Артур, несмотря на помутненное или, наоборот, слишком просветленное сознание, довольно быстро сообразил, что там вдали за шум. Сходил за Миротворцем, спрятал лезвие в чехол. Предположительно, после этого свет тускнел или вообще гас. Вампирам виднее. Артур сам никогда никакого света от Миротворца не видел.
Потом один из спутников Бесто, Гевхер, он участвовал в сегодняшнем патрулировании, осмотрел трупы аждахов, изрытый, пропитанный кровью песок, побродил вокруг. Бесто выслушал его доклад и решил снова сесть за руль «Скадата».
– Поговорить надо, – объяснил он Артуру. – Я к вам водителем не нанимался, но ее за руль не пущу, а ты, всяко, хуже водишь.
Ну, надо так надо. Наверное, и правда, многое требовало объяснений.
– Ты, значит, вампир? – прямо спросил Бесто у Марийки, когда поле боя осталось позади. – За каким-то гадом притворялась живой. Ладно. Мы там, недалеко от вашей машины нашли Мейкала. Его стая с Биргером… или под Биргером, хрен их разберет, уродов, и на всех аждахах, которых ты порвала, тоже его тавро. Мейкал спит. Твердый как доска. От голода заснул и аж высох, будто лет десять не жрал. А я его три дня назад видел, бодрый бегал, сытый, веселый… нет, не веселый, – добавил Бесто после краткой паузы, – они веселыми не бывают, но бодрый и сытый точно. Это что было? Твои дайны временем управляют?
Марийка кивнула. Она отражалась в зеркале заднего вида, так что Бесто ее кивок увидел. Помолчал, потом сказал:
– Полезно. Но опасно. И кто твой ратун?
– Ну… – Марийка замялась, – он просил не говорить. Он не из Песков.
Артур о таком вообще впервые слышал. Управление временем он всегда считал демоническим искусством, людям или вампирам это не дано, разве что по Божьему промыслу. А оказывается, такие дайны существуют, и они не уникальны.
– А ты, – Бесто обернулся, глаза по-звериному блеснули в темноте, отразив свет Золотого Столпа, – ты же Убийца, тебе демоны на один укус, почему сам аждахов не поубивал? Гевхер говорит, там кругом твоя кровь. Они б тебя сожрали, у них когти, как у нас, и сила наша, их надо на куски рубить, руки-ноги отрывать, как она.
– Они люди, – сказали Артур и Марийка хором.
– Аждахи они, – Бесто выругался и прибавил скорости, – нелюди, специальные чудища, чтоб жэрцев выманивать и мочить.
– Я не видел, – признался Артур. – Там двое было вообще школьников. Еще парень из Мару, на плантации жемчужниц работал. Одна медсестра со станции переливания крови. Из Рэваха рабочий. Двое моряков, тоже из Рэваха, их пираты захватили. – Он хотел бы перестать рассказывать, но не получалось, из кошмарных тел аждахов, из их бешеной ненависти ко всему живому, как из Преисподней, пытались вырваться, освободиться, спастись живые, истерзанные души. – Еще бизнесмен из Оорога, приехал в Кеффу в отпуск, арендовал яхту… его и двух девушек на этой яхте и взяли. Еще…
– Ты как Аман, что ли? – перебил его Бесто. – Да быть не может! Очкарик на всю голову двинутый, а ты же нормальный вроде. Демонов, вон, убиваешь… Еще Мервуд есть, так она тоже чокнутая, и парни ее. Они шизанутые, – сказал он убежденно, – на них посмотришь, и видно: сами здесь, а мозги в Кабире или, блин, вообще на Луне. Ты на них не похож.
– Они тоже видят аждахов как людей?
– Они задолбали уже. Аждахи на них кидаются как на живых. К клеткам подпускать нельзя. Мервуд, ладно, ей старого барахла какого-нибудь подсунешь, часов, там, телефонов, магнитол, еще какой дряни, и все, считай, нет ее с парнями и не будет, пока они из этого взрыватель не соберут. А очкарика если принесет в стойбище, то хоть беги. Вот надо ему на аждахов посмотреть, и все тут. Говорит, если их настоящие имена назвать, то они умрут. И все ходит, имена выпытывает. А они бесятся, клетки ломают, успокаивай потом. Собачьего печенья не напасешься. Да и не дело это, когда аждахи на вампира кидаются. Что у них в башке, кто знает? Привыкнут, слушаться перестанут, дрессировщика покусают. Или и правда, Аман имена вызнает, они и помрут.
– Я не чокнутый, – сказал Артур задумчиво.
Марийка издала какой-то неопределенный звук, но воздержалась от развернутых комментариев.
Аман прав насчет имен, только он остальное понимает неправильно. Мало знать имена. Чтобы освободить аждахов, за них нужно молиться. Как за тех, кто оказался в Нижних Землях. Молитва никого не убивает, здесь Аман тоже ошибся, молитва возвращает к жизни, так или иначе, молитва может подарить покой. Что будет с телами аждахов, если кто-нибудь станет молиться за их души? Пока не попробуешь, не узнаешь. Молиться-то за них все равно нужно, даже у грешников в Нижних Землях должна быть надежда на спасение, на новую жизнь, а тем более у этих несчастных, чья вина только в том, что они не смогли защититься от вампиров.
– Пески не должны захватывать христиан.
– Да ну? – Бесто ухмыльнулся. – Правда, что ли?
– Их не получится переделать в аждахов, только время потратите и людей замучаете. А вот насчет Амана и Мервуд, и кто там еще есть из «чокнутых», можете не беспокоиться. Даже если они узнают имена, чтоб убить аждаха, этого недостаточно. Иначе я сегодня убил бы пятнадцать человек.
– Двадцать два, – сказала Марийка.
– А по ошметкам все двадцать пять, – добавил лишенный тактичности Бесто. – Так он правда людей не убивает? – Вопрос был адресован Марийке. – Вообще совсем? Даст себя зарезать, если что? Или, там, ограбить?
– Или в лоб засветит, так, что уши отвалятся, – отозвалась Марийка. – Последнее более вероятно. Он даже аждахам кости переломать умудрился. А если они как вампиры, то по их костям на лошади ездить можно. На подкованной. И ни фига им не будет.
– В этом и смысл. – Бесто был польщен, как будто сверхъестественную выносливость аждахов считал своей заслугой. – С христианами посмотрим как получится. Да и как их от остальных отличать? Крест-то любой нацепить может.
– Не любой крест вампиру глаза выжжет, – объяснил Артур миролюбиво. – Думаю, такой приметы будет достаточно.
Моартул злился. Повелитель Песков, хозяин Поместья, сила, у которой даже имени не было, только жуткое прозвище, злился, как мещанин, узнавший, что единственная дочь бросает Университет и выходит замуж за гитариста группы «Режь свиней электродрелью». Причем еще не определилась, выходит замуж по любви или из идейных соображений.
Это была не та злость, на волне которой Моартул насылал чуму на государства, вырезал под корень эльфийские поселки или затевал войны, изменяющие очертания материков. Когда находила та злость, он становился общительным, дружелюбным, даже веселым. О его чувстве юмора ходили легенды, которыми потом сотни лет матери пугали непослушных детей. В общем, та злость подходила к прозвищу Моартул идеально. А эта… Наэйр вообще не видел раньше отца таким.
Он мог бы порадоваться, что у него самого двое сыновей и ни одной дочери, если б только один из его детей не погиб, пытаясь убить Артура, а второй не канул в нети раньше, чем родился. По всему выходило, что из Моартула воспитатель все-таки лучше.
