Маша замерла у дверной щели.
– Какие издержки? Какой ущерб? Я вам, кажется, объяснял, так
нельзя заниматься бизнесом, вы нарветесь на неприятности, и очень скоро. Что?
Вы совсем рехнулись? Нет, никаких де нег вы от меня не дождетесь. Вы
шантажировать меня собрались? Ха-ха, это уже не смешно! Если еще раз замечу ваш
синий “Ауди”, пеняйте на себя!
Он говорил по-русски, очень быстро и почти без акцента. Он
сильно волновался, голос его сначала стал хриплым, потом совсем сел. Закончив
разговор, он тяжело закашлялся.
"Господи, да ведь он просто уходил от хвоста! – Маша
даже шлепнула себя по губам. – Ну, ты даешь, офицер Григ! Не заметила, ничего
не поняла! Да, Григорьева, тебе точно предстоит возвращаться в родимый Нью-Йорк
в алом гробу с черными кружевами”.
Накинув халат, она вышла из ванной. Ловуд стоял и смотрел в
открытое окно. Не просто стоял, а слегка перевесился через подоконник, словно
искал что-то в темном дворе. Услышав ее шаги, он вздрогнул, резко развернулся и
спросил с принужденной улыбкой:
– Ну как? Мы едем ужинать?
– С одной стороны, конечно, мне бы хотелось, – сдерживая
зевок, промямлила Маша, – но с другой стороны, я правда валюсь от усталости, к
тому же я стараюсь не есть так поздно. Простите, Стивен, мне очень неловко, но
нельзя ли перенести ужин на завтра?
"Если он скажет нет, я поужинаю с ним сегодня, – решила
Маша, – ему, вероятно, надо что-то вытянуть из меня, и я должна знать, что
именно он хочет услышать. Если он согласится перенести на завтра, значит, ему
не просто надо, а необходимо позарез получить от меня какую-то информацию ”.
– Ну хорошо, – кивнул он, – давайте поужинаем завтра. Но
только пораньше, часов в семь. Я заеду за вами. Договорились?
Когда дверь за ним закрылась, Маша кинулась на кухню. Свет
там был погашен, окно выходило не во двор, а в переулок. Моросил дождь. Заметно
похолодало. Ярко горели фонари. С третьего этажа все было отлично видно.
На противоположной стороне, вдоль кромки тротуара стояло
несколько машин. Из двора выехал серебристый “Форд” Ловуда. Не успел он доехать
до ближайшего поворота, как одна из машин тронулась за ним. В ярком фонарном
свете Маша увидела, что это темно-синий старый “Ауди”, и даже умудрилась
разглядеть номер.
Глава 17
Зимой 1983-го президент Рейган подписал очередную секретную
директиву по национальной безопасности, в которой была поставлена задача
произвести фундаментальные изменения советской системы, способствовать
консолидации внутренних оппозиционных сил путем расширения демократии и
публичной дипломатии. Американский бюджет собирался отвалить 85 миллионов
долларов на подготовку будущих руководящих кадров и создание прозападно
ориентированных партий и движений в странах социализма.
Разведывательной работой по США занимался Первый отдел
Первого главного управления КГБ. В декабре 1983-го именно этому отделу было
поручено довольно странное для внешней разведки задание – подготовить прогноз
колебаний цен на мировом рынке золота. К выполнению было приказано привлечь
самый ограниченный круг людей, в который входил вашингтонский резидент Всеволод
Сергеевич Кумарин.
За несколько дней до отлета Григорьева в Москву резидент
вызвал его к себе.
– Поздравляю. Вместо денежной премии вас решено наградить
очередной благодарностью в личном деле. Для вас, человека благородного и
бескорыстного, это должно быть приятно. Есть еще одна радостная новость. Лондон
отменяется.
– Спасибо, Всеволод Сергеевич, – улыбнулся Григорьев.
– Не за что, Андрей Евгеньевич. В кабинете повисло молчание.
Резидент сидел в своем крутящемся кресле за идеально чистым столом и смотрел в
одну точку. Лицо его отяжелело, как будто сплавилось. Сошел верхний слой
светского жизнерадостного лоска. Глаза, обычно слегка сощуренные в ироничной
улыбке, были широко открыты. Взгляд мертво застыл, уголки губ оттянулись книзу.
Перед Григорьевым на несколько мгновений возник настоящий Кумарин, налитый
страхом и тоской, не верящий ничему и никому, даже самому себе, глубоко
несчастный оттого” что слишком умен для иллюзий.
– Вы помните майора Демченко из отдела научно-технической
разведки? – спросил он, глухо кашлянув. – Да сядьте, не маячьте у двери.
– Конечно, помню, – Григорьев опустился в кресло, – кажется,
он сейчас в отпуске в Москве. Что-нибудь случилось?
– Неделю назад в ресторане “Узбекистан”, на глазах десятков
свидетелей, Демченко убил свою любовницу. Шарахнул по голове бутылкой от
шампанского. Пьян был. Она несовершеннолетняя. Всего шестнадцать. Что скажете?
– О, Господи! – только и мог сказать Григорьев.
– Но этого мало, – Кумарин потер переносицу, провел ладонью
по лицу и опять стал ироничным светским львом, благовоспитанным сытым
дипломатом, – этого мало, Андрей Евгеньевич. При обыске в московской квартире
Демченко был обнаружен миниатюрный аппарат “Минске”, а также тайник, в котором
хранилось десять тысяч рублей и семь тысяч долларов.
– Идиот, – прошептал Григорьев и покачал головой.
– Кто? Он или я? – с нервной усмешкой спросил резидент. –
Знаете, я подозревал нескольких человек. В том числе вас, Андрей Евгеньевич, и
Бреденя, в общем, лучших, самых крепких, умных, хитрых. Но Демченко!.. Зачем он
им? Тупой, наглый, пьющий. Сколько таких, как он? Вы сказали – идиот,
разумеется, имея в виду его, а не меня. А вам не кажется, что тупость бывает заразной,
как грипп? Таких, как Демченко, страшно много. Не обязательно алкоголь. Может
быть, фанатизм, слепая вера в дохлые утопические идеи. Тоже род наркомании,
верно? Как вы думаете, почему, чтобы получить водительские права, надо пройти
медкомиссию, иметь справку от психиатра?
– Потому, что больной человек за рулем опасен для себя и
окружающих, – автоматически отчеканил Григорьев прежде, чем удивиться вопросу.
– А больной человек, управляющий гигантской ядерной
державой? Насколько опасен для окружающих он? Ладно, можете не отвечать. Вы
меня отлично поняли. Сот тут два документа, – резидент вытащил из ящика и
небрежно толкнул через стол стандартный плотный конверт с грифом “Сов,
секретно”, – просмотрите прямо сейчас, при мне.
Григорьев, слегка оглушенный, красный, как помидор, низко
опустил голову и углубился в чтение.
Первым документом была директива по национальной
безопасности США, “NSDD-75”. Сумма в восемьдесят пять миллионов,
предусмотренная американским бюджетом на развал системы социализма, обозначалась
цифрами и прописью. Григорьев макушкой чувствовал взгляд резидента.
– Как вы думаете, кто стоит за определением “агенты
влияния”? – тихо спросил Кумарин. – Кому достанутся эти американские миллионы?
