Церковь не нуждалась в деньгах, но с благодарностью принимала пожертвования. Делая подарки, люди – и христиане, и те, кто пока еще даже не помышлял принять крещение, – чувствовали свою общность, становились ближе друг к другу. Понятие «ближний» переставало быть размытым словом из евангельских притч, воплощалось во множестве очень разных людей.
Удивительно, что Демон, который додумался до всего этого, по-прежнему считал необходимым просить разрешения на каждую новою идею. Он знал о людях больше, чем Артур мог узнать за всю жизнь, и знал, что прав, но почему-то не мог перестать оглядываться. Снова и снова спрашивал: «Можно, мы сделаем вот так?» Он сказал не так давно, что чем больше власть, тем больше соблазнов. А когда Артур признался, что не понимает, о каких соблазнах речь, долго веселился и подытожил совсем уж непонятным: «Придурок ты, я поэтому тебя обо всем и спрашиваю».
О том, что по этой же причине Демон не хочет, чтоб он уезжал куда-то без охраны, Артур догадался и сам. И уже начал грустить по временам, когда они мотались по всем княжествам вдвоем с Марийкой. Мало того, что с Марийкой было куда лучше, так он еще и скучал по ней, надолго покидая Тагар. Да и само понятие «надолго» изменилось. Два-три дня стали казаться слишком большим сроком, а когда счет шел на недели, жизнь вообще становилась печальной, и от язвительных комментариев Альберта было нисколько не легче.
Братик ревновал. Смешно, если забыть, как сам когда-то ревновал его к одной ведьме. И жутко от мысли, что скучать по Альберту значит желать ему смерти. Так легко забыть, что в Ифэренн нет по-настоящему живых.
Артур скучал по брату и молил Пречистую, чтоб Альберт не оказался здесь еще хотя бы лет двести. А что? Маги живут долго. Когда Волк вернется на Землю, можно будет уйти из Ифэренн. Не навсегда, конечно. Просто можно будет снова появляться в тварном мире. И все станет лучше, чем сейчас. Все встанет на свои места, без странных мыслей, путаницы и противоречий.
А пока оставалось путешествовать в компании вампиров-телохранителей и убеждать Марийку, что бойца лучше ее все равно нет и не будет.
Артур до сих пор не мог понять, как они умудрились-таки объяснить Марийке, что ей не надо больше сопровождать его в поездках. Демон предлагал даже пустить в ход тяжелую артиллерию в лице Змея, но Марийка действовала по принципу: выслушай брата и сделай наоборот, поэтому ничего бы из этого не вышло. Так что действовали своими силами, сообща, подключив даже Маришку. Какой-то из аргументов сработал, знать бы какой. Может, оно и в будущем пригодилось бы.
Понятно, что других детей у Марийки не будет, но, возможно, аргумент опирался не на безопасность дочери, а на какие-нибудь другие соображения, применимые в разных ситуациях. Сейчас уже не выяснить. А Марийка не расскажет. Марийка уверена, что она сама решила никуда не ездить, потому что перестала помещаться за рулем «Скадата».
Вообще-то не перестала – в «Скадате» на водительском месте и двум таким, как она, было бы не тесно, но, надо думать, ей все-таки стало тяжело и неудобно часами сидеть в машине и, уж точно, ей стало тяжело и неудобно драться. Какие там драки, когда на живот можно две кружки пива поставить и так ходить? Врачи говорили, что девчонка растет очень быстро, для человека слишком быстро, и предполагали роды уже в следующем месяце. А Змей сказал Марийке, что дочка родится, когда будет освящен храм в Хуоле, а это месяц этма, девятый от зачатия.
Кому верить? Альберт настаивал на том, что Змею знать лучше. Артур не желал слышать о том, что Змей может сказать хоть слово правды. Но ясно было, что этот знает о волшебных детях гораздо больше, чем врачи в больнице Карешты, которые не представляли, как реагировать на то, что у девчонки в животе Марийки есть когти и зубы, а взгляд осмысленный и очень любопытный.
Полагаться на собственные пророчества? Так их не было. Все, что видел Артур с тех пор, как вернулся из Янгвы, это подземные дворцы, где спали драконы. Он успевал пройти по двенадцати дивным чертогам, успевал увидеть, что один из них пуст, а потом драконы открывали глаза и на этом видение заканчивалось.
Демон сказал, что драконы – это князья. Сказал, что это не метафора, что нужно понимать его буквально. Драконы – это ипостась князей, созданная для разрушения, тоже музыка, но такая, что даже безмолвие Немоты лучше, чем ее страшная дисгармония. Одним из таких драконов был Змей, брат Марийки. Нет, это не его место пустовало в подземельях, он никогда не был князем, его музыка не звучала в Ифэренн, он просто был таким же, как те, внизу.
Ну и как верить такой твари? Хоть в чем-то. Хотя бы даже в том, что касается его будущей племянницы?
Демон с Альбертом оба твердили, что Артур лучше бы думал о драконах и о том, что означают эти видения, почему обрываются так резко и каков может быть финал, который Артуру ни разу не удалось увидеть. Попробовали бы сами думать о драконах и видениях, когда жена на седьмом месяце!
До рождения дочери и до начала войны оставалось два месяца. Два освященных храма.
Храм в Файху, столице Рэваха, тоже строили вампиры. Маги. Рэвах был единственным в Ифэренн княжеством, где знать не знали о фейри, здесь, вместо нечисти, внутри холмов жили люди. На поверхности не было ни одного поселения, даже портовые города размещались в огромных пещерах, через которые были проложены искусственные русла для океанских судов.
Артур никогда не был в сидах, зато Альберт бывал и утверждал, что подземные города Рэваха не уступают в красоте обиталищам фейри, несмотря на то что выстроены гораздо практичней. С человеческой точки зрения, практичней, ясное дело, сиды, с точки зрения фей, надо думать, тоже очень удобны.
Строиться без магии в Файху было бы сложно. Если инамийский храм-птица из живых растений был создан магией просто потому, что упырям так захотелось, а люди решили, что это красиво, то в лабиринте естественных и рукотворных пещер, составлявших столицу Рэваха, помощь стихийщиков стала настоящим спасением. В Инамии храм вырастили из дерева, в Файху его вырастили из камней, металла и самоцветов. И, пожалуй, этот, каменный, храм был таким же живым, как тот, деревянный.
Таким же прекрасным.
В Рэвахе Артур впервые задумался о том, как много людей приезжает на освящение храмов. Впервые подумал о том, что дело, может быть, и не в храмах вовсе, а в том, что Господь хочет, чтоб люди видели как можно больше красоты. А Ифэренн был красив. Да, его основу создали демоны. Но остальное сделали люди. И открытие храмов в столицах для многих и многих стало поводом отправиться наконец в путешествие, увидеть чудеса других княжеств, прикоснуться к иной, незнакомой красоте.
И в Рэвахе Марийка начала разговор о судьбе их дочери.
Артур думал, что она не понимает, собирался сказать… он не боялся этого разговора, даже время не тянул, просто полагал почему-то, что лучше обсудить все уже после того, как девочка родится. Оказалось, что Марийка прекрасно все понимает. Что ж, она видела уже достаточно человеческих младенцев, и она достаточно читала и смотрела фильмов о том, как должен развиваться плод, ну а кроме того, она сама была волшебным ребенком, так же, как ее брат, отец, дед и прадед, с которого и начался весь их род.
