И все христиане, нынешние и будущие.
Право слово, следует попросить у Господа надежды и для себя тоже. Хорошо знать, что Он не оставит. Как живут те, кто не знает об этом?
Марийка не мешала молитве своими рассуждениями о прекрасном будущем, когда она станет ученым с мировым именем, а брат останется обычным ангелом. Марийка не мешала молитве, даже когда потягивалась так, что короткая майка выбивалась из-под ремня, открывая белую, нежную кожу на животе. Ее грудь натягивала плотную ткань, небольшая грудь, но красивая. Нет, молиться Марийка не мешала. И все же Ойхе что-то сделала. Ему и раньше нравилось смотреть на Марийку, и ладно, он давно думал… да что там, сразу, как ее увидел, начал думать… о том, что воздержание затянулось. Путешествие заняло немало времени, женщины были, как без них, временные попутчицы, это же Трасса, там все временное. Но в Ифэренн Трасса другая. И Марийка отличается от тех женщин. И ясно стало, что временного не нужно, только не с Марийкой. А еще ясно было, что постоянное вряд ли возможно. Так что лучше вообще ни о чем не думать. Он и не думал. По крайней мере, не беспрестанно. Однако Ойхе что-то сделала, и мысли вернулись.
Если это вообще можно назвать мыслями. Мыслям место в голове.
Глава 16
Трудность убеждать заключается не в том, что я знаю, что кого-то должен убедить, и не в том, чтобы с помощью красноречия уметь ясно выразить свои мысли, и не в том, что иной раз приходится идти наперекор сложившимся ошибочным взглядам. Трудность убеждать заключается в том, чтобы познать чувства того, к кому я обращаюсь, и суметь подойти к нему…
Сунь-цзы
Когда снийв стал светло-голубым, появился Бесто и сказал, что Древние готовы принять гостей.
Можно было предположить, что встреча состоится где-нибудь рядом с Пентаграммой, но Бесто, сам севший за руль «Скадата», миновал Пентаграмму, поехал дальше через лагеря, мимо палаток, домов, пустых клеток, накатанных гоночных такыров, на северо-запад, в предгорья Дорсума. Час поездки, два, три… пейзаж за окнами не менялся, Пески казались бесконечными. Кое-где пустыня сменялась участками степи, зелень травы, растущей над неглубоко ушедшими под землю ручьями, ласкала взгляд, утомленный яркими красками палаточных лагерей. В таких местах упыри почему-то не селились. Но степь быстро заканчивалась, и снова начинались стойбища, одно за другим.
Чем дальше от Пентаграммы, тем меньшего размера были лагеря, пока, в конце концов, не пошли вперемешку палатки, палатки, палатки, никаких домов, никаких специально отведенных под машины площадок, никаких значков стай. Здесь ставились одиночки, молодняк, как попало сбивающийся в группы, ищущий возможность попасть в стаю, хоть в какую-нибудь, даже маленькую.
– Ты начинал отсюда? – спросил Артур у Бесто.
Тот фыркнул.
– Отсюда не начинают, для этих здесь все и заканчивается, если только свою стаю не соберут. Кому они нужны?
– А чтобы увеличить свою стаю, ты даешь кому-то афат?
– Если мне надо больше бойцов или социалов, я говорю, что Бесто ищет новых бойцов. Эти ко мне не приходят, они до меня не дойдут. Приходят из других стай, не таких больших, как моя. С хорошими дайнами, с полезными связями, со слугами, со своим Стадом. Мой ратун не был вожаком, но он был в большой стае, а у этих ратуны такие же, как они, одиночки.
– Это отсюда уходят на Трассу?
– Да. А куда им еще? Поднакопят экзот-саолов в Приграничье и валят в тийры. Там всех принимают, там всегда война. Ты, кстати, как? – Бесто бросил быстрый взгляд на Артура. – Берешь новичков? Рена оставила тебе стаю, кто там сейчас вожак?
Артур неопределенно пожал плечами. Вожаком стаи Рены неизбежно должна была стать Марийка, самая сильная из вампиров, хоть и не самая разумная. Разум тут не главное, советников хватит, та же Ласка готова помочь с бойцами, а социалы Рены, те, что остались, – с управлением небоевой частью стаи.
– Думаешь, они сами определятся? – хмыкнул Бесто. – Если Рена никого не оставила и ты никого не назначил, получается, что ты и есть вожак. Так как? Берешь новичков?
– Нам все нужны, – ответил Артур, впервые задумавшись над тем, а знает ли Марийка, что ей предстоит командовать стаей Рены, – и вампиры, и люди. К нам приезжают, остаются и стараются быть полезны, кто чем может.
– Много там духов? Из Немоты? Я слышал, все время где-нибудь прорываются. Как они насчет того, что вампиры с ними воюют? Сильно бесятся? В княжествах думают, вампиры с духами друзья.
– Фейри на Трассу не рвутся, на Трассе людям от людей куда больше проблем. А что, вы с ними не дружите? В княжествах ошибаются?
– Да смотря с кем же, – Бесто пожал плечами. – Кто-то помогает, врать не буду, кому-то по хрен на нас. Природные всякие духи, они даже в Иду живут, так им плевать, что мы, что люди. Их не трогают, и они не трогают, а задень, и пожалеешь, что на свет появился. А есть такие, которые убивают нас как людей. Но так-то посмотреть, людей убивают и те, кто наши союзники, и те, кто наши враги, и природные, если люди повод дают. А нас – только враги. По-любому выходит, что мы с духами дружим. На нас даже жэрцы первыми не нападают.
– Вы для них несъедобные.
– Когда на нас наезжают, мол, мы людоеды и с духами заодно, там, знаешь, жэрцы до хрена в кассу.
Тут возразить было нечего. Нелюбовь к упырям в княжествах изо всех сил хотели сделать ненавистью, страх перед упырями старались превратить в ужас, и тут действительно все годилось. Самые нелепые обвинения часто оказываются самыми убедительными. Если бы вампиры не контролировали большую часть средств массовой информации, исключая разве что государственные каналы, княжества давно вытеснили бы их в Пески и на Трассу.
Артур, кстати, и насчет государственных каналов уверен не был. Слуги – дело такое. Все о них знают, никто не знает, кто они, а они повсюду. Сколько человек может быть в слугах у того же Бесто? Тридцать? Шестьдесят? Сто? Сколько вампиров в Песках? Если в окно смотреть, кажется, что их бесконечно много. Если верить информации, собранной на Трассе, их около двух миллионов. Это очень похоже на бесконечно много. Хотя, разумеется, здесь и сейчас собрались далеко не все – в основном эти миллионы рассредоточены по княжествам. Но даже тех, кто сегодня в Песках, настолько много, что в голове не укладывается. Тысяч двести? Триста? Или больше? Население не самого маленького города, только город одноэтажный и занимает огромную площадь.
Стойбища закончились уже в степи, последние палатки мелькнули между пологими холмами, а потом только холмы и остались. Обступили с двух сторон, пологие, заросшие цветами, тоже яркие, но эти краски не резали взгляд. Горизонт заслонили горы, они давно маячили впереди, как темные облака. Красиво, хоть, конечно, и не так, как в Уэлане. Красиво, как на Земле. И даже белое небо кажется земным, солнца-то нет, вот и получается обычная пасмурная погода где-нибудь в предгорьях.
«Скадат» летел дальше, время шло, час за часом. Артур порадовался, что взял с собой запас воды. Походная привычка. Сколько ни живи в цивилизации, а некоторые правила все равно соблюдаешь, даже не задумываясь. И когда он подумал про воду, сдавливающие дорогу холмы расступились, машина вылетела к водопаду, и иллюзия пребывания на Земле мгновенно рассеялась. На Земле таких водопадов не было. Их, наверное, ни в одном тварном мире не было.
