В этом месте я остановил ленту. Я попросил максимально увеличить изображение. Да, это был мой давнишний знакомый.
Тень скользит к окошку и впивается в горло рабочего. Ужасные челюсти двигаются, перемалывая позвонки. Кассирша страшно кричит. Несмотря на отсутствие звука, мне было хорошо видно, как искажено от ужаса лицо женщины. Она кричала! Она метнулась к телефону, набрала номер. Что-то кричит в трубку, и вампир повернул к ней свои окровавленные челюсти. С них на асфальт падают огромные тяжелые капли криви. Федот, точнее то, что от него осталось, обвисло в руках твари, словно выпотрошенная тряпичная кукла.
А после этого вампир прыгнул. Ему мог бы позавидовать любой олимпийский чемпион. Длинные пальцы впились в полные плечи женщины, словно булавки, проколов кожу. Челюсти твари разошлись и сомкнулись на горле кассирши.
– Вот и все, – медленно произнес Тогот. – Печальный фильмец.
– Ты был прав, тварь та же самая, – я специально говорил вслух, чтобы Ольга слышала.
– Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, – вздохнул Тогот. – Твои приятели вытащили на свет эту тварь, и теперь, кроме того, что нам придется разгребатьрезультаты их творчества, нам еще нужно будет отловить этого красавца, пока он не свил себе тут гнездышко.
Перспектива не из приятных.
* * *
До церкви мы добрались к вечеру. Пришлось дать большой круг, чтобы не столкнуться с многочисленными погонями, разосланными в разные стороны, от проклятой заправки. Потом Ольга еще часа два рулила по лесной дороге, которую и дорогой-то назвать было трудно. То огромная яма с водой, то поваленное дерево поперек дороги. Потом лес расступился, и мы выкатили на холмистую равнину, словно кляксами, усеянную пятнами озер.
Старый храм величественно возвышался на вершине одного из холмов. У его подножия раскинулось поповское хозяйство.
– Что ж, поговорим вначале с батюшкой, а потом уж в монастырь наведаемся.
– Зачем тебе этот батюшка сдался? – удивилась Ольга.
– Мы же говорили… – протянул я, потом по выражению лица «дамы» понял, что или у нее и в самом деле короткая память, или в тот момент, когда мы обсуждали план действий, перешли на ментальное общение. – С этим монастырем давно уже что-то не так. Неправильный он какой-то и был издавна таким. Поэтому прежде чем туда соваться надо справки навести. А кто о монастыре лучше знает, как не священник?
– Заткнись, а? – рявкнул я на покемона. – Лучше бы постарался прикинуть, какая гадость нас может ждать в монастыре.
Покачиваясь на ухабах, машина сползла с холма. Ольга притормозила у ветхой изгороди, и я, высунувшись из машины, окликнул бабку, копавшуюся в огороде:
– Эй, матушка, не подскажете, где нам батюшку найти.
Матушка кряхтя разогнулась, и повернулась ко мне. С удивлением увидел я торчащий из под темного платка нос картошкой и рыжую с проседью редкую бороденку.
– Я батюшка и буду, милок. А по пошто ты меня ищешь?
Я был поражен. Чего-чего, а вот такого батюшки, я не ожидал.
– Я из города, хотел бы поговорить, – наконец нашелся я.
– Что из города, вижу, – пробасил батюшка. – Ну что ж, подъезжай к крыльцу, милости просим.
Согнувшись он подобрал с грядки тяпку и чуть приподняв полы рясы неспешно направился к дому. Я вернулся в машину, и мы покатили дальше, объезжая «церковные» угодья.
Изба батюшки (именно изба, по другому это строение нельзя было назвать) выглядела приветливо: всюду незамысловатая резьба, чистые занавески на окнах и кактусы в горшках – множество кактусов. Высокое крыльцо с резными перилами.
Дверь натужно заскрипела и на пороге показался батюшка, но уже без идиотского платка.
– Проходите, – предложил он, широко распахнув дверь. – За машину не беспокойтесь, тут на ближайшие пять километров ни одного поселения нет.
Мы с Ольгой вылезли из машины и поднялись на крыльцо по тихо поскрипывающим ступеням. Батюшка пропустил нас вперед, а потом прикрыл дверь. Мы же, сделав несколько шагов из темной прихожей, пропахшей березовыми вениками и сушеными травами, вошли в светелку, посреди которой виднелся огромный стол дубового дерева, настоящая мечта антиквара.
– Проходите, присаживайтесь, – продолжал батюшка.
Мы так и сделали.
– Зовут меня, отец Михаил…
– Артур.
– Ольга, – представилась моя спутница.
– Видите ли, мои все в город уехали, будут только завтра, так что угостить вас особо ничем не могу, разве что чайком, – продолжал басить священник.
– Не стоит, – остановил я его. – Мы собственно торопимся.
– Да куды ж торопиться на ночь глядя?
– Волка ноги кормят, – отмахнулся я. – В общем-то и дело наше к вам не слишком велико. Мы – этнографы…
– А я – комонавт, – усмехнулся батюшка.
– Мы – этнографы, – повторил я, сделав ударение на втором слове.
– Ага, и потому перестрелку на заправке учинили.
– Откуда вы?.. – начал было я.
– Знаю, – вздохнул священник. – Я собственно как о перестрелке услышал, так стал вас ждать.
– Да не было никакой перестрелки, – отмахнулся я. – Так, пальнул, чтобы менты не гнались.
– А с милицией вы, стало быть, на ножах?
– Нет, пожалуй, – пожал я плечами. – Просто они одним делом занимаются, мы – другим, и хотелось бы друг другу не мешать.
– Наркотики, поди?
– Что вы, батюшка. Зачем же так.
– А что разве тот тип, что на стоянке людей убил, не под кайфом был?
Я покачал головой.
– Тут все сложнее. Боюсь, что он как-то связан с монахами из Озерного…
Я не успел договорить, пораженный переменой происшедшей с батюшкой. В один миг он побледнел, отступил от стола, вновь внимательно разглядывая черты моего лица, потом словно опомнившись, начал быстро креститься, бормоча что-то себе под нос.
Мы с Ольгой молча ждали, пока батюшка успокоится, но, похоже, наше спокойствие еще больше встревожило его. Перестав креститься, он прочитал защитное заклятие от злых духов. Слишком простое, чтобы вызвать у меня неприятные ощущения, разве что покалывание в кончиках пальцев рук и ног. Он хотел было начать читать еще одно заклятие, но я его остановил:
– Не стоит, батюшка. Мы не из монастыря.
– Могу ли верить? – в его голосе зазвучали утробные нотки загнанного зверя.!!!!!!!
– Если бы я был оттуда, то не стал бы у вас расспрашивать о монастыре.
– А может, вы хотите узнать, что мне известно.
– Если б я был из монастыря, – повторил я, – то я бы просто вас убил. Судя по реакции батюшки, я попал в десятку. – Скажем так: я принадлежу враждебной им группировке.
