Цицерон
Артур уехал сразу, как только починил «Найзагай». Путь лежал дальше по Трассе, на другой континент, в княжество Эсимена, где правила Ойхе, госпожа Ночь. Сначала в Интарафи, университетский городок, там узнать, где искать родных Марийки. Возможно, ее семья обитает в Песках, но даже с Песками есть сообщение. Если понадобится, впрочем, Артур готов был приехать туда сам. Пески для людей не место, но ему ли бояться нежити? Это нежить боится его. Так было и так будет.
А потом? Куда дальше?
Себеста звал возвращаться, обещал дом и работу. Он хотел по-настоящему узнать о Боге, говорил, что они все хотят. Что ж, у них свой интерес: защита от упырей. И опять все сводится к мертвякам. Артур еще не знал, вернется ли. Ему нужно было понять, как получилось, что демоны добрались до Харира и его стаи, добрались до Марийки. Это из-за него, никаких сомнений, но где связь между одержимостью и освобождением пленников? Был ли у Харира с демонами какой-то договор? Марийка говорила, что вампиры ненавидят демонов, а демоны брезгуют вампирами. Так какие между ними могут быть договоры? Что нужно демонам? Известно что. Им нужны души. Здесь, в Ифэренн, люди не знают Бога, но души берегут даже сильнее, чем на Земле. Здесь для них демоны не сказка, а реальность, обычно кошмарная, и нужно по-настоящему отчаяться, чтобы пойти на сделку. Оказавшись у Харира, люди быстро впадали в отчаяние. Артур их видел сразу после освобождения, видел, как мало в них осталось надежды. Так что получается, демон помогал Хариру в обмен на возможность вымогать души у пойманных людей? Стоп… А зачем демону помогать Хариру? Кто помешал бы ему просто добраться до пленников?
Значит ли это, что одержимость была местью демона Хариру, упустившему добычу? Да, возможно. А Марийка оказалась под ударом случайно? Потому что демоны брезгуют вампирами и не различают их, и Марийку тварь восприняла как часть стаи только потому, что Марийка была неподалеку, когда Артур освобождал пленников? Это казалось странным, но других объяснений Артур не находил, а поставить себя на место демона и восстановить события с демонической точки зрения не смог бы, даже если б захотел.
Демон уничтожен. Но легче от этого не становилось. Месть – это грех, и даже если б нашлось, кому отомстить, Артур не стал бы брать грех на душу, но… мстить было некому. И это злило. Сам все сделал, демон наказан сторицей. А душа Марийки в Аду.
За эту мысль Артур зацепился. Кажется, он знал, куда отправится после Песков или где там обитает семья Марийки. В Нижние Земли. Святые как-то умудрялись туда попасть. Он не святой, зато настырный. Главное, найти дорогу, а там уж хрен его кто остановит. Да, еще Альберту о планах нужно не проговориться. Если младший узнает, что Артур собрался в Ад, он все дела бросит и тоже помчится. Никакого чувства ответственности.
Энирива лежала за морем, но на Трассе это не имело значения. Артуру уже приходилось пересекать и моря, и даже океаны. Трасса не менялась: все та же лента шоссе, та же разметка, те же километр-полтора окрестностей по обе стороны. Местность разная: леса и горы, степи, пустыни, как здесь, болота с комарами, лужайки с цветами, а дальше – море. Границу было не разглядеть, Артур пробовал выезжать на край, на «берег», но не находил ни волн, ни линии прибоя. Вот земля вдоль Трассы, а вот уже вода, и как одно переходит в другое, не понять, не увидеть. В княжествах, наверное, будет так же. А пока он ехал мимо Хуола, и пустыни сменялись степью, безжизненные земли уступали место равнинам, поросшим высокой травой, разноцветным холмам. Впереди маячили горы: Трасса разрезала хребет Хентеф. По ту сторону гор начнется Уэлан, владения княгини Луны, той самой, которой молятся Нагаревы.
Себеста, когда Артур уезжал, как раз завел с Аллой Нагаревой спор о том, не лучше ли молиться одному Богу, сила которого повсюду на Трассе и в защите которого они все убедились, чем поминать разных князей, которые к тому же ничего не могут сделать за пределами княжеств. Себеста – прагматик. Странно это, молиться Богу из практических соображений, но дорог на Небо много, и каждый выбирает по себе.
Дорог в Ад гораздо меньше, в этом Артур был уверен. Но твердо решил найти хотя бы одну.
На границе княжеств Ахтеке и Хуол Трасса врезалась в горы, полетела по дну глубокого ущелья. Скалы превратились в стены, они закрыли небо, оставив лишь узкую полоску, похожую на люминесцентную лампу. Здесь, где Трасса не кралась по краю княжества, а пересекала его в самом центре, движение стало уж очень оживленным. Путешественники из разных эпох, не замечая друг друга, спешили в обе стороны, трейлеры проносились прямо по караванам верблюдов, отряды всадников мчались по встречной, сквозь автомобили. Жуткое зрелище. Артур не сразу сообразил, что они не из разных времен, а в разных временах. Об этом вскользь упоминал когда-то Альберт, когда зашел разговор об Ифэренн. Заговорили тогда о том, что время течет только для людей и немногих фейри, а на самом деле оно существует сразу все, сколько было создано, и значит, в Ифэренн одновременно попадают души из разных миров и разных эпох, да и сам Ифэренн существует сразу во всех временах и эпохах. Каким же он должен быть?
О том, что души здесь перерождаются, проживают жизнь с самого начала, искупают грехи, совершенные в тварном мире, и делают выбор, который определяет их дальнейшую судьбу, они не знали. А насчет сосуществования людей и нелюдей, разных миров и разных времен Альберт предположил, что в Ифэренн все так же, как на Земле. На Земле тоже все живут в одном времени, просто времени бесконечно много, вот люди и события и распределены по нему так, чтобы не мешать друг другу. Похоже, он угадал. А когда Трасса оказалась в центре княжества, система почему-то дала сбой, и Артур увидел сразу несколько эпох… и несколько миров, пожалуй. Он только сейчас сообразил, что далеко не все, кого он видит, люди.
Что ж, Господь любит разнообразие.
Артура тоже видели, уступали дорогу, провожали байк изумленными взглядами. Не все тут были верхом или пешком, путешествовали и на самых разных машинах, в том числе скорее низко летящих, чем быстро едущих, но из родного для Артура времени видели только его одного. Вот и удивлялись. Несколько раз он, сам того не желая, чуть аварийную ситуацию не создал, когда нелюди, до того нелюди, что аж не гуманоиды, увидев его, останавливались, даже не включив тормозные огни. За фейри, наверное, принимали. Самое простое объяснение всему странному, что видишь на Трассе: духи едут. В княжествах фейри не бывали, не дружат они с демонами, а на ничьих территориях чувствовали себя как дома, в Немоте.
Себеста позвонил, когда Артур уже начал привыкать к тому, что Трасса превратилась в ожившую сюрреалистическую картину.
– Привет, Артур. Ты почему нас спас? Тебе Бог велел? – Себеста, как всегда, обошелся без предисловий. Ну и правильно, чего там, поздоровался, и ладно.
– Господь не говорил мне: «Иди и спаси их», – ответил Артур, объезжая чернобородого дядьку в чалме и на сером ослике. Дядька безмятежно ехал против движения, Артуру помахал рукой и скорчил веселую рожу, мол, ну и воняет же твой железный ишак. – Господь просто хочет, чтоб мы относились ко всем, как к себе, а значит, хочет, чтоб помогали.
