— М-да… — задумчиво протянул я. — Тяжелый случай в нашей практике. Может, сразу тазик воды на него вылить? Пожалуй, не повредит. — И направился в душевую.
— Э! Э! — вскричал Сен. — Что же ж ты делать собрался? Здесь же и так мокро уже.
— Как это — что? Водные процедуры. Пока от запоя не исцелишься, — равнодушным тоном ответил я и, копируя Герболио на приеме, добавил: — И давно у вас так? По ночам спите хорошо? Головокружения, головные боли, тошнота?.. Анализы на беременность сдавали? И как? На какой вы неделе?
— Филин! — Сен оторопело смотрел на меня глазами размером с корону каждый. — Так… ты что ж… живой? — неуверенно спросил наконец он.
— Дай руку, — потребовал я и, когда он ее мне протянул, больно ущипнул.
— Ай! — от неожиданности вскрикнул Сен. — Что ж ты делаешь?
— Призраки так могут?
— Не знаю я, что могут призраки, а что нет. Вот же ж взял привычку щипаться!
— О боги, какую чушь мы с тобой несем! Не веришь — не надо. Садись пей дальше. А я пошел мыться… пожевать у нас есть чего?
Сен пялился на меня и молчал, наблюдая, как я шастаю по комнате, раскладываю вещи, достаю чистую мантию. На мой вопрос он бессознательно кивнул и вдруг будто очнулся. Дико глянул на меня и арбалетной стрелой вылетел из комнаты. Пришла моя очередь застыть придорожным столбом и удивленно таращиться на хлопнувшую дверь.
Дверь снова распахнулась. В комнату, таща на буксире… Свенту, ввалился Сен.
— Вот! Видишь?! Живой же ж и щиплется! — с энтузиазмом тыкая в меня пальцем, больно, между прочим, втолковывал ей Сен очевидные, на мой взгляд, вещи. — Вот! Сама тыкни, если не веришь.
Он взял руку Свенты и ткнул ею меня в грудь.
— Да вы меня убить собрались? — возмутился я. — Всю грудь истоптали. Синяки наверняка будут!
Свента была в памятном мне домашнем халатике и премилых пушистых тапочках на босу ногу. Она смотрела на меня долго-долго. И молчала. Потом подошла и… от всей своей широкой души врезала кулаком в грудь. Однако удар у нее, я вам скажу. Как копытом боевого коня в грудь ударило. Даже немного отбросило назад, и я сделал пару шагов, чтобы не упасть.
— Как ты мог! Как ты мог не сказать мне, что живой! — Выкрикнув все это в мое ошарашенное лицо, как в морской рупор, она резко развернулась и выбежала из комнаты.
Только через минуту я смог отойти от шока и повернуться к Сену. Тот тоже смотрел на меня осуждающе. Ну ребята, это уже перебор.
— Так что, мне там, в горах, надо было сдохнуть, чтобы не нарушать вашу похоронную идиллию?! Как я мог сообщить, что живой?! Как? Голубем сизокрылым в столицу прилететь и на подоконнике нагадить: «Я — жив!»?
Сен призадумался, потом смущенно посмотрел на меня и прогудел:
— Ты ж не забижайся. Мы же ж все оплакивали тебя. Свента вон ни жива ни мертва пришла. А рассказывала так, будто сама уже померла… А ты есть хочешь? — вдруг, хитро глянув, внезапно спросил он. — Я сейчас. Быстренько разогрею и принесу. Ты мойся пока. Я шустренько.
Он торопливо выметнулся из комнаты и пропал на кухне. Я постоял в раздумье, потом швырнул на кровать чистую мантию, которую, приготовленную к облачению после душа, так и держал в руках, вышел за дверь и направился к Свенте. Надо решить все вопросы сразу. Попросить извинения за свои слова на постоялом дворе, а там… Там посмотрим.
Постучавшись и дождавшись возгласа, похожего на разрешение, вошел. Свента лежала на кровати, отвернувшись к стенке и не сняв тех самых пушистых тапочек. Постояв и собравшись с духом, я заговорил:
— Свента, я прошу тебя простить мне мои слова, которые я брякнул тебе на постоялом дворе. Я был… неделикатен. Прости.
Вздохнув несколько раз в подушку, при этом как-то странно передернув плечами, она, не поворачиваясь, глухо ответила:
— Я тебя давно простила. Это я была не права. Я вела себя как капризная девчонка. Прости меня, Филин.
Я прямо вздрогнул. Вспомнился сон, в котором мы уже говорили друг другу примерно те же слова. И Сен про призрак постоялого двора что-то такое говорил. Все это как-то… странно. Сейчас она должна спросить про Вителлину…
— Уйди, Филин. Я прошу. Уйди сейчас, ладно? — все еще не поворачиваясь, сказала Свента подушке.
Не спросила. Я ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Утром я первым делом направился в канцелярию факультета сдать наши с Кламирой документы о прохождении практики. Девушка-делопроизводитель равнодушно приняла у меня бумаги, прочитала, нахмурилась и, попросив подождать, вышла в соседний кабинет, на двери которого красовалась бронзовая табличка: «Начальник канцелярии — Хлюдариан деи Карсеро». Через несколько минут она выглянула и попросила меня зайти.
В кресле за монументальным письменным столом, загроможденным высокими ровными стопками папок с делами, восседал… крыс. Самый настоящий. Как я себе и представлял чиновников, которых величают «чернильными душами» и «канцелярскими крысами». Казалось, он был собран прямо в этом кабинете вместе с громоздкой мебелью: шкафами с делами, письменным столом и креслом. Сидел он очень прямо. Вероятно, живот его, будучи под стать хозяину, такой же огромный и монументальный, туго упираясь в столешницу, просто не позволял своему владельцу наклониться.
Рядом с такой фигурой я почувствовал себя хилым и хрупким юношей, прямо зеленым от недоедания. Вот так. «Все познается в сравнении», — давным-давно сказал один философ.
Сейчас эта фигура смотрела на меня, как на корягу, попавшую в колесо телеги, до этого события ровно ехавшую намеченным путем.
— Что за шутки, молодой человек? — неожиданно писклявым голосом произнес «монумент». — Вчера мы получили документы о том, что вы и некая Кламира деи Лермоно погибли в пограничном конфликте. Мы срочно издаем приказ о вашем отчислении из академии и выписке из общежития в связи со смертью, подписываем его у ректора, оформляем дела в архив, а сегодня вы являетесь и предъявляете документ о прохождении практики. И что прикажете мне делать? Я понимаю, в том, что обстоятельства так неудачно сложились, нет вашей вины… — Вот так! Оказывается, я виноват, что не погиб! — Но на основании какого документа прикажете восстановить вас в академии и общежитии? Есть у вас бумага о том, что вы не погибли? Или хотя бы официальное письмо, подтверждающее ошибочность предыдущего документа, выданного, между прочим, канцелярией мэрии Сербано?
Я едва сдерживался, чтобы не наделать глупостей. Раньше, до драки на постоялом дворе, я, вероятно, не выдержал бы и дотянулся до этих жирных щек, а там будь что будет, но сегодня решил проявить терпение и посмотреть, как дело пойдет дальше.
— Своей властью я не могу решить этот вопрос, поэтому мы с вами немедленно пройдем к декану и в соответствии с его распоряжением оформим ваши дела.
С этими словами он выдвинулся из-за стола и неторопливо и важно направился в сторону кабинета декана. Я последовал за ним.
