– Рискованно.
– Риск того стоит. Вместо того чтобы в княжествах хватать по два-три человека, содержать их, пока не наберется достаточно, чтоб можно было ехать в Пески, он в одном поселке на Трассе взял сразу сорок. Один рейд, почти никаких расходов, а заплатили бы за них очень хорошо. Он самых здоровых выбрал, посмотри. Да к тому же, если Глейс узнает, что Харир украл людей в его тийре, он просто убьет. А если б Харира в княжествах прихватили, его бы в кровососку отправили.
– Что это?
– Лаборатории, где из вампиров выкачивают кровь. Кормят и сцеживают. И так – целую вечность, они же не умирают. Кровь вампиров очень дорого стоит, – объяснила Марийка в ответ на вопросительный взгляд. – Лекарство почти от всех болезней, даже от старости.
– Почему ж их всех не переловят?
– Потому что не угадаешь, кто за кого, если что, заступится. Они повсюду, – Марийка изобразила руками крайне замысловатую фигуру, то ли спрута, то ли паутину, – у них настоящая власть, а у людей только видимость, если княжеских наместников не считать. Но вампиры как бы… прячутся в темноте. Таятся. Вот и ловят тех, про кого точно известно, что заступиться некому. Да еще фиг поймаешь, – добавила она, вставая. – Если б ты ребят Харира светом не распугал, они бы мигом тебя к остальным закинули. Ехал бы сейчас в Пески.
– Угу. – Артур кивнул.
Марийка видела свет Миротворца. Ничего себе новость! А ведь с виду человек как человек, теплая, и сердце бьется. Впрочем, для мертвяков притворяться живыми – обычное дело. Направляют кровь по жилам, разгоняют сердце, и все, не отличить их. Зачем только это Марийке, непонятно. Если ей нужен попутчик на Трассе, с которым можно безопасно добраться до Эниривы, то почему было не присоединиться к кому-нибудь из вампиров? Не пришлось бы притворяться, расходовать лишнюю кровь, прятаться, чтобы поесть. Да вообще проще было бы. Со своими всегда проще.
Вопросы лучше отложить. Задать их надо будет обязательно, но не раньше, чем люди окажутся в безопасном месте. Марийка хорошо о них заботится, а выяснение мотивов сильно испортит ей настроение, осложнит отношения, что обязательно скажется на людях. Так что все вопросы потом.
Артур сложил карематы, застегнул седельные сумки. Марийка тем временем обошла подопечных. Она улыбалась, над кем-то подшучивала, кого-то подбадривала. Теперь понятно, почему у нее так хорошо получается успокаивать людей, приводить их в чувство. Те же самые чары, которыми упыри Харира запугивали пленников до животного состояния. Ночевать сегодня и завтра придется в поле, а она и так уже один раз не поела. Сколько вампир может просуществовать без пищи, оставаясь в здравом уме? Двое или трое суток. Но характер начнет портиться после первой же ночи без крови. Особенно если вокруг сорок человек, а есть их нельзя, потому что сам притворяешься человеком.
Привыкший к постам, Артур не понимал, как тяжело голодному отказываться от пищи, видя ее в изобилии, но знал, что такой соблазн существует. Пост в первую очередь ограничивает в еде, потому что дисциплинирует дух, а не поддаться другим искушениям гораздо проще. Ладно, время покажет, как поступить. Если с голодной Марийкой станет по-настоящему трудно ужиться, надо будет сказать ей, что маскировка не удалась. Тогда она поест, успокоится, ну а там уж как пойдет.
Хотя, конечно, Артур Северный в компании с упырицей… Альберт, когда узнает, лопнет со смеху. Хм… значит, не надо ему рассказывать. Нельзя же доводить родного брата до смерти.
Глава 2
Sol lucet omnibus
[4]
.
Земус был в ярости. В бешенстве. Он уже почти держал сокровище в руках, уже получил его… почти получил. Оставалась формальность, и тут все рухнуло. А ведь подумать только, у него могла быть душа! Целая душа! Земус, конечно, отдал бы ее господину, но наградой стали бы могущество и власть. Души – редкость даже для сулэмов, а он мог бы…
Не получилось.
Земус бесился из-за того, что душу увели у него прямо из рук. Ведь он уже получил согласие, оставалось лишь заверить договор, когда его отчаявшаяся добыча обрела надежду. Это было… Земус не мог сказать, что это нечестно или несправедливо, его пожирало бешенство, он злился так, что терял разум, но что такое «нечестно» и «несправедливо», он не знал, поэтому не мог даже объяснить себе своей злости. От необъяснимости становилось еще хуже.
Бесчисленное множество других душ, добыть которые не удалось, он выкидывал из мыслей сразу. Ушли и ушли. Даже сулэмы редко добывают такое сокровище, у господина Земуса никогда не было ни одной души, а у самого Земуса в собственности ее никогда и не будет. Но он мог бы добыть эту, отдать господину, сделать господина богатым, а сам стать сильнее. И, кто знает, может, если бы получилось, потом добыть еще одну душу, господин сделал бы его достаточно сильным, чтобы следующую душу Земус мог забрать себе. Это, конечно, невозможно, ему не под силу добыть целых три души, и еще три дня назад Земус об этом знал. Но сейчас ему казалось, что он сумел бы. Он нашел верный способ. Никто, кроме него, не додумался, а он решил попробовать и не прогадал.
Другим демонам в мысли не закрадется связаться с вампирами: очень трудно преодолеть брезгливость и оставаться рядом с этими тварями. Земус тоже думал, что не сможет. Вампиры похожи на людей, у них даже души есть, и притом вампиры – худшее извращение человеческой природы, какое только можно вообразить. А демоны все знают об извращениях и на недостаток воображения не жалуются. От такого противоречия на вампиров противно даже смотреть. Первое, о чем думаешь, глядя на них, – это о мерзости, скрытой под человеческой плотью. Но Земус слышал, что есть демоны, подчиняющие себе вампиров из тварного мира, и слышал, что мертвые рабы приносят им немало пользы, некоторые даже продают свои души. А ведь в тварном мире вампиры ничем не отличаются от здешних, и если у демонов хватает терпения и воли на то, чтобы иметь с ними дело там, то можно попробовать и здесь. Просто быть рядом с ними, не давая о себе знать, не вступая в контакт. Это гораздо легче, чем заключать с ними договор и давать им силу.
Земусу нужны были души. Он слышал слова «я душу отдам», сказанные в шутку или всерьез, устремлялся на них, наперегонки с другими ловцами, искал отчаявшихся, предлагал помощь, сулил чудеса, обещал спасение. Все ловцы делают это, все ищут тех, кто думает, будто терять уже нечего. Только настоящее отчаяние – очень большая редкость. Бог, создавая людей, дал им надежду, вот они и не научились отчаиваться. Даже те, чьи дети умирают от неизлечимых болезней, верят в то, что найдут деньги на лекарство из вампирской крови, или в чудо, или просто боятся демонов – все люди боятся демонов – и не поступаются душой. Ни за что. Даже за чудеса.
Надеются.
Тем, кто оказался в Песках, надеяться не на что, судьба их ужасна, и спасения нет даже в смерти. В Песках любая из Жертв отдала бы душу только за то, чтоб умереть, за то, чтоб все закончилось. Но демону в Пески не попасть. Сулэмы могли бы, наверное, но сулэмы ловлей душ не занимаются. И Земус решил попытать счастья с теми, кто обречен попасть в Пески, с теми, кого только везут туда. Открывать этим людям глаза на их участь, объяснять, что их ждет, и предлагать спасение. Стая Харира возила людей в Пески каждые полгода, Земус следовал за ними, смотрел на пленников, ждал заветных слов. Он искал настоящее отчаяние, год за годом, десятилетиями и знал, каким оно будет, когда наконец найдется. Пленники Харира тоже надеялись: увы, они не понимали, что надежды нет. И все же держась рядом со стаей, особенно когда она приближалась к Пескам, Земус находил в людях то, что больше всего походило на отчаяние. Больше, чем самая безнадежная скорбь в хосписах. Люди так устроены, что даже смерть для них – надежда. Но если лишить их и смерти, вот тогда… просто дождись заветных слов, и можешь быть уверен, они не окажутся преувеличением.
