– Интересная работа. – Май улыбнулась, будто и не заметив грубости вопроса. – Вы хотите знать, что такое Стадо в княжестве? – Она обвела взглядом Артура и Марийку. – Сравнить с жизнью на Трассе, не так ли? На Трассе Господа лишь кормятся из Стада, дают людям только «поцелуи», но при этом люди остаются полноправными гражданами тийров. В княжествах Господа обеспечивают нас всем необходимым, мы могли бы не работать или могли бы считать работой жизнь в Стаде. Только это не всем интересно, – она развела руками, зашелестели переливающиеся шелка кимоно, – это почти никому не интересно. Господам, таким, как Бесто, нужна не просто еда, мы нужны им потому, что мы думаем, чувствуем. И действуем. Мое шоу популярно в Иду, у него высокие рейтинги, я поднимаю интересные темы и приглашаю интересных людей. Господину Бесто я нужна из-за того, что занимаюсь интересным делом, а не из-за того, что у меня какая-то особенно вкусная кровь.
– Она становится особенно вкусной из-за того, что ты занимаешься интересным делом, – перефразировала Марийка, и Май кивнула:
– Именно так.
Бесто выглядел и вел себя так, будто ему куда больше Май подошел бы ведущий боев без правил, а то и их главная звезда. И внешность в данном случае не была обманчива. Надо думать, шоу Май по агрессивности и эмоциональной насыщенности стоило любых «Титанов рестлинга».
Надо будет посмотреть. В Кареште ловятся идунские телеканалы.
Май пригласила их поужинать, но день был постный, и Марийка заявила, что она тоже постится, как Артур. То есть пьет только воду, а ест только сухари. Ну а когда Май ушла, а снийв приобрел насыщенный голубой цвет с перламутровыми отблесками раскинувшейся под ним пустыни, в шатер явился вампир. Здороваться он не стал, но представился. Назвался Гарганом, буркнул, что скоро в рейд и надо обговорить тактику.
– Днем все чисто было, патрули ни одной дыры не нашли, может, и ночью обойдется. Но если нет, на вас жэрцы полезут, как на аждахов. – Гарган, в отличие от Бесто, Марийку не игнорировал, обращался и к ней тоже. – С аждахами вместе вас выпускать нельзя, опять же сожрут, они до живой крови сами не свои. Значит, я вам дам бойца, чтоб прикрыл, если что. Одного должно хватить, если про тебя правду рассказывают, а группу ослаблять я не хочу. Мелочь с нами сегодня не идет, топора твоего ссутся, говорят, он глаза выжигает, так что нас четверо и каждый на счету будет.
– Нам прикрытие вообще не нужно, – сказал Артур, – вы нас к дыре доставьте, а там делайте свое дело, а мы своим займемся.
Один вампир у него уже был, да такой, который мог бы потягаться с любым из бойцов Бесто. К тому же нужно, чтоб Альберт пришел: кто лучше его сможет незнакомых нечистиков классифицировать и решить, как их надежнее всего убивать? А Альберту надо приходить без свидетелей.
– В нашу сторону даже не смотрите, – предупредил Артур, – потому что про топор правда. Сразу глаза не выжжет, но ослепит.
– Мороки от тебя больше, чем пользы. – Гарган так же, как Бесто, был искренен – похвальное качество. – На своей машине поедете?
– Да. Командуй, когда выходить.
– Да хоть сейчас пойдем. Аждахов уже в фургон загнали, так что можно.
– Я их не видела, – сказала Марийка, когда «Скадат» понесся по песку за ярким пассажирским фургоном, по обе стороны которого мчались два байкера, – и не хочу видеть, мне того, что я слышала, хватило. Но как же тут Стадо живет? Клетки Жертв, ты заметил, они же прямо посреди стойбища. Сейчас пустые, но это потому, что мы приехали. А так-то, получается, люди тут живут и у них на глазах с другими людьми делают всякое. Что, в Стада берут только злых? Или в Пески привозят только злых? Так их тут много, я посмотрела, живых в стойбище до фига.
С Жертвами в Песках делают то же самое, что делал с людьми племянник Марийки. Вот не шел он сегодня из головы, Волк Змеевич, беглый принц. Марийка, наверное, права, но Артур не понимал в людях много разного, и сосуществование их бок о бок с другими людьми, которых пытают и медленно, страшно убивают, входило в это разное. Было там на своем месте.
А значит, было нормальным.
– В истории Земли, тварного мира, откуда я родом, во время одной из войн были убиты миллионы людей. Мирного населения. Их уничтожали в течение нескольких лет. И весь мир об этом знал. Да что там, люди жили рядом с лагерями смерти, и ничего, не беспокоились. Крематории работали круглые сутки, ежедневно умирали сотни и женщин, и стариков, и детей, даже младенцев, всему этому были свидетели, обо всем этом были документы. И это продолжалось, продолжалось и продолжалось. Пока война не закончилась, никто это не остановил. У государства, которое уничтожало людей, были союзники, чье мнение могло иметь вес, там была церковь, которая тоже прекрасно знала об убийствах, да были, в конце концов, те же журналисты и писатели, вот уж кому не молчать бы. Но нет, – Артур пожал плечами, – это была просто неудобная тема, которую не затрагивают в приличном обществе, чтобы не портить аппетит. Это не зло, это равнодушие. Оно хуже зла. Никто из Стада никогда не окажется в числе Жертв, и родственников их тоже, скорее всего, не захватят, либо можно попросить Господина, и он договорится о выкупе. Поэтому никто из Стада не беспокоится о Жертвах. О них, я думаю, просто не вспоминают. Ни в приличном обществе, ни в неприличном.
– Знаешь, что еще хуже зла и равнодушия? – спросила Марийка, помолчав. – Мы с тобой ни хрена не сможем с этим сделать. Им нужны аждахи, а значит, будут Жертвы, а мы будем жить в Кареште или где-нибудь еще, будем знать, что они есть, но не нападем на Пески, как ты напал на Харира, и никого не спасем. Иначе нечисть из Приграничья пройдет через пустыню и придет в княжества. Вот почему Жертвы так называются. Не потому, что они жертвы вампиров.
– Все верно. Их жертвуют Приграничью. Но мы посмотрим, что можно сделать.
Дыру обнаружили, уже когда синий снийв сменялся фиолетовым, то есть незадолго до полуночи, часа Ойхе. Вампиры видели в темноте, Артур нет, но густой туман, отразивший свет фар и «люстры» фургона, разглядел и он. Даже не туман – дым, белесый и тяжелый. Дым стелился по земле, расползался из центра. В дыму двигались тени, неясные, возможно, бесплотные. Когда фургон пронесся по границе задымления, тени дернулись к нему, стали более отчетливыми, словно на глазах обретали телесность.
Артур сдал назад, отъехал подальше, чтоб между ним и вампирами было хотя бы метров триста.
– Альберт?
– «Тут я, – откликнулся младший, – вижу уже. Это фейри, их на Земле сейчас несчитаные тыщщи. Жрут все живое, вообще все, хоть бабочек, хоть людей, хоть других фейри. Они, по идее, змейские… твоего братца, – объяснил он для Марийки, – должны его слушаться. Но им нечем, они совсем неразумные, так что только истреблять. Миротворца они не испугаются…»
Лучшего момента, чтоб об этом сказать, Альберт не выбрал бы, даже если б старался. Жэрцы, до этого сосредоточившиеся на аждахах, которых, по счастью, не было видно в дымовой завесе, учуяли Артура. Кишащий черными кляксами туман потек в сторону «Скадата» и до чего же быстро потек. Эти нечистики без особого труда могли бы догнать машину.
