Лязгнула сталь, и через секунду я протягивал сопернику его шпагу рукояткой вперед.
— Кажется, вы потеряли.
Он молча выхватил у меня из рук свою шпагу и атаковал снова. На этот раз я выбил его оружие подальше, в пыль двора. Пусть побегает. Разве я ему оруженосец — шпаги подавать? В общем, все его последующие атаки завершались столь же «успешно». Наконец он бросил шпагу, сел прямо на землю и… расплакался.
— Где вас так научили, господин травник? — спросил меня начальник гарнизона, также присутствовавший при этом фарсе.
Пришлось выкручиваться, впрочем, не особенно далеко отходя от истины:
— Мой отец служил в гвардии и многому меня научил.
Ветеран покивал головой, соглашаясь, забрал у меня шпагу, подобрал вторую и ушел. Зрители потихоньку разошлись. Первой гордо удалилась Олисия, будто все было наоборот и это я вступился за честь дамы. Мы с Протисом остались одни. Утешать его и вытирать сопли я не собирался. Решил действовать по-взрослому — получи по-взрослому.
— Прекрати реветь, боец, — грубо сказал я ему. — Ты воин или тряпка? Так и будешь в пыли валяться?
Он прекратил плач, удивленно посмотрел на меня, но вставать не спешил.
— Тебя не учили, что из любого поражения надо извлекать уроки? Встать, солдат! — неожиданно рявкнул я.
Протис бессознательно подскочил, вытянувшись по стойке «смирно».
— Ты еще не раз встретишь противника сильнее тебя. На каждого сильного всегда найдется могучий, который его победит. Воин отличается от лакея тем, что умеет правильно переживать свои поражения. Иди и подумай, где ты допустил ошибку. Когда поймешь, приходи ко мне, поговорим.
Все это мне очень не нравилось. К сожалению, компания из секретаря, камердинера и трех лакеев, с которыми я наладил контакт еще в дороге, убыла вместе с графом, а с местными завязать более близкие отношения толком не успел, занятый исцелениями и тренировками. Надо было срочно восполнять пробел, следуя проверенному правилу — слуги знают если не все, то многое.
Для реализации плана мне потребовалось изготовить приворотное зелье, призванное помочь в деле установления приятельских отношений с ключарем и поваром, имевшими самый обширный круг друзей среди обитателей замка. Надеюсь, все помнят, почему у повара так много друзей? Не меньше имеет господин ключарь, так как владеет в замке самым ценным имуществом — ключами от всех кладовых. А в этих кладовых всегда что-то портится, приходит в негодность, выдается и принимается на хранение. В заначке у ушлого ключаря есть то, что никакая проверка не сумеет найти без самого ключаря. Думаете, он украл у хозяина ту самую безобъемную сумку? Ничуть не бывало. По всем ведомостям она уже давно благополучно списана как не подлежащая восстановлению из-за ветхости материала и прорех, причиненных во время похода.
Служанок как источник сведений я отставил сразу. Во-первых, получить информацию можно было бы только в романтической обстановке, что для меня считалось неприемлемым, во-вторых, судя по всему, леди Олисия так накрутила им хвосты, что они и приближаться ко мне опасались.
Оставались, таким образом, слуги-мужчины. А путь к сердцу мужчины лежит… Нет, пожалуй, не так. Сердца их мне не нужны, а вот дружеское расположение было бы весьма кстати. Рецепт его завоевания тоже известен и достаточно отработан. На всякий случай я уже как-то сделал себе запас мужского приворотного зелья — эликсира от похмелья. Готовился он довольно просто из доступных ингредиентов, все дело было в магическом воздействии в конце процесса выпаривания лишней жидкости. Сами понимаете разницу между магусом, внедряемым лекарем в этот эликсир, и целительским узором, многократно повышающим эффективность и избирательность воздействия компонентов на организм страдальца.
Противопохмелином собственного приготовления я напоил ключаря еще в первые дни своего пребывания в замке, увидев как-то утром его мученическое лицо. Все необходимые травы у меня тогда были в достатке — два часа варки, и бедняга получает свой стаканчик счастья. Ключаря так восхитило действие зелья, что в обед он шепотом спросил, нет ли у меня еще, и если есть, он готов обменять бутылочку на что-нибудь полезное. Так я и обзавелся своей сумкой.
План мой был прост и надежен. Я нашел этот источник сведений в одной из кладовок, где он с задумчивым видом стоял, почесывая громадным ключом щетину на подбородке. На меня ключарь не обратил никакого внимания. Я тоже не стал ему докучать. Встал неподалеку, достал из кармана мантии бутылочку зелья и, в свою очередь, принял задумчивый вид. Так мы и простояли минут пять, изображая мыслителей в кладовых познания.
— Что-то хотели, господин травник? — взглянул наконец на мою скромную персону, а скорее, на сосуд в моей руке хранитель сих сокровищ несметных.
— Да вот, господин ключарь, закончил я лечебные процедуры. Раненые практически здоровы, леди Олисия тоже. Хотел бы отметить как-то это событие, да вот не знаю как. Ваш мудрый совет в подобном деле очень помог бы мне.
— А чего тут думать? Пара бутылочек вина — самое то, чтобы отметить событие, — равнодушно сказал ключарь.
— Где ж его взять? — вздохнул я. — Лавок здесь нет совсем, до ближайшей, говорят, ехать неделю…
— Ради такого дела, как здоровье молодой госпожи, я бы мог посодействовать, — еще более равнодушно предложил ключарь. — Пару бутылочек гонмарского за ваш эликсир, пожалуй, смогу достать.
— Всего две бутылки кислятины за чудный эликсир? — удивился я. — Маленького стаканчика которого хватает, чтобы убрать самое страшное похмелье? Да за такое меньше дюжины элморского даже спрашивать стыдно!
— Дюжину элморского?! Да падет на меня гнев всех богов разом, если я дам больше трех бутылок элморского за эту воду!
Больше двадцати минут мы с ним спорили, вопили, бурно жестикулировали. Я пару раз разворачивался уходить со словами: «Да лучше я в лаборатории перегоню спиритус и компотом разбавлю, чем за так ценный эликсир отдам!» Меня хватали за рукава, объясняли, как я неправ с этим таинственным спиритусом, и все возвращалось на круги своя. Наконец мы оба, с видом подчистую ограбленных и обманутых людей, хлопнули по рукам, остановившись на пяти бутылках элморского и двух — гонмарского. Противопохмелин обрел нового хозяина и тут же бесследно исчез в катакомбах кладовки.
— Ты не травник и не повар, торгаш ты жадный, — пробурчал надежный страж хозяйского добра, выдавая мне корзину с заветными сосудами.
Изобразив на лице восторг откровения, озарившего мой ясный ум в последний момент, я спросил:
— Господин ключарь, одному употреблять напиток будет скучно, не могли бы вы составить мне компанию? Вы, как человек мудрый, прекрасно понимаете, что веселье пития не в напитках, а в дружеской беседе.
Слуга важно кивнул, соглашаясь с истинностью моих слов.
— Вот бы еще повара привлечь к делу сему благородному, да не знаю, как подступиться к нему, — добавил я.
