Неудивительно, что многие воспользовались освящением нового храма как поводом приехать в Толэ. В другое время, когда бы еще собрались? А так желание посмотреть на христиан, на Демона, на странных вампиров с Трассы, которые, по слухам, стали работать на людей, превратилось на словах в желание полюбоваться знаменитыми каналами Толэ, искупаться в Аркате, ну и поприсутствовать на христианском обряде, конечно. Что в этом такого? Они же всех к себе зовут.
Все и приехали. У Артура с Марийкой, у обоих, эта мысль появилась, когда они увидели, сколько людей и вампиров собралось на площади перед храмом, на крышах окрестных домов, на соседних улицах. Предприимчивые горожане вовсю продавали места у окон, а арханы, надо думать, на чем свет стоит кляли и христиан, и человеческое любопытство.
– Их, наверное, миллион, – изумленно сказала Марийка, разглядывая запруженные людьми улицы с обзорной площадки под куполом. – Или даже десять миллионов. В Толэ на улицах всегда свободно, даже в праздники, тут же до фига места. А сейчас, смотри, кирпич бросишь и точно в кого-нибудь попадешь!
Артур освятил храм, а проповедь читал Демон, так что можно было позволить себе сколько угодно торчать здесь, на крыше, вдали от любопытных глаз, и смотреть на город. В Толэ не строили зданий выше шести этажей, улицы были широкими: тротуары, проезжая часть и обязательный канал с морской или пресной водой. Над самыми узкими каналами горбились мостики длиной от силы в десяток шагов, самые большие пересекали великолепные мосты, застроенные магазинами и кафе. Море обнимало Толэ с трех сторон, море текло по улицам, запах морской соли усиливал аромат цветов, а небо, отражая вечно беспокойные волны, переливалось и мерцало и становилось еще прекраснее. Леди Луна водила дружбу с князем Даалнаму так же, как лорд Месяц дружил с Аташем.
А сегодня казалось, что на широких улицах Толэ действительно собралось все население Ифэренн.
– Обычно говорят «яблоку упасть негде», – поправил Артур, – кирпичами бросаться нехорошо.
– Кирпичом надежней. Тут полно всяких гадов.
Он только головой покачал. Ну вот как объяснять, что не бывает гадов? Нижние Земли только потому и существуют, что люди думают, будто кто-то их заслужил. Будто кто-то заслужил наказание. Марийка разглядела среди собравшихся тех, у кого они успели забрать детей. Ну так эти люди и в Тагар приезжали, предлагали деньги, клялись, что никогда больше, обещали принять крещение. Что ж их теперь, кирпичами, что ли?
– Посмотри лучше, здесь даже на островах цветочные плантации. Вон, видишь, как светятся? Как разноцветные облака.
– Да тут кругом цветы. – Марийка была беспощадна, а проповеди Демона о том, что христиане не держат зла, и о том, что счет идет лишь по последнему поступку, она отсюда, сверху, не слышала, несмотря на то что голос был воистину ангельским и разносился над Толэ без всяких микрофонов и динамиков.
Здесь кругом были цветы, это правда. Артур повидал уже все княжества, даже подземный Рэвах, и в каждом думал, что оно самое красивое в Ифэренн. Сейчас он думал так про Уэлан. Не в первый раз. Скоро он будет так же думать про Мару, где нужно порешать кое-какие дела с пиратами и вампирами и купить материалы для аждахских защитных амулетов, а пока пальма первенства была у владений Луны.
В уэланском Приморье и на холмистых равнинах цветы росли круглый год. В горах, где бывали снежные зимы и затяжные, с дурным характером, весны, предпочтение отдавалось деревьям и кустарникам, но и там цветы появлялись на черных безлистных ветках еще в начале геркема, а заканчивалось цветение в марнии, чуть не одновременно с тем, как ложился снег.
Марний – князь Киусату. До освящения храма в его владениях еще шесть месяцев, достаточно времени, чтобы не думать о Киусату неотступно. Тем более что гонения на христиан продолжались во всех княжествах, кроме Иду и Эсимены. Было над чем подумать. Было о чем беспокоиться.
Было чему удивляться – несмотря ни на что, люди не боялись креститься.
Демону предстояло закончить проповедь, а потом крестить тех уэланцев, кто помогал строить храм и учился быть христианином. А Артуру – ехать в горы, забирать детей у пяти семей, пойманных вампирами.
Он покинул столицу сразу после того, как закончилось таинство. К середине ночи проделал полпути до Свилы, самой большой уэланской реки. От стоянки у приметных ворот одной цветочной плантации навстречу его «Скадату» вырулил другой, куда более серьезно бронированный, и Артур остановил машину. Пересел на пассажирское место, пустил за руль вампира из стаи Бьорна. Вампира звали Софор. А стая Бьорна была одной из двух, деливших городок Янгва.
В Янгву и надо было. Она располагалась на склонах хребта Хентеф, недалеко от большой лакуны, где круглый год проходила ярмарка и из которой рукой подать до Немоты.
Лакуны, провалы в торжественной музыке князей, почти не встречаясь в центральных областях княжеств, множились к границам, пока, в конце концов, не сливались в одно заполненное тишиной пространство. Немота была прослойкой между княжествами, опасным местом, через которое волей-неволей приходилось прокладывать шоссе и железнодорожные пути. Вблизи от границ, вблизи от соединяющих княжества дорог фейри были не слишком агрессивны, поэтому рядом с дорогами устраивали ярмарки живущие в Немоте люди и по дорогам же выбирались в Немоту старатели, охотники за драгоценными камнями и металлами, редкими растениями, зачарованными вещицами, какие и на ярмарках-то продавались задешево, а в человеческих поселках подальше от музыки стоили в несколько раз меньше, чем в княжествах.
Кое-кто из предприимчивых жителей Янгвы, осознав бесправность своих земляков-христиан, попытался продать их упырям. Бьорн, до которого уже добралась информация из Песков о том, что из христиан аждахов не выйдет, отказался от сделки. Его соперник в бесконечной войне за город, упырь по имени Грей, проявил больше интереса и вызвался быть посредником в сделке с фейри. Если б не соперничество, Бьорн, вероятнее всего, не заинтересовался бы участью нескольких христианских семей, но раз уж выпал случай и помешать конкуренту, и заработать очки во взаимоотношениях с церковью, а в перспективе войти в стаю Лаада, он этим случаем воспользовался. По вампирской сети связался с Карештой, от помощи отказался – маленькие стаи предпочитали меряться силами без привлечения сторонних участников, – просто сообщил, что из шестнадцати янгвийских охотников на христиан пятеро женаты и имеют детей младше десяти лет.
Себеста, когда услышал о новостях из Янгвы, о том, почему Бьорн вообще решил связаться с Карештой, поинтересовался у Артура, действительно ли ему нужна репутация похитителя детей. Артур знал, что бывает репутация и похуже, а детей забирать все равно кто-то должен, так почему не он? На этом разговор и закончился. Остался неприятный осадок, но пока не получилось понять, откуда он взялся. Все делалось правильно. Напустить на детей медведей, чтобы разорвали на куски, или отнять детей у родителей суть одно и то же: воспитательный момент для всех остальных. Только в первом случае дети сразу попадают к Господу, а назиданием становится их смерть, во втором же случае дети придут к Господу постепенно, если только достанет разума и сил воспитать из них настоящих рыцарей, ну а назиданием для других станет горе родителей.
