Чего-о?!! Так он тут, получается, кто??
— Пойдем, — сказал Лукас. — Прощайте, Скорда-амо.
— До встречи, — мягко так поправил Андре. — Уверен, мы еще увидимся.
Времени на осознание своего статуса не нашлось. Дэвид встретил на входе в номер, сунул в руки Лукасу пластину «секретаря» с развернутым экраном.
— Это что?
— Это компьютер, — в голосе командира был давненько не слышанный холод.
— Не придуряйся! Я спрашиваю тебя, что вот это за новости?
— Это именно то, в чем мне сегодня нужна была твоя помощь. Ты помог. Благодарю.
— Надо же! Его преподобие снизошел до благодарности. Какого хрена ты туда влез?
— Хватит! — взорвался Март. — Чусры и иччи на вас, с вашими разборками! Достали! Долбанные альфа-самцы!
Дэвид у Лукас, оба, взглянули на него с одинаковым недоумением.
— Кто? — тихо уточнил Лукас.
— Мы? — обалдело переспросил Дэвид.
— Все! — рявкнул Март.
Но боевой запал как-то вдруг испарился. Про альфа-самцов, это он явно зря. Это от раздрая в мыслях. Не надо было Лукасу и Андре так друг на друга смотреть. На причале.
Все как-то запуталось.
— Что происходит?
Март и Лукас произнесли это одновременно.
— Незаконное освобождение рабов происходит, — ответил Дэвид, — почитай в новостях. Какой-то недоумок из этих ваших несчитанных Апостолов пойман на попытке организовать побег чужой собственности. Если б не был священником, его бы туда же, в рабство. А для священников приговор — Клетка. И один наш общий знакомый альфа-самец
Март почувствовал, что неудержимо краснеет
будет биться за… я так полагаю бета-самца, идиота, которому лучше бы умереть, чтоб не дай бог, не размножиться. Семь боев с киборгами, привыкшими разрывать священников на куски. Альфа-самцы в восторге от открывающейся перспективы. Уже завтра ночью одним из нас станет меньше, что, разумеется, большой плюс для оставшихся. С учетом традиционной для альфа-самцов конкуренции.
— Дэвид. Я, возможно, заслужил твой сарказм, но не нужно издеваться над Мартом.
— Ага. Успевай заступаться. Когда тебя разорвут на кусочки, Марта защищать уж точно будет некому.
— Это Март меня защищает.
Вот… так. Все правильно. Март сглотнул вставший в горле комок, и спросил:
— А в чем… — получилось хрипло, он откашлялся, и начал снова: — в чем проблема-то? Семь боев. А киборгов сколько?
— Это поединки, — Лукас передал ему «секретарь». — Почитай, здесь все есть.
Развернулся и ушел в свою спальню.
Нужно рассказывать ему… о сегодняшнем дне? Наверное. Иначе зачем было оставаться? Ведь не ради того, чтоб поближе познакомиться с Андре Скордой. Но не сейчас. Не надо отвлекать его еще и этим, тем более, что и отвлекать-то нечем, ничего же не произошло. Лукасу нужно время. Для медитаций. Для подготовки к бою. Все-таки, семь поединков, тем более с киборгами.
Сейчас ему точно ни к чему решать еще и проблемы ведомого.
Март, наконец-то, смог сосредоточиться на экране «секретаря». Да. Главная новость Роя — смертельный бой в Клетке. Редкое событие, как Андре и говорил. Священник ордена Семисот Семидесяти Семи Апостолов совершил преступление и должен был погибнуть в зрелищном поединке с боевым киборгом Хундо. «Настоящей машиной смерти…», как заверял текст, и сопровождающее текст видео, на котором машина смерти Хундо как раз ломал кости кому-то из предыдущих приговоренных. «Но на этот раз», — Марту казалось, что даже буквы в словах захлебываются от восторга, — «мы увидим то, чего никогда не видели. Невероятные поединки. Против семи боевых киборгов будет драться эдзоу!…».
— Эдзоу? — Март оторвался от чтения. На видео были только киборги, устрашающие зрителя в меру своей фантазии. — Лукас выдал себя за эдзоу?
— Отлично придумал, — фыркнул Дэвид. — Где только слов таких набрался? И ты тоже, кстати.
— Я — от Лукаса. Он два года назад… одной женщине нужен был эдзоу, иначе она бы умерла. И Лукас убедил Собор, чтоб ей разрешили. Но она умерла. Не хватило времени.
— Н-да? — Дэвид неопределенно пожал плечами. — Про эдзоу вы слышали, а про боевых киборгов нет?
— Эдзоу опаснее. Их делают на Старой Терре, там все лучшее.
— Не вопрос! Вы оба больные, или как? Лукас не эдзоу.
— Он аристократ.
— Оба больные.
— Да какого… — Март клацнул зубами, чтоб не выругаться. Глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Помогло бы, если б Дэвид не наблюдал за ним с такой откровенной издевкой. — Ты же ни убыра не знаешь про аристократов.
— А вы очень много знаете про боевых киборгов. Ага. В кино видели, ёлы. И объясни мне, раз уж твой драгоценный аристократ не снизошел, за каким гадом надо было нарываться на семерых?!
— Так… а варианты-то?
— Были варианты. Поединок с этим Хундо, и финита, кто кого победил, тот того и съел. Но этот псих прислал мне список киборгов-рестлеров Клетки, и попросил найти в нем тех, кто засветился на казнях. Как раз семеро и набралось. Я бы знал зачем, послал бы подальше. До чего ж меня самоубийцы утомляют.
Казни в Клетке.
Март начал понимать. В боях в Клетке участвуют профессионалы, что киборги, что люди, они дерутся за деньги. Это такая работа. Одна из многих. Похожа на цирк. Рестлеры — артисты, пусть и очень своеобразного жанра. Артисты, а не убийцы. В основном. Но среди них есть те, кто убивает священников.
Лукас знал, что их немного. И новые найдутся не скоро. После урока, который он преподаст, даже те, кто хотел бы убивать, задумаются над тем, что могут сами стать жертвой.
— Дэвид, это знак, что Лукас прав. Знак для церкви.
Дэвид посмотрел на него со смесью раздражения и жалости.
— То, что кто-то из Апостолов попался, как раз когда мы здесь — это знак. — Март с тоской подумал, что Лукас мог бы объяснить, Лукас умеет объяснять. А его не учили проповедовать язычникам, а Дэвид хуже любого язычника, потому что скептик и материалист. — Это же понятно. Ты просто в Бога не веришь, поэтому не видишь. Лукас нарушил Устав, совершил преступление, но сделал это, потому что Господь вел его сюда. Господь показал ему путь к отмщению. Дома в это никто не верил, кроме Лукаса, а сейчас поверят все, потому что Господь явил свою волю. Он хочет остановить убийства, и для этого Ему нужен Лукас. Единственный священник, который не боится верить по-настоящему.
— Зашибись объяснил. Получается, твой замечательный Лукас, весь такой священник, сначала совершает преступление, чтоб отомстить, не жалеет ни себя, ни тебя, ни меня, все, понимаешь ли, во имя мести, а теперь готов сдохнуть на ринге, и никому в итоге не отомстить.
