— Вы о чем?
— Все в свое время, девонька, все в свое время.
— А зачем… вы щупаете мне живот?
— А красивый он у тебя, милая. Плоский такой, теплый. Как солнышко.
Тупо наблюдаю, как мне мнут живот, словно пытаясь что-то там нащупать. Было не больно, но как-то странно. Словно что-то смертоносное находится так близко, что вот-вот обрушится, разорвет на части. Ан нет. Держат это что-то под контролем и вред причинять пока не собираются. Какой странный сон, однако. Никогда еще таких снов не видела.
— Так-так… Так. Хм. Надо же.
— Я беременна? — Пытаюсь криво улыбнуться.
— Что? Да Господь с тобой. Нет, конечно, девонька. Какая беременность? Что я, нелюдь какая, так детей подселять? — И старуха хрипло неприятно расхохоталась.
Мне же почему-то стало не до смеха.
— Что тогда?
— Да так… вижу, сердце у тебя доброе, девонька, да душа чистая.
Изучаю свой живот, пытаясь понять, когда туда сердце-то перекочевало, заодно срочно почистив душу, погрязшую в воровстве. Вот это я понимаю: сила испуга.
— Ты не юмори, а слушай, глупая, что тебе бабушка скажет. Завтра иди в башню, так и быть: пропущу я вас по полю. Дам пройти. Да только войти сможешь лишь ты одна. И там тебе придется делать все самой.
— Что все?
— Еще раз перебьешь… — В голосе бабки прозвучала нехилая угроза.
Киваю, плотно сжав зубы и стараясь успокоить снова куда-то рухнувшее сердце.
— Так вот. Камень тот так просто в руки не дастся. Будут тебе испытания. Числом три. Ежели пройдешь — твой камень. А коли не пройдешь — умрешь смертью лютою да страшною. — Подумав, она добавила: — Медленно помирать будешь. Лет пять, это я тебе гарантирую. Так что не советую ничем соблазняться и куда-либо лезть. Только камень, поняла?
Киваю.
— Вот молодец, вот умничка. Ну а коли поняла — дуй отсель. Мне еще ужин готовить, да дом убирать. Ишь, расселась.
Она еще что-то говорила, а картинка перед глазами уже расплывалась, и я снова куда-то начала проваливаться, теряя чувство равновесия, реальности, да и все прочие чувства тоже. После этого мне снова снилось озеро. И парень у дерева. Он был очень похож на василиска, только глаза пылали ярко-алым цветом, а на шее висел тонкий золотой ошейник, из-под которого тонкими ручейками стекала кровь.
Утро коснулось ресниц теплыми лучиками солнца, а в нос медленно вполз запах жареного мяса. Сонно потягиваюсь и открываю один глаз, щурясь от яркого солнечного света. Увиденное порадовало и вселило надежду, что вся эта авантюра закончится хорошо. Поля не было! Был котлован, в центре которого сидел изодранный василиск и мрачно зашивал рану на правой руке. Кэрт сидел у костра и поворачивал деревянный вертел с кусочками мяса, жарящегося на углях. Вид у него был уставший, но довольный. Периодически Кэрт косился на «швею» и чему-то загадочно улыбался.
— Я смотрю, ночью вам было весело.
— Н-да. — Кэрт повернулся и задумчиво на меня посмотрел. — А почему ты не проснулась? Ведь стоял такой грохот, что мертвого бы поднял, не то что спящего.
— Сон хороший снился. — Сажусь, потягиваясь и приглаживая сбившиеся за ночь набок волосы.
— О чем?
— О разном. Ты расскажи, что случилось, авось и я сон поведаю.
— Ты стала как-то странно говорить.
Молча смотрю на Кэрта.
— Да ничего не случилось. Просто тени оголодали, а мы слишком близко развели костер. Вот они и прорвали барьер все скопом. Я держал их, сколько мог, а после Дрейк наконец сумел прочитать заклинание упокоения. Ну и упокоил всех разом. Красиво, кстати, вышло. Я столько боли и ненависти не видел давно. Мне теперь дня три есть вообще не захочется.
— Не поняла. Ты питаешься ненавистью?
— Не только. Но чем сильнее эмоция, тем она аппетитнее. Жаль, что твои эмоции мне неподвластны.
— А Пых?
— А что Пых? Он мелкий и невкусный.
Из-под одеяла высунулась сонная мордашка и тут же недовольно сощурилась, приняв все на личный счет.
— Так, ладно. С этим потом. Но как Дрейка могло так порвать, если он просто колдовал за твоей спиной.
— А кто сказал, что за моей?
— Ну э… Я так поняла.
— Он стоял не здесь.
— А где? — Внутренне холодея и, кажется, узнавая символы пентаграммы в центре воронки.
— В центре поля, конечно.
— И ты ему не помог?
— Я должен защищать тебя, а не его. Забыла?
— Нет. Я… бедняга.
— Не переживай за него. Он сильный. Хотел бы я быть рядом, когда он умрет. Эта душа… наверняка деликатес.
Вздохнув, начинаю одеваться, натягивая на ноги сапоги и приглаживая волосы на затылке.
— Мясо будешь?
— Да, — пискнул мышь и полетел к Кэрту. — Но учти! Я все запомнил!
Кэрт удивленно посмотрел на севшего к нему на плечо пушистика, но мясо дал и даже почесал пухлое брюшко, усмехнувшись, наблюдая, как мышь довольно щурится.
Дрейк подошел минут через пять, сунул иголку с ниткой в суму и накинул на израненную спину плащ.
— Не больно? — поморщилась я.
— Нет. Пошли.
Да уж, краткость — сестра таланта. Встаю и покорно иду следом за ним. В конце-то концов, кто его знает, сколько мне еще жить осталось. Возможно, не более пары часов. Кэрт, затоптав костер, еще раз с удовольствием осмотрел огромную черную воронку, сощурившись, оценил положение солнца над горизонтом и медленно пошел следом. Он абсолютно точно знал, что торопиться ему некуда.
При нашем приближении дверь стала сиять ярче и интенсивнее. Мне даже почудилась какая-то пульсация, словно желтый свет то становился глуше, а то снова вспыхивал с утроенной силой. Или это отблески солнца так слепят глаза? Не уверена.
— А как мы ее откроем? — уточнил Пых, с удобством устроившийся на моей голове.
— Молча, — предположила я.
— Помолчите. — Дрейк остановился и осторожно приложил руку к двери. — Отойдите. Все.
Пожав плечами, удаляюсь на приличное расстояние, чувствуя, как горелая земля забирается в прохудившиеся сапоги и доставляет тем самым массу неудобств. Кэрт остановился рядом, с интересом наблюдая за действиями василиска.
Дрейк начал говорить. Каждое его слово падало, как булыжник, отзываясь гулом и грохотом где-то внизу.
— Амето! Раэ! Каеэрт!
За моей спиной грохнуло, и повисла тишина. Я так поняла, что Дрейк открыл дверь. Обернувшись, я и впрямь увидела открытый проход в замок и лежащую на земле пятиметровую каменную дверь, которая перестала светиться. Василиска нигде не было.
