На плоском камне, столкнув амулеты и шкуру ягуара, сидела полукровка. В синих глазах плясали все те же бешеные грозовые молнии. Губы приоткрыты в подобии оскала. Тонкая рука дрожит, вытянутая вперед. Ладонь чуть шевелится, словно бережно и осторожно подталкивает нечто...
Ичивари покосился на ком змей, сместившийся в воде ближе, и ощутил холод меж лопаток. Дети леса слышат свой мир и осознают себя частью его. Лес не вредит им и тоже признает родными, но внятно слышит он далеко не всех. Только мавиви могут просить и даже приказывать. Увы, последнюю мавиви бледные убили в том самом бою, в котором погиб и вождь Ичива. Самого вождя и его мавиви точно убили, это всякому известно!
Тогда кого он, внук великого воина, видит? И как понимать происходящее? Бледные, если верить деду Магуру, могут иметь душу. Но дар мавиви им никто и никогда не открывал и не передавал!
Полукровка всхлипнула, опустила дрожащую руку и зло вытерла слезы. Зашипела, скалясь сразу и на замершего в воде махига, и на змей. Клубок распался. Темные тела в новой, яркой и тонкой, шкуре, блеснули на солнце и сгинули...
- 'Ну, погоди!' - ловко повторяя тон, передразнила полукровка, шмыгая носом и чуть успокаиваясь. - Стой там и не двигайся, самозваный хозяин леса. Я еще не понимаю, почему не могу тебя убить. Хочу, но не могу! Очень хочу! Имею право! Ты пень горелый, и место тебе в том топляке! И чтоб ты сдох... И...
Доводы угасли в невнятном бормотании, шмыганьи носом и всхлипах. Шагари, стоявший по колено в воде, неторопливо выбрался на берег, прошел к камню и задышал в плечо плачущей полукровке, пожевал губами край её убогой одежды. Ичивари чуть усмехнулся. Девчонка - она и есть девчонка. Ревет по всякому поводу и цепляется за чужое сочувствие. Вон - обняла конскую морду и разводит сырость пуще прежнего. До чего нелепо! Иметь дар единой души - и не использовать его. Заниматься прополкой, а потом и вовсе, почти позволить себя убить.
Бояться этой бешеной нет смысла. Слушаться тоже. Так почему он еще стоит в воде? Потому что пробует следовать советам деда и думать прежде всего иного... А в голове такое творится - хоть до ночи стой, мысли не переведутся и не улягутся в узор разумного рассуждения! Боящаяся боли, жалкая и дрожащая полукровка на самом деле - мавиви. Этого никак не может быть, но он все видел сам! А что он видел? Дед бы так и спросил. Ичивари нахмурился, собирая доводы для ответа незримому деду.
Она умеет ходить по лесу, выследила махига и подстерегла. Неприятно признавать, но сомнений нет.
Она указывала на клубок змей и тот двигался, куда указано. Это либо совпадение, либо нечто большее, сомнения есть.
Она смогла привлечь для побега скунса - это почти достоверно.
И она рыдает и дрожит, как распоследняя бледная ничтожная слабачка... Странная мавиви, но и сомневаться в ней едва ли возможно: ведь есть еще и Слеза.
Между тем, по древнему закону, утратившему смысл со смертью последней из мавиви, всякая обида, причиненная существу с единой душой, может караться смертью. По усмотрению мавиви. Будь он хоть сын вождя, хоть сам вождь. Он виновен. Впрочем, поведение бешеной полукровки с первого же мгновения было непонятным и двусмысленным. Она молчала. Не отвечала на вопросы и даже не назвалась. А позже твердила невесть что по поводу покорности и извинений... И снова не назвалась.
Так что следует из всех его мыслей, разрозненных и обрывочных, как плывущая по воде трава? Дед бы точно уже разобрался в происходящем. А его бестолковый внук все стоит и тупо глядит на нелепую плачущую мавиви. Ей действительно плохо. Её знобит. Может, и до её единой души добрался коварный нетерпимец, темный червь сомнений, породитель болезни?
Ичивари осторожно шагнул вперед, помогая себе руками, подгребая воду. Вон, у самого камня, лежит его стальной нож, брошенный девчонкой. Не потеряла и не выкинула, уже хорошо, приятно даже. Цела лучшая вещь, сделанная собственными руками, вызывавшая законную гордость. И еще - есть в обретении ноэа польза, можно прямо теперь настрогать щепок и развести костер. Отогреть эту нелепую незнакомку. Укутать в мех ягуара.
- Стой, где стоишь, - обернулась полукровка, щурясь опухшими веками и снова шмыгая носом. - Сказано же! Стой, а то...
- А то - что? - уточнил Ичивари, продолжая двигаться к берегу. - Ты уже призналась, что не убьешь меня. Сейчас я разведу костер и будет тепло. Темный нетерпимец уйдет и станет проще разбираться в происходящем.
- Бред, - дернула плечом полукровка. - Горячечный бред... Какой нетерпимец? На себя глянь! Иных нетерпимцев тут и не водится. Налетел, хозяин леса... Стой там! Я серьезно. У меня до сих пор руки болят. Я тебя боюсь. Подойдешь ближе - убью. Точно убью. Потому что и хочу, и могу, и не сдержусь.
- В воде холодно, - хитро прищурился Ичивари. - И никого ты не убьешь, уже ясно. Но я действительно виноват и признаю это. Как всякий махиг я обязан служить обладающим единой душой и оберегать таких. Ты очень странная мавиви, но я в тебе не сомневаюсь.
Он сделал еще несколько осторожных шагов, выбрался к берегу, с самым торжественным видом встал на колени и поклонился полукровке. При этом голова скрылась под водой - ритуал требовал коснуться лбом земли... Когда Ичивари снова смог слышать и встряхнулся, сгоняя с волос воду и сердито хлопая себя по левому уху, утратившему способность слышать, нелепая мавиви то ли всхлипывала, то ли смеялась. Вряд ли она и сама толком понимала, что именно делает. Пегий конь беспокойно переступал ногами и фыркал ей в шею, стараясь успокоить... Девчонка решительно выпрямилась, погладила теплые мягкие губы Шагари.
- Пень горелый! - без прежней злости, но с некоторым вызовом, буркнула она. - Не нужны мне твои поклоны. Все равно я тебя боюсь.
- Ты набрось на плечи шкуру ягуара, так будет куда теплее бояться, - посоветовал Ичивари.
- Она же мертвая! - полукровка всплеснула руками от возмущения. - Совсем! Ты что, издеваешься? Ты посадил меня на коня, как раз на эту гадкую шкуру, и я едва сознание не потеряла!
Ичивари отжал волосы и задумался. А ведь дед что-то такое говорил... И старики - тоже. Вроде, мавиви в какие-то сезоны не питаются мясом и совсем не носят мех. Не греются у огня, разведенного из зеленых веток. Потому они никогда и не жили вместе с племенем. Увы, именно такой порядок вещей сделал их беззащитными перед коварством бледных. Собаки помогли выследить одиночек в лесу, пожары выгнали их на заранее подготовленные засады. И ружья сделали остальное. Так сказал дед Магур. Но как вести себя с мавиви, он не пояснил. Зачем? Обладающих единой с лесом душой более нет в мире...
- Я разведу костер из самых сухих веток, - пообещал Ичивари. - Во вьюке, что я вез за седлом - вон он - есть одеяло из валяной шерсти. Оно тебе годится? Это хорошая шерсть, её счесали у живых животных, промыли и обработали руками, не используя железа. Моя мама старалась. Возьми и грейся. А мне дай нож, чтобы я мог срезать дерн для устройства кострища и настрогать щепок.
- Только помни: медведь рядом, - мрачно предупредила мавиви. - Если что, останавливать его будет поздно. Это его владения и он даже ко мне прислушивается не во всем. С медведями сложно. Они упрямые.
