Понятливые слуги в цене, а глупые долго не держатся. Чтобы достичь вершин в высоком искусстве услужения, нужно знать как можно больше обо всем. Как дела у соседей, что происходит в королевстве в целом, а главное, что творится около господина. Для этого слуга должен иметь хороших друзей среди своих и соседских слуг, иначе быстро съедят и не подавятся. Повару в этом отношении одновременно и проще и, сложнее остальных. Вкусно поесть любят все, потому часто и набиваются в друзья, но на всех не напасешься. Значит, надо выбирать, кого гнать, а с кем дружить. Выбор настоящих друзей, которые не отвернутся в трудную минуту, а помогут, задача сложная. Нет, присутствующие как раз не набиваются, но добрым советом помочь всегда будут рады… надеясь на некоторую взаимность.
Намек я понял и горячо уверил всех в том, что без помощи столь опытных людей мне не обойтись, а благодарность моя не замедлит проявиться.
Как выяснилось из дальнейшего разговора, я попал к графу Цвентису фро Кордресу. В данный момент граф вез больную дочь в горный замок по совету своего знахаря, старого Гортуса. При этом сделали солидный крюк, заехав к какому-то барону, у которого как раз случилась оказия и в гости «неожиданно» заехали еще несколько окрестных господ. О чем они совещались, неизвестно, поскольку шушукались без слуг, но это и так понятно — скоро непременно придется с кем-нибудь воевать.
Для подобных дел сейчас наиболее благоприятный период — в королевстве смута. Король, да будут благословенны его дни, недавно вступив на престол и еще толком не укрепив свои позиции, издал ряд указов, пытаясь провести реформы, как в Элмории и халифате. В результате мятежи охватили почти все провинции. Кто «за», кто «против», не понять. Многие бароны начали междоусобицы, стараясь под шумок оттяпать кусок-другой от земель соседа, действуя то под знаменем короны, то под стягом мятежа.
Ходить по дорогам в одиночку стало опасно. Могут убить просто за косой взгляд или за то, что недостаточно низко поклонился или не поспешил уйти с дороги. Да мало ли поводов найдут подонки для бахвальства или по злобе натуры своей. В этой смуте пострадали многие, но слугам, как правило, опасаться нечего. Сиди себе, как мышь под веником, и тебя никто не тронет. Главное, вовремя учуять, куда ветер дует, и не опоздать сменить господина. Слава богам, граф Цвентис силен, и нападать на него никто не рискует, хотя и он вместо обычных двух десятков охраны в этот раз взял полусотню.
На мой вопрос, почему знахарь, не вылечив больную девушку, отправил ее в горный замок, мне пояснили, что Гортус очень и очень стар. Он был семейным знахарем графов Кордрес еще при прапрадедушке нынешнего господина. В настоящее время старик редко покидает свои апартаменты, плохо видит и слышит и уже не может использовать магию.
Хорошо, я вовремя сообразил и не задал вопрос, который показал бы мою полную неосведомленность в лоперской жизни. Но слуги и без этого заспорили, почему в их королевстве так плохо обстоит дело со специалистами-врачевателями. Секретарь графа как самый осведомленный и образованный из присутствующих внес ясность. Лопер по территории и численности населения раза в три превышает ту же Элморию, но по числу лекарей и знахарей от нее здорово отстает. А почему? Потому что в Элмории и простолюдины могут учиться в академиях, а здесь — только люди благородного происхождения. А много ли благородных желает стать лекарями? Поэтому даже дипломированным травником не каждый барон имеет возможность обзавестись. Недаром покойный Тобиус не расставался со своим. Боялся, что сманят да перекупят. А уж как его обихаживал, и не передать. Граф, конечно, ищет замену Гортусу, но пока безуспешно.
Услышав такое, я было пожалел, что не назвался травником, но от меня наверняка потребовали бы показать диплом, каковой у меня, конечно, был. Но не здесь, а в Элмории. И не здешней, а элморской академии. Пришлось этот вариант отставить.
В конце концов секретарь хлопнул меня по плечу:
— Я вижу, ты свой парень, понятливый. Первый раз в услужении?
— Нет. Два года у… травника одного поваром служил.
— Ну у травника не считается. У них по-настоящему делу не научишься, — авторитетно отметил камердинер.
— Вот-вот, — обрадовался я. — Ему все равно было, овсянку на воде я ему подаю или фрикасе из крольчатины. Так и квалификацию потерять недолго.
Все солидно с пониманием кивнули. Действительно, что с ученого зануды возьмешь? Никакого понятия, как со слугами обращаться, а тем более с каким соусом следует подавать свинину по-паскански.
Ближе к вечеру мы подъехали к месту стоянки. Это была та же тропа, расширившаяся до вытянутого овала и расчищенная от камней и мелких глыб. На ней вполне свободно могли разместиться два таких отряда, как наш. В конце площадки за крупными валунами из щели скалы бил родник, вливая хрустально-чистую и ледяную воду в чашу диаметром и глубиной примерно метр. Чаша эта была постоянно заполнена почти до краев, но куда девалась вода из нее, непонятно.
Я спросил что-нибудь для умывания. Камердинер без лишних вопросов выдал мыльный раствор и что-то похожее на мочалку. Прихватив свободное ведро, я пошел к роднику и после того, как вода для всех надобностей отряда была набрана, начал процесс очищения тела от грязи, немного подогревая воду магией. Намывшись до скрипа и тщательно отмыв кинжал Свенты от грязи, отправился выполнять свои обязанности.
В помощь мне дали бывшего отрядного кашевара. Первым делом я дал ему задание промыть крупу, приготовленную к варке, чем несказанно его удивил.
— Нечего воду на глупости переводить! И так сварится.
— Вы что же, кашу немытую, прямо с песком и мусором ели? — в свою очередь, удивился я.
— А кто же ее моет-то?! — возопил кашевар.
— Тогда, если всем так нравится, сварю с мусором, но для господина графа и для себя — как положено.
Судя по ропоту солдат, слышавших нашу перепалку, все хотели как у графа. Сам вельможа вышел на шум из своего шатра, быстро разобрался, в чем дело, и прикрикнул:
— Я тебя, Кримус, приставил к повару, а не наоборот. Будешь пререкаться — выгоню из отряда. — И уже в мой адрес: — А тебе я разрешаю вразумлять этого недотепу, как сочтешь нужным, но чтобы воплей я больше не слышал. — С этими словами он развернулся и ушел.
Я поклонился спине графа, потом молча ткнул пальцем в мешок с крупой и указал на ведро с водой. Кримус, злобно ворча, поплелся выполнять распоряжение.
Я нашинковал лук, морковь и зелень, нарезал кубиками вяленое мясо, не забывая помешивать кашу и вовремя подсыпать приправы. Над площадкой поплыл приятный аромат пищи. В животах отряда слаженно забурчало, и даже граф вышел из шатра, принюхиваясь. Все, замерев, ожидали, когда я скажу: «Готово».
Наконец, сняв пробу и выдержав театральную паузу — недаром же при поступлении в академию лицедейство стояло в списке рекомендаций, — я произнес это долгожданное слово. Но никто не ринулся затаптывать меня, прорываясь к заветному котлу. Все остались, где были, и выжидающе смотрели на графа. Тот не спеша подошел, потребовал ложку, зачерпнул немного из котла и, попробовав, что у меня получилось, одобрительно кивнул. Тут же передо мной выстроились пять представителей десятков с котелками. На каждый десяток полагался один большой котелок. Однако в первую очередь я наполнил серебряную кастрюльку для графа с дочерью и капитана, во вторую — котелки слуг и служанок графа. И самыми последними — солдатские. Воин должен быть терпелив и неприхотлив, а не туп и силен, как говорят некоторые. Про себя, родного, я тоже не забыл, наделив двойной порцией.
