Сам он в палату, конечно, вошел. Цветы оставил снаружи, отдал одной из сестер, пусть она разбирается, что можно ставить рядом с младенцем, а что нельзя.
У свертка обнаружилась голова в чепчике и красное личико. Анна явно считала его прекраснейшим в мире созданием Божьим, и… учитывая то, что парень действительно был Божьим созданием, к тому же еще и безгрешным, за исключением первородного греха, которого никто не минует, что ж, пожалуй, он и вправду был красивым. По-своему.
Роман готов был душу за него отдать, за то, чтобы он родился. И вот он родился.
– Мы хотим окрестить его, – сказала Анна, когда Артур закончил молиться. – Не ждать, пока он вырастет достаточно, чтоб ты рассказал ему про Бога и чтоб он сам выбрал. Мы с Романом решили за него. Это ведь можно? Ты говорил, что крестят совсем маленьких, недельных.
– Хотите окрестить, потому что боитесь за него?
– Демоны не оставят нас в покое. – Анна кивнула. – Они не получили то, что хотели, они ведь до сих пор считают, что Роман – их добыча. Но нет, Артур, дело не только в том, чтоб его душа была под защитой. Мы решили, что мы все готовы. Маленькому понадобятся восприемники. Я сначала попросила Себесту и Ласку, оказалось, что Ласке нельзя, она сказала, что ей нельзя, но из лужан все готовы. И из тех, кто приехал и остался, тоже многие хотели бы. Мы соблюдаем пост уже больше сорока дней. Ждали, пока он родится, – Анна задержалась взглядом на кроватке, – чтобы ты уж наверняка не отказал. А то скажешь, что мы еще не готовы, что нам еще учиться и учиться. Мы знаем, что многого не знаем, – она улыбнулась Артуру, – но теперь тебе придется нас окрестить, чтоб у него были крестные мать и отец.
Интересное же у людей о нем представление. Раньше боялись, теперь… вообще непонятно. Что он делает не так? Или чего он не делает?
– Вы думали, что я откажусь крестить вас?
– Мы же совсем не такие, как ты, – объяснила Анна. – Нам такими еще долго не стать. Не могу говорить за всех, но во мне и Романе все еще больше страха, чем радости. Клэй Грован хочет знать, что Ира не умерла, а Себесте нужны силы, чтобы драться с демонами. Видишь? Мы пока не понимаем, что такое благодать, хотим не ее.
– Сами все для себя решили, сами у меня спросили, сами за меня себе ответили. Не подумали только, что не нужно быть такими, как я. Мы все разные, нас создали разными.
Нет, проповеди – это точно не его. Объясняй не объясняй, никакого толку. Люди сговариваются между собой, планы строят, окреститься хотят, а он ни сном ни духом. Уверен был, что долго еще не решатся. Для тех, кто живет в Ифэренн, отдать кому-то свою душу так же страшно, как добровольно сунуть голову под нож лесопилки. И то и другое – верная смерть, но отдавший душу умирает бесконечно.
Они поняли, что крещение – это рождение, а не смерть. Что бы ни говорила Анна о мотивах, которые ими двигают, самое главное они поняли, иначе не решились бы. Значит, именно этого он ждал, оставаясь в Кареште. Он уедет в Сидену, оставив за спиной не просто людей, ищущих Господа, а христиан. Первых в этом мире.
Если и это не победа, то что же тогда?
К немалому удивлению и Артура, и Марийки, Анна, сказав все, что хотела сказать о крещении сына и остальных лужан, велела Артуру выметаться и увезти из больницы Романа, а Марийку позвала войти. Уходя из палаты, он услышал, как они сюсюкают на два голоса, почувствовал себя инопланетянином и понял, что совершенно ничего не понимает в мире, где матери зовут упырей полюбоваться младенцами.
Глава 10
Сила имени Иисуса Христа так велика против демонов, что оно действует даже и тогда, когда произносится нечестивыми.
Ориген
Бело-оранжевый фургон с надписью «Почтовые перевозки Ренатира» пересек границу княжества Ахтеке затемно. Снийв еще был голубым, но становился все ярче, обещая вот-вот стать густо-синим. В фургоне скучно переругивались. Водитель доказывал охранникам, что опоздание не его вина, охранники резонно возражали, что кто за рулем, тот и тормозит. Охранников было четверо, водитель один, но аргументы обеих сторон казались равно убедительными. Правда, именно поэтому они и не убеждали.
Правота охранников состояла в том, что фургон еще под белым снийвом должен был доехать до таможенного поста на границе, под ним же пройти досмотр и под ним же быть рядом с сортировочной станцией. К синему снийву они могли бы уже вернуться в Карешту. Правота водителя состояла в том, что они не сбились с пути, ехали с нормальной скоростью, и нет никаких объяснений тому, что привычные ориентиры сменяли друг друга гораздо медленнее, чем всегда.
– Глейсовы фокусы, – решил наконец Юл Мальмваль, старшой охраны, – вампиры умеют так делать, что не поймешь, где ты и куда едешь. Слышали, они в Луге демонов так в огонь заманили?
– Что демонам огонь? – Если знаешь, что на тебя накатили не по делу, трудно перестать спорить, даже когда спорить уже вроде не о чем. Вот и Чин не смог сразу остановиться: – Демоны сами из огня.
– А говорят, их всех убили, и я это слышал от парней, которые зря болтать не станут, – возразил Юл.
Чина поддержал Йозеф, Юла – Карл и Ильнур.
Спор грозил набрать прежнюю силу, но спорили уже не о том, кто виноват, а за принцип. Другое дело. Об этом можно. Время коротать самое то.
Особенно когда дорога длиннее, чем обычно.
Зато перед пунктом пропуска не было ни одной машины. Конечно, странно: дорог в княжество с Трассы немного, так что тут всегда очередь, но это была странность удачная, а Чина так достали все неудачные странности этой поездки, что на пустую дорогу он и внимания не обратил. Таможенники их тоже задерживать не стали, Чин так их вообще не увидел.
Еще одна странность. Тоже удачная, не вопрос…
Чин бросил взгляд на Юла с Ильнуром, ехавших с ним в кабине, но те увлеклись выяснением того, могут ли вампиры убивать демонов, сидели, развернувшись к решетке, отделяющей кабину от кузова. Охраннички! Но так-то да, от кого на таможне охранять? От арханов, что ли?
Вокруг была степь, сухая, ровная, нарезанная на полосы лесопосадками. Воду они берегли, или землю от выветривания, или так, для красоты, этого Чин не знал. Он на Трассе жил, в Ахтеке только почту возил, а про лесопосадки, про тополя эти, или саксаулы, или что там растет, ему Меламед рассказывал. Сейчас его постоялый двор будет. Ехали бы, как всегда, остановились бы выпить чего-нибудь холодного, у Меламеда и квас, и кумыс, и айран, и сидр, что захочешь. А теперь опаздывают, какие уж остановки?
Чин краем глаза увидел в темноте красно-золотую вывеску «Меламед-Баит». Круглый каменный дом с большими, как на севере, окнами был ярко освещен – настоящий волшебный шатер. Они уже почти проехали, когда Юл дернулся:
– Тормозни-ка!
И тут же Ильнур замотал головой:
– Нет! Езжай! Скорее!!!
Юл главный, Чин сбросил скорость, повернулся, чтобы спросить, что стряслось-то. Сквозь широкие окна постоялый двор был виден насквозь, шторы почему-то не опустили. И Чин увидел. То же, что и Юл с Ильнуром. К окнам, выходившим на дорогу, сбегались люди, которые были внутри дома. Как будто никогда раньше не видели машин. И это ладно бы, но бежали они… по стенам и потолку, и выглядывали в окно вниз головой. И кажется… – но это Чин подумал, уже когда вдавил педаль газа и фургон прыгнул вперед, унося их от «Меламед-Баита», – кажется, у них глаза были как-то не там, где надо. Или рты? Или ему все-таки привиделось, что они присасываются губами к стеклу? И что рты у них круглые, как у червей, с зубами со всех сторон.
