– Дит,– выглянула из окошка Мирасель,– что мне делать? У меня есть шпага, и я неплохо ею владею. А еще два заряженных пистоля. Ими меня тоже учили пользоваться.
– Тогда, сеньорита, сиди в карете и, как враги подойдут ближе, стреляй.
– А потом?
– Потом перезаряжай и снова стреляй...
– А вдруг тебя убьют?
Я с удивлением услышал в ее голосе беспокойство. Ладно бы за себя – это было бы естественно, но, похоже, она переживала за меня! Странно и... приятно. Если я, конечно, ничего сам себе не напридумывал.
– Тогда сначала стреляй, а потом можешь и шпагой помахать... Только в платье ты не боец. В момент дырку проделают.
Ну вот и наш черед. Два десятка бойцов неприятеля обошли отряд с фланга и, прорвав заслон, быстро приближались к экипажу. Как раз напротив нашей позиции деревья росли редко, что давало некоторый простор для боя, а за спиной густой колючий кустарник надежно прикрывал тыл. Во всяком случае, пройти там можно было, только прорубая тропу. А дело это долгое и шумное, к тому же ненужное. Два десятка на одного меня – помощи ждать неоткуда, все наши связаны боем – все равно многовато. Будь это романтики с большой дороги, я бы не сомневался в победе, но хорошо обученные гвардейцы в таком количестве по зубам разве что опытному барсу. Понимая, что настало время последней охоты, я отрешился от происходящего вокруг и мобилизовал ресурсы тела. Все без остатка. Раз предстоит погибнуть, лучше прихватить с собой побольше врагов. Я не боялся смерти и не сожалел о краткости моего бытия. Наставники хорошо подготовили нас к такой ситуации – никаких мыслей о возможном поражении. Победа или смерть. Для меня эти слова не были пустым звуком.
Глава 7
– …Тут этот гад живот мне и проткнул. Как бабочку к дереву пришпилил. Я так и сполз по стволу. Сел. Руки-ноги ватные, шевельнуться не могу, но все вижу и соображаю. А вражина, видно, так спешил до сеньориты добраться вместе с отрядом, что даже добивать не стал. Вот подбежали они к карете да и приостановились. На ступеньке спокойно так, будто ни дождя, ни боя вокруг, сидит ее телохранитель, сэр Дит. Это я знаю, кто там сидит. А мятежники видят мрачную фигуру в черном плаще с накинутым капюшоном, никак на них не реагирующую. Словно сама смерть их у порога экипажа встречает. Вот и встали они. Не знают, что дальше делать. Остановились, значит, а тут наша госпожа возьми да с двух стволов по ним и жахни. Бах, бах! И двое лежат, не дышат.
Сэр Дит встал эдак лениво, плащ небрежно с плеч прямо в грязь скинул. Под одежей кольчуга хорошей работы оказалась, в руках два клинка – шпага да кинжал. Полсекунды постоял он, словно примеривался, а потом как рванул! Стальной смерч! Глазом уследить невозможно. Такая рубка пошла: клинки звенят, кровь фонтаном, головы летят да по земле зайцами прыгают. Мне почудилось, что у сэра Дита шесть рук и глаза на затылке. Обычно в драке деревья и кусты – помеха, а ему, наоборот, словно помогают. Ветки мятежников цепляют, корни подножки ставят, деревья от ударов закрывают. А он словно на тренировочной площадке чучела на время рубит. В общем, не успевали они за ним. Ну никак. Иной еще стоит, хорохорится, да не знает, что труп уже.
Вот тут-то я и понял наконец-то. Не для забавы и не за внешность… э-э… причудливую взяла сеньорита наша этого парня в телохранители. Как он их крошил! Никогда не видел подобного. Он ведь не только клинками – ногами, локтями, головой, всем бил. И каждый удар – насмерть. Одно скажу: десять лет я в гвардии, не последним фехтовальщиком считаюсь, да и в отряд наш, вы, ребята, и сами знаете, отбирали только лучших, однако против сэра Дита и полминуты не выстоял бы. Вот как. Скольких он там поубивал, точно не знаю. Но всех, кто был,– точно. Вот уж и последние двое против него стоят, понимают – смерть пришла. Оба бледные, как молоко.
К тому времени сеньорита, видно, уже успела пистоли перезарядить и опять бабахнула. Первый выстрел мимо. Ну, это-то понятно. Они же теперь дальше стояли, к тому же за деревьями. Толком-то не прицелишься. Зато другим выстрелом пулю точно в лоб вражине вбила. Его дружок совсем растерялся. Еще бы! Столько народу у них побито оказалось, да все одним воином. И вот, веришь?.. Молния как раз сверкнула, высветила на миг лицо парня… у меня у самого мурашки размером с ежа по спине пробежали. Глаза синим огнем светятся, сам скалится жуткими клыками. Мятежник, увидев такое, как заорет: «Демон! С ними демон!» – и бегом. Однако не ушел. Сэр Дит шпагу, словно копье, метнул, и сердце вражине так и пробил. Насквозь. Вот так братцы. А парень наш постоял немного да и рухнул. Видно, все силы в этот бой вложил.
Тут, братцы мои, вылетает из кареты сеньорита и с криком: «Дит, не умирай!» – кидается к парню, садится прямо в грязь и голову его на колени себе кладет… А дальше вы уже знаете. Через пару часов оклемался наш герой и даже раненым пошел помогать. Мне вон тоже рану подлечил, да получше нашего костоправа. Чувствую, через пару дней встану в строй, будто ее и не было… Что значит «демонская сила»? А хоть и демонская! Если она хорошего человека… Какого хорошего? Так меня, разумеется! Так вот, если эта сила меня на ноги поставила, то она и не демонская вовсе. Вон и брат Зорвес не возражал. А стал бы он с нечестивой силой знаться... И не оплошал я вовсе с тем гвардейцем, что меня проколол! Молод еще меня судить! Ты их нашивки видел? Видел, я спрашиваю?! Вот то-то. Оплошал! Это ж надо... Да это были головорезы из отборной полусотни герцога, лучшие из лучших. Правда, говорят, против аталийских барсов слабоваты будут. Но я тех барсов не видал, а с этими приходилось как-то пересекаться. Тогда обошлось – пьяные были и они, и мы. А тут стража... Вчера вот стражи не оказалось рядом… И где они шоркаются, когда людям нужны?!
Раненые на повозке, где сидел веселый рассказчик, дружно захохотали. Долго еще не смолкали непритязательные шутки и смех воинов, выживших в смертельном бою. А мне было стыдно как никогда. Обо мне говорят с явным восхищением, не ведая о том, что во время боя я элементарно испугался. Не просчитал противника. Упустил из виду, что ветераны из нашего клана рассказывали об опытных барсах, способных разделаться с двадцаткой любых гвардейцев, но... не об ирбисах. То есть они говорили о барсах, дравшихся в обычном состоянии. А я-то решил, что все! Нагулялся барсик. Не видать ему усов. И применил формулу «смертного боя» ирбисов. «Смертный бой» – тот же «холод», но при истощении сил воина не выбрасывает в нормальное состояние, а происходит подключение к неприкосновенным запасам жизненной энергии, что позволяет продолжать драку. До конца... Победного или нет – это уж как Создатель пожелает. Наш мастер-целитель предупреждал об опасности применения формулы (даже не получив ни единой царапины, можно все равно умереть от истощения) и рекомендовал использовать ее исключительно в безвыходной ситуации. Получается, я неверно оценил обстановку и решил, что мое положение безнадежно. В результате, добив последнего врага, сам рухнул без сил. Режьте меня, кто хочет, а я притомился, даже имя спрашивать не буду. Вот так.
В сознание я пришел не через два часа, как поведал раненый, а минут через тридцать, и возвращение в мир живых было весьма приятным. Я лежал в карете на сиденье, а моя голова покоилась на самой лучшей подушке – коленях прекрасной девушки. Она нежно гладила мои волосы и лицо, приговаривая: «Мой дикарь! Мой хищный зверь! Мой спаситель!» Мне так и хотелось замурлыкать от удовольствия. Этого я делать не стал, но еще с полчасика глаза не открывал, слушая чарующий голос и наслаждаясь прикосновениями ласковых рук. Иногда Мирасель наклонялась ниже, и ее крепкая грудь упиралась в мою щеку. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовал ее очень даже хорошо. Мне едва удавалось сдерживать острое желание чуть повернуть голову и страстно впиться губами в волнующее полушарие.
