— Караваны? — с сомнением глядя на меня, проговорила девушка. В ее понимании караваны явно были чем-то иным. Чем-то связанным с пустыней, верблюдами, полотняными палатками.
— Да, караваны, — кивнул я. — Караваны, которые идут из мира в мир…
Глава 3
Интерлюдия 1
НЕ НУЖЕН НАМ БЕРЕГ ТУРЕЦКИЙ…
Собрались отличные парни,
России великой сыны.
Не веришь, взгляни-ка им в паспорт,
Там русские буквы видны.
Давайте гитару настроим,
И русские песни споем…
— Никшизем, лыхаем, — сказали бояре.
И новую чарку нальем…
А. Пекер
Я долго пытался вспомнить… Те азеры, сломленные заклятием Викториана. Нет, я видел это где-то раньше…
Память…
Да, я видел таких же, как они, падающих на ступеньки, стучащихся лбами о камень и взывающих к Богу. Их Богу, тому, кто отвернулся от них и продал их в глубины ада…
— И нет иного Бога, кроме Аллаха!
Но…
Когда я вновь увидел эту картину, мне вспомнилось то далекое лето. Лето первого Причастия… Это как старое кино. Что бы нового ты ни увидел, старые реалии накладываются на новые, искажая реальность, превращая жизнь в странный микс того, что уже когда-то было, и новых деталей, заполняющих дыры памяти.
Но…
Вернемся к истокам. Все в этом мире взаимосвязано. Я никогда не забуду той боли, которую испытал впервые после посвящения в проводники, окунувшись в купель Земли — колыбель жизни… И… все же начнем по порядку.
Это случилось задолго до того, как меня впервые предали… Тогда я был женат. Ее звали Алла. А я был богат, по советским меркам. И моя супруга, не подозревая о том, кто я есть на самом деле, порою требовала от меня невозможного.
Как-то она ввалилась в мой кабинет и, плюхнув на стол кипу каталогов, заявила:
— Все отдыхают на море. У тебя есть деньги… Почему мы должны, как полные мудаки…
А дальше пошел долгий монолог, который ни вспоминать, ни пересказывать у меня нет никакого желания. Я лишь помнил горящие завистью глаза и монотонный голос, согласно которому я был виновен почти во всех грехах смертных. Интересно, если бы она, то бишь моя супруга, знала о моих детских проказах, это тоже вспомнилось бы мне и пошло в ход? В общем, я был поставлен перед выбором: или я отправляюсь на курорт, или…
Вот это «или» мне больше всего и не нравилось, но…
— Море?
— А что, думка гарна… — Тогот, как всегда, прикалывался. — Заодно причастишься…
— При…
— Ты побывал в иных мирах, но до сих пор не познал полностью своего собственного.
— И ты считаешь…
— Сколько миров ты видел?
— Ну, — я замялся. — Честно говоря, я никогда не считал…
Этот мерзкий покемон вновь застал меня врасплох.
— Но ведь ты никогда не видел настоящего моря!
— А Севастополь?
— Тазик при бассейне.
— Но…
— Ты — проводник, и ты обязан впитать в себя суть своего мира.
— И что, интересно, я впитаю на курорте? Ножной грибок?
— Когда-нибудь ты поймешь…
— Может, я и пойму, но пока я не понимаю тебя совершенно. Зачем мне куда-то ехать… Достаточно открыть дверь и…
— Но ведь ты никогда не сможешь открыть дверь в ту точку своего мира, которую не можешь себе представить. Ты не сможешь установить колдовского маяка. И дело тут даже не в маяке. Ты, как и любой, занимающийся Искусством, должен постичь…
— Я…
Тогда я рассказал Тоготу, что я просто не хочу никуда ехать. Что за свою жизнь я уже достаточно постиг всевозможной х…ни под его чутким руководством… Что меня и так все устраивает… Что я — человек, видевший сотню иных миров, многие из которых ничего общего не имеют ни с этой планетой, ни с царящими на ней физическими законами… Ну не желаю я ехать в солнечные края греть пузо.
И тем не менее они — Тогот и Алла — убедили меня. Они долго внушали мне: я — ничто, пока не увидел мир. Только вот само понятие «мир» у нас — каждого из трех — было немного свое. Я не мог сказать супруге, что я видел множество иных миров, не мог послать Тогота… Я был проводником, и этим все сказано.
Однако…
Первое, что поразило меня и запомнилось — девушка из турбюро. Нет, я навидался всевозможных гуманоидов, но если бы мне показали эту красавицу и спросили: «С Земли ли она?» — я с полной уверенностью ответил бы: «Нет». Не бывает землянок с молочно-белыми волосами, темной кожей и фиолетовыми губами. А розовое платье, словно чулок, обтягивающее тонкую, лишенную женских округлостей фигуру, превращало ее в подобие змеи. И тем не менее… Растянув губы в наигранной улыбке, она говорила, словно автомат, который вынужден по замкнутому кругу повторять один и тот же текст.
— Мы готовы предложить вам…
— Втирает… — хихикнул Тогот.
— Послушай, ты сам выбрал это агентство, уговорил меня поехать черт-те куда, в другой конец города… — возмутился я, стараясь, чтобы мои истинные чувства не отразились на моем лице.
— И правильно сделал… Но этот отель не тот, что тебе нужен…
— А что мне нужно?
— Уж не горящий тур, так это точно.
— Почему? Он дешевле…
— Мы же обсуждали с тобой… И вообще, у меня создается впечатление, что это я собираюсь ехать на курорт, а не ты. Я тут сутра до вечера напрягаюсь, чтобы устроить тебя получше, а ты… — И Тогот замолчал.
— Вы слушаете? — голос девушки ничуть не изменился.
— Да, конечно, — наигранно закивал я. — Продолжайте… Очень интересно…
Девушка хлопнула ресницами, а потом продолжила с того самого места, словно кто-то включил пленку.
— Обслуживание «Олл инклюзив» включает в себя…
Я закашлялся, и девушка вновь замолчала. Она непонимающе глядела на меня, хлопая огромными ресницами — не глаза, а две гигантские черные бабочки. Вот только я никак не мог представить себя в роли столь неразборчивого воробья.
— Мне нужен конкретный отель… — и я с трудом, ломая язык, повторил название, которое несколько часов подряд пытался вбить мне в голову проклятый покемон. Что-то там кончающееся на «Ресорт».
Лицо туроператорши скривилось. Я почувствовал себя неловко, словно вместо названия отеля сделал непристойное предложение. Носик ее сморщился, зубки — белые зубки, достойные мелкого хищника — оскалились, брови пошли вверх. Она определенно не ожидала от меня такой осведомленности в курортной жизни далекой Анталии.
