень дорого. Потом я вернулась, постучала ногой в дверь его дома и крикнула, что вернула кольцо, а потом… потом я убежала. И даже не знаю, вышел ли дядюшка тогда, чтобы посмотреть на меня. Лично я с тех пор избегала дядюшки всеми возможными и невозможными способами. Лишь изредка вспоминала, как ела у него по выходным горячие пироги и слушала сказки, которые рассказывала его жена Келла.
Поднимаю руку и, собравшись с духом, стучу в дверь.
Минута-другая прошли без ответа. И когда я было собралась уже постучать посильнее — дверь открылась. На пороге я увидела хмурое бородатое лицо пожилого гнома.
— Это не он? — шепотом спросил мышь.
— Ммм… Нет.
— Фух. Тогда не стой с открытым ртом. Милейший… Умм!
Затыкаю мышу рот рукою. Гномы — народ особый. С ними по-хамски себя вести нельзя. Даже если ты богат, как крез. Потом обязательно при случае припомнят.
— Доброго вам вечера, уважаемый.
— И тебе не хворать, — хмуря толстые брови и буравя меня цепким взглядом спрятанных под бровями глаз.
— А… дядюшка Трок здесь?
— Здесь.
Сглатываю.
— А можно… его увидеть.
— Хм… Отец!
— Что? — Басовитый голос, донесшийся из глубины дома, я бы не спутала ни с каким другим. Пальцы рук закололо, а спине стало холодно, словно за шиворот плеснули стакан холодной воды.
— Тут к тебе человеческая женщина пришла.
— Ко мне?
Он появился из глубины дома, как обычно вытирая фартуком большие красные руки, испачканные угольной пылью. А я стояла и смотрела на него и никак не могла проглотить комок в горле. Хотелось развернуться и сбежать до того, как он скажет хоть что-то… и в то же время хотелось остаться. А вдруг он меня узнает? Что тогда скажет? Как посмотрит? Снова с презрением? Но я уже большая девочка и вполне смогу это пережить, правда? Да и теперь у меня есть Пых, а он не позволит мне впасть в уныние.
— Кэт…
Вздрагиваю, как от удара. Смотрю в пол. Ну вот почему я пришла именно сюда?
Он обнял меня своими сильными руками, вмяв меня в теплую, пропахшую маслом и углем рубашку. Задыхаюсь от подступившего кома в горле и пытаюсь зажмуриться покрепче. Меня трясет, и глаза сильно жжет что-то. Неужели слезы? Глупости. Я взрослая, сильная и уверенная в себе женщина… мне уже давно не тринадцать.
— Где ж ты была все это время, Кэт? Я ж тебя искал. — Его голос такой тихий и дрожит. Почему-то обнимаю его за огромную талию в ответ и тихо хлюпаю носом.
— Пошли. Там… Келла пироги напекла. Балин, а ну, веди гостей и живо помоги накрыть на стол!
Гном, который встретил нас на пороге, неуверенно мне улыбнулся и пропустил вперед.
Дом внутри был куда больше, чем казался снаружи, если просто взглянуть на фасад. И в нем так знакомо и по-домашнему пахло пирогами.
Нас усадили за большой дубовый стол и попросили меня рассказать о том, как я все это время жила. Мне очень не хотелось рассказывать, что я стала профессиональным вором. Впервые в жизни стало стыдно за то, кем я стала. Хотя всегда ведь знала, что другого пути у меня просто не было. Такие сироты, как я, могли быть либо проститутками, либо ворами. И все же… все же, поедая огромный кусок пирога и чувствуя заботливый взгляд Келлы, хотелось провалиться сквозь землю или наврать с три короба о том, что, к примеру, я удачно вышла замуж и теперь живу в палатах белокаменных, среди золота и зеркал.
Ненавижу врать. Потому и теперь не стала.
— Н-да. Это моя вина.
Ошарашенно смотрю на дядюшку. Он же подсунул икающему от переедания мышу еще один кусочек пирога. — А ведь я тогда хотел тебя к себе взять, Кэт. Думал преподать тебе урок. Думал, вот вернешься и будешь Келле помогать по хозяйству…
Не верю своим ушам. Они хотели меня взять к себе? Меня? Человека? Но… так ведь не бывает. Тогда бы моя жизнь была совсем другой. Грустно усмехаюсь, потирая шею. И не надо было бы беспокоиться о том, что скоро потеряю голову — в прямом смысле значения этого слова.
Пых тихо икнул и блаженно присвистнул.
Задумчиво смотрю на мышь. А с другой стороны…
— Тогда я бы никогда не встретила Пыха. А он — самое ценное, что у меня есть.
Пых удивленно посмотрел на меня и от избытка эмоций что-то пропищал на своем мышином. После чего хлюпнул носом и отвернулся, подгребая к себе новый кусочек и излишне суетясь. Не любит он проявления чувств на людях. Ох, не любит.
Усмехаюсь и провожу пальцем по его голове. И что странно, палец в этот раз не укусили. Хотя мешать ему во время еды…
— Хм. Что ж, я рад, что ты была не одна. — Мне улыбнулись. — А как насчет теперь?
Удивленно смотрю на него.
— В смысле?
— Не хочешь остаться? Места всем хватит. И твоему зверьку тоже.
— Его зовут Пыхторий.
Мышь чуть не подавился пирогом — впервые я назвала его полным именем, да еще и при посторонних.
— Пыхторий так Пыхторий.
— И ты не побоишься взять к себе в дом профессиональную воровку? — Внимательно смотрю в черные, словно маслины, глаза дядюшки.
Он ничего не ответил. Это значит «да» или «нет»?
— А как же… как же Балин?
— Я не против, — пожал плечами гном. — Если отец решил принять кого-то в семью, значит, так тому и быть. И теперь у меня есть сестра.
Точно. Гномы живут по другим правилам. Главный в доме — отец. И как он сказал, так и будет. Авторитет главы семейства непререкаем. Усмехаюсь и кладу голову на скрещенные пальцы.
— Я ж еще не все рассказала.
Молчу, не зная, с чего начать, и стоит ли начинать вообще.
— Похоже, ты крупно влипла, дочка.
…И вот это всего одно короткое «дочка» — меня сломало.
Губы скривились в дрожащей улыбке. И, не поднимая головы, я за час выложила абсолютно все, что произошло со мной с того рокового заказа, когда я должна была украсть картину из замка василиска. Меня слушали, не перебивая, только Келла пару раз вставала, чтобы налить всем свежего чаю.
