— Но заградительный отряд…
— Дикари легко обойдут его. А мы при таком количестве раненых будем тащиться по равнине как улитки. Нас перебьют, задавят числом, и даже пулеметы нам не помогут. Нет, надо попытаться взорвать выход из этого осиного гнезда, и тогда у нас будет время с честью и достоинством отступить, а иначе мы все тут поляжем…
Капитан, которому поручили командование отрядом смертников, так я сразу же мысленно назвал их, растворился в надвигающихся сумерках, а мы заняли позицию на той же самой груде обломков, что и днем. Военные смотрели куда-то вдаль, передавая друг другу огромный полевой бинокль. Мне же ничего не оставалось, как ждать, вслушиваясь в тишину и вдыхая отвратительный запах смерти — руины были буквально завалены трупами, и если по приказу полковника трупы солдат были похоронены, то трупы туземцев оставались лежать на своих местах.
Мы долго ждали, и ничего не происходило. Потом где-то вдали послышались выстрелы, ударил и почти сразу же захлебнулся пулемет. И вновь воцарилась тишина, хотя все собравшиеся отлично понимали, что это означает. Полковник приказал послать отряд на разведку. Даже если нам предстоял последний бой, то надлежало должным образом к нему подготовиться. Я же, в свою очередь, попросил, чтобы и мне выдали оружие. В конце концов, я показал себя не с худшей стороны во время дневной битвы. Полковник дал согласие. Но когда интендант попытался всучить мне трехлинейку, я воспротивился. В итоге я буквально выклянчил у него два нагана и полсотни патронов. По его мнению, этого мне должно было с лихвой хватить. Когда же я попытался объяснить ему, что одинаково ловко стреляю с двух рук, он просто-напросто не поверил, однако револьверы дал.
Но не успел я вернуться на наблюдательный пункт полковника, как началось. Со всех сторон открылась беспорядочная пальба. Послышались крики раненых, причем противник, как и в прошлый раз, атаковал совершенно бесшумно. Уже было достаточно темно, и фигуры сражающихся в мерцающем свете походных костров выглядели поистине сверхъестественно.
Не успел я преодолеть и половины расстояния до командного пункта, как навстречу мне попался мой давешний знакомый солдат, который утром искал меня. Он, кажется, был ранен, но тем не менее тащил на себе тяжелораненого полковника. Видно, копье пробило левое легкое офицеру, и сейчас он хрипел, плевался кровавой слюной.
— Поможете, барин? — говорил солдат с трудом, видно, сам держался из последних сил. С левой руки, в которой он сжимал винтовку, на песок капала кровь.
— Тащи его к лошадям, я прикрою, — приказал я.
Солдат повиновался, а я, нырнув ему за спину, тут же оказался лицом к лицу с парой дикарей. Но револьверы были при мне, и слава богу, что, получая их, я проверил патроны, чтобы не было осечки.
Два выстрела, и два туземца, извиваясь, повалились на песок. Но за ними был еще один, а потом еще двое. Я палил с обеих рук. С расстояния в метр-два промахнуться было практически невозможно. Это был кошмар. Я расстреливал противников в упор. Потом зажав под мышкой один из револьверов, я быстро перезарядил его, вогнав в барабан на один патрон меньше. На полную перезарядку мне не хватило времени. Одновременно мне приходилось быстро пятиться, вслед за упорно шагающим вперед солдатом. Наконец мы оказались у лошадей. Пока солдат резал ремни и укладывал полковника поперек седла, я стрелял не переставая, чувствуя, что еще чуть-чуть, и патроны закончатся, а тогда всё… И ни полковник, ни я не спасемся.
И вот когда я вогнал в барабан последний патрон, солдат похлопал меня по плечу:
— Давай, барин, вывози.
— А ты?
Солдат улыбнулся, по-доброму так улыбнулся, по-отечески.
— Не болтай, скачи, да Илью Христиановича уберечь попытайся.
Я кивнул, вскочил на коня. Пальнул пару раз поверх головы преданного солдата, а потом, развернув коня, помчался в сторону темнеющих вдали утесов, что окаймляли долину.
Пару раз оглянувшись, я видел, как, взяв винтовку наперевес, раненый бросился на двух туземцев, и они покатились по земле. У меня защемило сердце. Еще один хороший человек погиб в погоне за призрачным Гоцларом.
А я гнал лошадь, придерживая лежащего поперек седла полковника. Дорога была ровная, и я очень надеялся, что хоть его мне удастся спасти. Несколько раз я оглянулся, в надежде, что хоть кто-то бежит с поля боя, последовав за мной. Но как ни странно, я был один. Остальные солдаты с честью полегли на поле брани, а я… я попытался спасти их командира.
Безнадежная попытка.
Я понял это уже утром, когда, отыскав ущелье, мы отправились в обратный путь к оазису. Ужасный путь. Я шел пешком, чтобы не перегружать выбившуюся из сил лошадь, которая и без дополнительной ноши спотыкалась на каждом шагу. Полковник все время хрипел и бредил. То и дело у него вновь открывалось кровотечение, а я ничем не мог ему помочь. У меня даже не было с собой выпивки, чтобы облегчить его страдания.
И еще… я много передумал во время обратного путешествия. В первую очередь меня заботила судьба товарища Константина. Было бы очень обидно, если бы он пал под ударами туземных копий. Мне всенепременно хотелось встретиться с этим человеком и спросить с него за Грищенкова (хотя я отлично понимал, что тот сам виноват в своей смерти) и за остальных убитых им людей. Еще я хотел… я хотел вернуться в Гоцлар и все-таки разгадать тайну этого города. Почему в столицу некогда великого государства вела узкая тропка, по которой и телега-то не проедет. Как же шли караваны в Гоцлар? А может, существовала другая, неведомая мне дорога? Тогда почему ее не нашли ранее? Ведь за прошедшие тысячи лет, без сомнения, многие авантюристы пытались отыскать таинственный город. Единственное, что я понимал четко: если и можно будет проникнуть в этот город, то лишь малой группой, осторожно, чтобы не потревожить таинственное племя, хотя, судя по всему, тот урон, что нанес им отряд Авдеева, туземцам не скоро удастся восполнить…
Полковник умер, когда мы добрались до оазиса. Я похоронил его, руками выкопав глубокую яму в песке. У меня не было большого ножа, и я не мог вырезать крест, поэтому просто накатил на могилу камень и пообещал себе обязательно под анонимом отписать губернатору и рассказать, как погиб полковник и его отряд. А потом я долго отдыхал, наслаждаясь чистой водой и дав передышку несчастной лошади. Мне ведь еще предстоял долгий переход через пустыню.
Но прежде всего я закрыл вход в пещеру — вернул на свое место едва заметный выступ и опустил каменную плиту. Конечно, можно было перебраться через утесы и отыскать нужную расселину, но, судя по тому, как все устроили Древние, это было задачей не из легких, если не сказать невыполнимой.
Глава 11
Врата
1939 год. Каракумы
И врагов, бывало,
Падало немало
Там, где пробирались мы с тобой.
А. Лугин. «Винтовка»
