Мирасель подошла, взяла в ладошки мое лицо и крепко поцеловала.
– Прости меня, Дит. Я кричала на тебя, а ты снова спас мне жизнь. Я не знаю, как тебя отблагодарить... Нет. Знаю. Но надо чуть-чуть подождать,– прошептала она.
Вызвав охрану, сеньорита приказала убрать тело, сообщить о происшедшем в городскую стражу и позвать прислугу вымыть пол. Когда все было сделано, она сообщила, что очень устала и должна отдохнуть, заперла дверь и немедля потащила меня в спальню.
То, что не удалось Тропсу, отчасти удалось ей. Взрыв чувств заставил нас надолго выпасть из реальности, после чего мне снова пришлось залечивать спину от царапин и прочие части тела – от укусов. Но зато любовь наша, смею надеяться, была тиха и для окружающих незаметна.
Глава 8
– …почему Гиперборейский океан носит такое название?.. Старики говорят, где-то далеко на севере океана был целый континент гипербореев. Ну так их называют. Люди такие. А может, не совсем люди, кто их теперь поймет? Высокие, светловолосые и голубоглазые. А уж воины какие... Никто против них выстоять не мог. Все побережье им принадлежало. И Конкиста, и Галлития, и Нибелунг, и Сакстура... Приходили они два, а то и три раза в год на громадных кораблях... Наши галеоны, которые мы сейчас грузим, все равно что шлюпки против того же галеона. О как! Значит, приплывали они за данью... золото брали, меха, железо, пеньку и непременно пять сотен молодых, крепких мужчин. Ежели какой слабый попадался, сборщику голову рубили, хватали еще сотню первых попавшихся – и на корабль. Так рассказывают.
– А что потом? – с любопытством спросил я своего собеседника, портового амбала Кребино, вливающего в свое необъятное брюхо пятый кувшин пенистого пива.
Могучий детинушка, что называется, семь на восемь – восемь на семь, мускулы с детскую голову мячиками перекатываются по полуголой груди и здоровенным рукам. Рядом с ним я, очень не хилый парень, казался себе хрупким и хлипким мальчонкой. Удивительно, но характер детина имел покладистый, не обидчивый и добродушный, по-детски наивно-мечтательный и восторженный. Мог часами, не прерываясь на еду и выпивку, слушать всевозможные истории, не пренебрегая откровенными выдумками. При этом сам знал их превеликое множество и с удовольствием рассказывал заинтересованным слушателям.
– А потом все! Перестали приходить. По слухам, ихний континент утоп уже лет шестьсот как. Но!..– Кребино сделал многозначительную паузу и перешел на шепот: – С год назад фрегат «Звезда Конкисты» спас одного морячка, матроса с пиратского корабля. Мне братишка, что на «Звезде» служит, по большому секрету сказал. Я вижу, ты парень честный, болтать не будешь, потому и сказываю.
Я подозревал, что все портовые эту «тайну» уже давно и не один раз обсудили.
– Этот спасенный был едва живой, бледный, что зелень подкильная, а уж тощий, что смерть. В бреду все бормотал: «Гиперборея… золото… Гиперборея… золото…» На том фрегате хороший маг-целитель оказался, он его немного подправил, но спасти все равно не смог. Сумел разве что ненадолго в чувство привести. Так перед смертью пират поведал, что занесло их в сторону от торговых путей на север. Они от галлитийского корвета уходили. Тот их уже почти настиг, да случился шторм и разметал тех и других. Шторм они, стало быть, пережили, от преследования, значит, оторвались и совсем уже к югу поворачивать наметили, как впередсмотрящий заорал: «Земля!» – и они решили узнать, что это за место. Так далеко на север еще никто не заплывал. На картах ничего нет, да и вообще тот район – одно белое пятно.
В общем, подошли они к берегу с небольшой удобной бухтой. А что это – остров или материк, так и не выяснили, им до этого дела не было. Решили считать островом. Что да как, я толком не знаю, а высадили пираты отряд для разведки. Этот спасенный был среди разведчиков. Говорит, на острове видел дома из камня, все страшно разрушенные, а внутри каждого золота и драгоценностей – как грязи. Грудами лежат. Похватали пираты сколько могли унести, да, видно, прогневали духов тех мест. Не смогли они вернуться. Напали на них демоны и вмиг побили-порубили. Он один в живых остался по чистой случайности: в подвале каком-то задержался, мешок золотом набивал. Услышал, значит, крики и лязг оружия на улице, выглянул осторожно, а там демоны уже доканчивают его товарищей и куда-то волокут их тела. Забился он в подвал поглубже, там и отсиделся до вечера. Потом прокрался в бухту. От баркаса пепел один остался, видать, демоны сожгли, так он вплавь до своего корабля добрался. Подняли его на борт, выслушали рассказ, да и рванули прочь от того проклятого берега на всех парусах.
Но уйти им не суждено было. Следующий шторм неполной командой они уже сдюжить не смогли. Затонуло их судно, один только этот и спасся.– Рассказчик приник к очередному кувшину, отдышался и, посмотрев на меня, серьезно сказал: – Думаешь, я тюльку травлю? Ракушки на уши клею? А для чего, ты думаешь, два галеона в порту продовольствием загружаются да вербовщики по третьему разу злачные места прочесывают? Солдат для высадки и разведки набирают. С этой дракой среди благородных, кому трон задницей греть, опытных воинов никто не даст, самим нужны. А вот отребья не жалко. Сдохнут – туда и дорога. Главное, чтобы остров от демонов очистили. Служители Создателя четырех братьев своих для этого дела отряжают. Это я не просто так тебе говорю. Братуха у меня есть на «Звезде Конкисты», он и шепнул. Они аккурат сопровождать пойдут.
…Познакомились мы с амбалом при самых обыденных обстоятельствах. Я зашел в припортовый кабак промочить горло свежим холодненьким пивом, что при осенней жаре в этих южных краях – блаженство неземное, а Кребино ввалился с толпой таких же, может, чуть помельче, «троллей». У них как раз случился перерыв, вот они и спешили перевести дух да пивка глотнуть бочонок-другой. Кабатчик забыл предупредить о том, что полностью свободный стол в углу заведения в это время обычно занимает артель портовых амбалов, а может, нарочно не сказал. Публику хотел бесплатно повеселить. Тем не менее Кребино спокойно прошел в угол. Его рука привычно потянулась, чтобы сгрести за ворот незваного гостя, то есть меня, но сжала всего лишь воздух. Правда, воздух не простой, а пропитанный ароматами кухни и свежего пива. С удивлением посмотрев на пустой кулак и на меня, отсевшего на шаг влево, он повторил попытку. Результат был тот же. В этот раз я вернулся на прежнее место. В глазах амбала вместо ярости я увидел детское любопытство и азарт. Когда еще несколько попыток не принесли ему удачи, он расхохотался, попытался хлопнуть меня по плечу, промазал, сел на скамью рядом и с восхищением сказал:
– Ну и верток же ты, точно обезьянка капитана Грумероса.– Его товарищи одобрительно загудели и стали рассаживаться на лавки вокруг стола. Сравнение с этим животным прозвучало так искренне и доброжелательно, что ничего обидного для себя я в этой фразе не усмотрел.
Больше никто не пытался вышвырнуть меня с насиженного места, и после кивка Кребино артель приняла незнакомца в моем лице в свою компанию. Пара баек и веселых историй, подкрепленных бочонком доброго пива, сделали меня в светском обществе портовой элиты совсем своим. Благо в славном городе Лиссаго моя внешность никого не удивляла и не заставляла морщиться, поскольку встречались здесь личности самые экзотические, в сравнении с внешностью которых мое лицо – эталон утонченного аристократизма. Для прогулок я наряжался в старую, еще из Барска, одежду, аккуратно заштопанную и выстиранную в замке Азильяроса. До этого использовать ее не приходилось – Мирасель столько всего накупила, что у меня в багаже хранилась пара ни разу даже не надеванных костюмов. Шпагу я оставлял в особняке, где остановилась сеньорита, и брал с собой только кинжал да несколько метательных ножей, которые прятал под одеждой. Таким образом, выглядел я небогатым наемником-простолюдином, судя по небольшому акценту, то ли с севера Конкисты, то ли с юга Галлитии.
