— Но как столь опасная книга могла вообще появиться на свет?
— Написал «Некрономикон» Аль-Хазред, примерно в первой половине восьмого века от Рождества Христова. Несколько раз эту книги переводили на разные языки, хотя общепринятое название взяли от греческого перевода. Его сделал православный ученый из Константинополя — Теодор Филет, приблизительно в середине десятого века. На латынь «Некрономикон» перевел Оле Ворм. Причем в предисловии он заявил, что арабский оригинал утерян. Перевод Ворма издали два раза в пятнадцатом веке в Германии и в семнадцатом в Испании. Последнее издание было сделано достаточно большим тиражом, и книга была запрещена папской церковью. Большая часть тиражей была уничтожена. Отпечатанный греческий же перевод хранился сначала в Италии, а потом был перевезен в новый свет, где погиб во время пожара в Салеме, уничтожившем библиотеку Пикмана. Ныне, как полагают свой экземпляр есть у ученого и мага Джона Ди. Говорят, он сделал перевод на английский, однако до нас эта книга дошла лишь в отрывках. И все же, несмотря на усилия папских агентов, по слухам несколькими экземплярами «Некрономикона» владеют различные учреждения и люди на Западе. Говорят, эта книга есть в Британском музее, библиотеке университетов Гарварда, Буэнос-Айреса и Мискатоника. Еще один экземпляр хранится в библиотека Аркхема, штат Массачусетс. И это все издания на латинском языке, из отпечатанного в Испании тиража. Еще с десяток экземпляров хранится у частных лиц и коллекционеров.
— Интересно, кто же мог создать подобный том. Вряд ли у такой книги было много авторов.
— Точно. Согласно легендам, ее написал один безумец — Аль-Хазред. Он жил приблизительно в VII веке нашей эры. Будучи родом из Саны, он с детства интересовался древностью и в одиночку исследовал руины Вавилона, пещеры Мемфиса. Десять лет он провел в великой аравийской пустыне — Руб-эль-Хали, там, где, по поверьям арабов, живут демоны и злые духи. Аль-Хазред, как и вы, господин Кузьмин, искал тайны древних цивилизаций. Видите ли, согласно его же собственному признанию, отцом его был джинн, воспитан он был как принц королевского двора и соблазнил одну из дочерей правителя Йемена. Та родила. В те времена на Востоке были суровые законы. Когда это дело открылось, младенец был убит, и Аль-Хазреда заставили отведать его сырой плоти, после чего труп сожгли. Самого же поэта кастрировали. Ему отрезали нос и уши, исполосовали шрамами все тело. Все думали, что он умрет. Однако он выжил и поклялся отомстить. Для этого начал изучать некромантию, посещать запретные места, вроде Гоцлара. Долгое время он блуждал по миру. Занятия некромантией открыли ему заброшенные пещеры и колодцы, которые уходили глубоко под землю. Он отказался от своей веры и начал поклоняться древним титанам, которых обожали духи пустыни… С помощью колдовства он хотел восстановить свои изувеченные и отрезанные члены, вернуться в Йемен с триумфом и потребовать себе в жены принцессу. С помощью магии он скрыл свое лицо, так что оно казалось таким, как у нормального человека, и бродил по миру в поисках тайной мудрости. В Сизе, в земле Египта, он узнал от тайного культа языческих жрецов с бритыми головами путь к воскрешению мертвых и научился тому, как заставить их выполнять его распоряжения. В Халдее он в совершенстве овладел искусством астрологии, от евреев в Александрии получил знания забытых языков и сведения, как использовать голос для произнесения варварских слов заклинания, поскольку, хотя жестокий царь лишил его всех дарований, красота и сила его голоса у него остались… На принцессе Аль-Хазред так и не женился. На старости лет он поселился в Дамаске и жил в великой роскоши, так как за годы своих скитаний он собрал неисчислимые богатства, став самым богатым человеком в мире. Однако он перед смертью призвал мертвых, и те спрятали его сокровища, в равных долях распределив их между храмами трех древних городов, одним из которых был Гоцлар.
— То есть вы хотите сказать, что среди этих руин до сих пор хранятся сокровища Аль-Хазреда? — удивился Василий.
— Все может быть, — пожал плечами гауптштурмфюрер. — Судя по легендам этих земель, никому так и не удалось добраться до сокровищ. И всему виной пустыня и Старцы. Эти твари очень опасны, и их очень трудно убить. Быть может, поэтому они и выжили, несмотря на то, что Древние, их слуги и люди уничтожали чудовищ многие тысячи лет.
— А вы их не боитесь? — поинтересовался Василий.
— Во-первых, ныне существует такая вещь, как армейский огнемет. Перед ним не устоит ни одно растение. А ведь по своей сути Старцы принадлежат растительному миру. А во-вторых… — тут гауптштурмфюрер замялся, словно пытаясь подыскать нужные слова. — У вас, русских, есть подходящая пословица… «Волков бояться, в лес не ходить»… — он хотел еще что-то добавить, но тут тишину ночной пустыни разорвал ужасный крик, и было в нем столько боли и отчаяния, что все присутствующие в палатке одновременно содрогнулись.
— Что это?
— Hoi's der Teufel!
[2]
— воскликнул гауптштурмфюрер. — Что это?
Хасан вскочил, схватившись за нож. Потом, бросив немцу какую-то фразу, бегом выскочил из палатки. Крик повторился.
— Думаю, и нам стоит взглянуть… — с вызовов глядя на немца, объявил Василий. Для себя он так и не решил, как ему отнестись к откровениям противника. Судя по всему, цели у них и в самом деле были разные. Конечно, молодой советской республике не помешали бы сокровища Аль-Хазреда, а тем более корона легендарного короля древности, но основной целью Василия было узнать секрет пробуждения Ктулху, координаты подводных городов его слуг. Точнее, эта была та задача, которую он ставил перед собой. Указания руководства были много туманнее. Тем более что сейчас, после великих чисток партии, когда с таким трудом удалось справиться со всевозможными уклонами, деятельность Третьего отдела ГУГБ ни в какие ворота не лезла… Но все это осталось там, в далеком Ленинграде, а здесь реальностью были басмачи и этот странный немец из Аненербе. И похоже, в этой пустыне враги у них общие.
Видимо, к такому же выводу пришел и гауптштурмфюрер.
Протянув Василию костыль, он спросил:
— Дойдете?
Василий кивнул.
— Тут бежать некуда — кругом пески, так что пытаться бежать не советую… А я поспешу, — и с этими словами гауптштурмфюрер вынырнул из палатки.
Василию ничего не оставалось, как последовать за немцем.
На улице оказалось много прохладнее, чем ожидал Василий. Дневной зной сменился ночной, мягко говоря, прохладой. А ведь это только самое начало ночи. Василий с ужасом представил, какой холод будет царить в пустыне под утро, и заранее поежился. Тем не менее воздух оставался тяжелым, не было в нем приятной свежести… Вдохнув полной грудью, Василий посмотрел на две цепочки следов, ведущих от палатки. Ветер заметал их, засыпая мелкой песчаной пылью, но пока еще они были хорошо видны — следы гауптштурмфюрера и Хасана. Эх, если бы не эта рана… Впрочем, бродить по пустыне без воды, без оружия и без проводника, одновременно играя в прятки с басмачами, которые эти места худо-бедно знают, было бы верхом глупости. Поэтому, еще раз вздохнув, Василий побрел по следам своих пленителей. Надо узнать, кто там кричал, что случилось. Быть может, ему предстоит встретиться с таинственными Старцами, о которых все так много говорили, но которых никто не видел.
