«Кажется, ему можно помочь», – обрадовался Глеб.
– Саша! Найди бинты и какое-нибудь обезболивающее! – крикнул он, сожалея, что рядом нет Северина – тот лучше других мог управиться с раной или болезнью, знал многие лечебные препараты.
Глеб наклонился, чтобы осмотреть рану, но его локоть вдруг сжала сильная рука.
– Не нужно, – сказал Никита хрипло. Было заметно, что каждое слово дается ему нелегко.
– Мы перевяжем вас и вызовем вертолет «Скорой помощи». Вам обязательно помогут!
И тут раненый зашелся сухим, страшным смехом, отчего его рана закровоточила еще сильнее, и темные струйки, словно состязаясь между собой, побежали на землю, спеша напоить траву и деревья живой теплой кровью.
Никита еще больше посерел и замолчал, пытаясь отдышаться.
– Ты не знаешь, – наконец снова заговорил он. – Не знаешь, о чем говоришь! Ты хочешь спасти меня от смерти в то время, как я молю о ней уже так давно, что само понятие о времени стало для меня абсурдным.
– Вы больны какой-то неизлечимой болезнью? Вам плохо? – тревожно спросил Глеб, склонившись над Никитой.
– Да, мне плохо. Потому, что я не живой и не мертвый. Я привязан к этому проклятому острову! Да что там, я сам проклят!
Александра, подошедшая с бинтами и какими-то лекарствами, остановилась за спиной у Глеба и тоже слушала горячечную речь раненого.
– Вы прокляты? Почему вы так думаете? – спросила она тихо и строго, и Глеб почувствовал облегчение от того, что не один, от того что в этом сумасшедшем мире есть хотя бы один островок надежности и спокойствия.
– Как я уже говорил, это случилось давно. Очень давно, девочка. Тогда князь послал меня сносить идолищ и строить на месте их капищ христианские церкви, – сказал Никита, прикрыв глаза. – Я сам из этих мест, меня все здесь знали. Так и говорили: «Вон Микитка, сын кузнецов, смотри, высоко влез, больно будет падать!»… – Он помолчал, набираясь сил.
Александра и Глеб тоже молчали. Конечно, то, о чем говорил их проводник, не вмещалось в рамки привычной реальности, но с другой стороны, что в них вмещалось: может быть, банник и леший или превращение Северина?..
– И когда пришли мы сюда, плиту эту ломать, проклял меня старый Перунов жрец. «И тебе, Микитка, не пережить этого дня! – сказал он тогда. – Но и после не отправишься ты в чертоги предков – будешь из века в век вину свою искупать!» Так и случилось. С той самой поры топчу землю-матушку. Сколько раз умирал и не помню, только все не настоящая эта смерть, пустая. Не принимает меня земля, потому что хуже я зверя лютого… Искупить мне нужно было грех свой…
– Но сегодня… И вы ведь сами, нарочно под пулю угодили! – вдруг догадался Глеб.
Никита кивнул, лицо его вновь исказила мучительная гримаса.
– Об одном прошу, парень, – едва слышно выговорил он, – меня ведь только Он отпустить может, Его орудие… Ты уж подсоби, будь добр! Помнишь, вы обещали отблагодарить меня за помощь. Как раз срок пришел, – и человек просительно заглянул в глаза Глебу.
Тот в ужасе отпрянул.
– Вы хотите, чтобы я вас убил при помощи секиры? – спросил он, надеясь, что все окажется дурным сном, обычным кошмаром типа того, что приходил к ним в первую ночь на Перуновом острове.
– Так, – Никита кивнул. – Все так. Ты уж будь добр… А твоя доброта тебе зачтется. Сделай доброе дело! Век за тебя Хозяина молить буду!
– Я сошел с ума? – Глеб повернулся к Александре. Та стояла, сжав руки на груди.
– Н-нет, – проговорила девушка. – И он говорит правду. Я все думала, что с ним не так, а теперь понимаю, что он и вправду давным-давно мертвый. За ним тень смерти ходит. Мучается он, а ничего сделать не может.
«Странный дар у Александры – видеть тень смерти», – подумал мимолетно Глеб.
Парень отошел туда, где лежала в траве выроненная Северином секира. Вокруг нее, тихо потрескивая, клубились тонкие, похожие на синие нити, молнии.
Глеб протянул руку и взял древнее оружие. Пальцы закололо, но не больно, скорее приятно, наполняя все тело неведомой ранее мощью. Сила! Пьянящая сила! Бери – не хочу! Пей сколько влезет!
Парень закусил губу, стараясь отмежеваться от наполняющего тело чувства эйфории. «Один… два…» – он медленно досчитал до шестидесяти, когда понял, что, кажется, справился. Пальцы по-прежнему покалывало, но теперь сила подчинялась ему, а не рвалась, сметая на пути все преграды. Вместе с тем, в душу Глеба пришла уверенность, как сделать все правильно.
Он снова приблизился к Никите, глядящего на него блестящими, как от лихорадки, глазами.
– Ты свободен. Отпускаю тебя! – произнес Глеб, поднимая оружие Перуна, и в тот же миг с Секиры сорвалась молния и ударила Никиту в грудь.
Яркая синяя вспышка, и в воздухе закружились крупные хлопья серого пепла, которым рассыпалось еще недавно почти живое тело.
– Теперь он ушел. Хорошо, – сказала Александра и вдруг прильнула к Глебу, пряча лицо у него на груди.
* * *
В большой луже отражалось солнце.
Александра смотрела на него, стоя у края перрона, пока Глеб и Семен Николаевич брали в кассе билеты. Солнце казалось ей ненастоящим, нарисованным на маслянисто блестящей поверхности лужи каким-то неумелым наивным художником.
– Жалко, что все так получилось с Ариной, – тихо произнесла Динка. – Все-таки она была прикольной девчонкой, – добавила она, покосившись на старшую подругу.
Александра молчала. На ее взгляд, комментарии тут были излишни. Свою вину, если Арина и была виновата, девушка искупила сполна.
Сейчас ее тело увозили в Москву люди, присланные директором их школы, Евгением Михайловичем. На него же легла нелегкая миссия объяснения с Ариниными родителями.
– Кто бы мог подумать, что она шпионит против нас! – снова заговорила Дина, ничуть не смущаясь, что вместо диалога получается монолог. – Сразу было видно, что она влюбилась в Северина, как ты в…
Александра чуть приподняла брови, и девочка осеклась.
– Ммм… Ну не сердись! Я же это тебе, а не Глебу говорю! – принялась оправдываться она и, пытаясь загладить оплошность, вернулась к первоначальной теме. – Никто бы не заподозрил ее в предательстве. Когда Северин сказал, что среди нас есть предатель и выяснилось, что это Арина, я просто сначала решила, что он сбрендил. А потом подумала, что это сбрендила я. Но это, в общем, очень романтично, когда она закрывает его от выстрела и умирает сама, а он превращается в волка и убегает в лес. Тут знаешь, какую игру можно было бы сделать…
– Вообще-то она нас не предавала, – тихо произнесла Александра, все еще рассматривая плавающее в луже солнце.
– То есть?..
– Она сразу работала на другую команду и была у нас на правах разведчика, – пояснила Саша, задумчиво проводя пальцем по теплому металлу поручня.
