– К Чопичам едет! К Чопичам! – радостно заблажили позади. – К Илоне-богатейке!
Артур вздохнул, подавляя желание пустить Серко рысью. Миновал дом колодезного смотрителя и подъехал к воротам следующего, такого же большого.
Насчет «богатейки» шумные дети не врали: над высоким забором, неожиданно зеленые на фоне привычной сухой серости, торчали ветки яблонь с завязями плодов второго уроожая. А за деревьями виднелась каменная громада цистерны размерами никак не меньше городских, расставленных по одной на квартал. Чопичева хозяйка, иначе говоря, вдова, бывшая старшая жена Симеона Чопича, покупала столько воды, чтобы хватало и ей и деревьям. Что ж, неплохо живет сумасшедшая матушка Золотого Витязя.
Артур спешился, толкнул калитку и вошел во двор, ведя Серко на поводу.
За домом громыхнул цепью и загавкал басом дворовый пес, судя по голосу – не чета тем шавкам, что пылили за детворой, взлаивая от одного лишь дурного задора. И таким же грозным: – Кто это пожаловал?, – разве что произнесенным по-человечески, а не по-собачьи, встретила Артура выплывшая на крыльцо толстая, высокая женщина
Правда, тут же, прищурившись, ладонью прикрыв глаза от солнца, она ахнула:
– Сыночка! Приехал, родной!
И Артуру захотелось убраться подальше.
Сумасшедшая. Зако ведь предупреждал...
Илона Чопичева грузно сбежала с крыльца. Захрапел и попятился и без того злой Серко. Артур отступил вместе с конем, собираясь совершить тактический маневр и оставить жеребца между собой и сумасшедшей, но Илона остановилась, как о стену ударилась. И по-девичьи прижала к щекам ладони:
– Ох ты ж господи, обозналась я! Сэр рыцарь, я ж вас за сыночку приняла. Да не вижу ж против солнышка-то, а блестит, ну, думаю: Зако приехал, вспомнил о матушке. А это ж не Зако, это рыцарь благородный. Не мудрено перепутать, вы ж похожи с сыночкой-то моим. Ох, а что ж вы приехали, или беда с ним стряслась?
– Нет, – поспешно заверил Артур, пугаясь того, как округляются, мгновенно наливаясь слезами, глаза хозяйки, – ничего не случилось, напротив, у... гхм... у господина Зако дела складываются как нельзя лучше. Командор Карцагский узнал о его желании стать братом-рыцарем и поручил мне разобраться с... ну, кое-какими неясностями.
– Так что ж вы стоите-то? – встрепенулась Илона, моментально переходя от тревоги за сына к заботе о госте. – Пойдемте в дом, благородный рыцарь. Мы ж понимаем, вы там у себя к простоте нашей непривыкшие, но мы ж от всего сердца. Вы ж человек божий, понимаете, значит, когда от сердца-то, не побрезгуете нашей скромностью. – И тут же, перейдя от квохтанья к прежнему грозному басу, загудела набатно. – Левка! А ну выдь! Выдь говорю! Коня прими!
Здоровенный, чубатый красавец явился, зевая, из дверей конюшни. В светло-русых кудрях его запутались соломинки, а толстые пальцы почесывали живот с таким звуком, как будто железная щетка скребла по свиной шкуре.
– Тута я, тетушка.
– Спал, лоботряс?! – грозно вопросила Илона. – Ей-же-богу, завтра же в поле отправлю. Я тебе что велела?
– Дудика перековать, у Сметанки в деннике настил сменить, сено перетрусить, сбрую поправить...
– Сделал?
– Дак вот, – Левка зевнул, хотел было снова почесаться, но под взглядом Илоны замялся, – вот, – повторил доверительно, – сбрую правлю.
– Я тебе выправлю, – пообещала Илона, – вернутся мужики с поля, я им вожжи выдам, они тебе все выправят. Коня прими, олух.
– Коня? Вот этого, что ли? – Ясные глазоньки из-под длинных ресниц оглядели Серко и моргнули. – Дак, тетушка, оно ж меня само примет. Оно ж рыцарево, драться, поди, обученное.
– В самом деле, – сказал Артур, отвлекая Илону, уже набравшую в грудь воздуха для долгой и обстоятельной ругани, – он у меня кусается. И вообще, мы ненадолго. Я подпруги ослаблю, – он поймал себя на желании заискивающе улыбнуться грозной хозяйке, – и пусть его мальчик какой-нибудь поводит.
– Слыхал, мальчик? – Илона глянула на Левку
– Слыхал, – вздохнул тот.
Нога за ногу подошел ближе, осторожно принял у Артура поводья и повел Серко по песчаной дорожке куда-то в глубину двора.
– Садик у меня, – скромно объяснила Илона Чопичева, – лошадка в садике погуляет, травки пощиплет, и ей, и садику польза, так ведь, благородный рыцарь? А то они ж у вас, кони-то, травки свежей и не видят. Где ж ее взять, травки, когда рыцарей из обжитой земли отозвали? Ну чего ж на дворе стоять, пойдемте в дом-то.
Людей в хозяйство Илоны Чопичевой отбирали, судя по всему, как в гвардейский ряд – по росту и развороту плеч. Девица, принесшая гостю воды умыться с дороги, и две другие, что подавали на стол, оказались всего на полголовы ниже Артура. Пышногрудые, румяные; юбки колышутся вокруг роскошных бедер; в глубоких вырезах вышитых рубашек...
Артур напомнил себе, что «в Лыни – никогда больше», и вздохнул.
Та, давнишняя девочка была совсем другой. Она, наверное, понравилась бы Альберту – маленькая, худая, ключицы-палочки, грудь помещалась в ладони. Девственница.
Сколько ей было? Лет, наверное, четырнадцать... Другие в таком возрасте уже детишек нянчат.
Артур ничего о ней не знал. Вообще ничего. Она появилась ночью и ни на миг не смутилась тем, что Альберт спал в этой же комнате. Спал или притворялся спящим. И она ушла раньше, чем рассвело, – Артур и разглядеть ее толком не успел. Так и помнил потом – на ощупь. Руки помнили, помнило тело, губы...
Рано-рано утром они с младшим уехали и больше уже не возвращались в Лынь.
А если б и вернулись?
Честно говоря, Артуру ничуть не интересна была судьба этой тощенькой, засидевшейся в девицах и зачем-то отдавшей невинность заезжему рыцарю.
– ...мы и раньше не бедовали, – услышал он наконец воркотанье-рокотанье Илоны Чопичевой, – хозяйство, садик – это уж как водится. Чопичи ж семейство в Лыни не последнее. А как сыночка наш, Зако, золотенький мой, в дальние земли подался, так и стал он матушке родной подарки один другого краше слать. Он же ведь у меня один. У Симеона-то Чопича, хозяина моего, жен пятеро было. Уж они рожали себе и рожали. Да вы ж и сами видите: парни-девки у меня как на подбор все. Сестрицы
[7]
мои по второму разу замуж пошли. В старшие жены. А и то, с приданым, что Симеон за ними оставил, чего ж им старшими не быть? Они – замуж, а детишки в отцовом доме остались, пасынки да падчерицы, послал Господь, я на них не нарадуюсь. А я Зако вот только родила. Зато удался сыночка – весь в отца. А отец наш, ох и греховодник был! – Илона сладко зажмурилась. – Я ж ведь, грешным делом, когда вас-то разглядела, благородный рыцарь, я ж подумала ну не иначе и здесь Чопичева кровь. Похожи ж ведь вы на Зако, ну как брат младший. Вы уж не обижайтесь, если я не так чего скажу.
Артур не обижался. Зако он видел лишь в облике Галеша, в чернявом и тонкокостном – плюнь, переломится – теле менестреля. Вполне возможно, что настоящий Золотой Витязь и вправду светловолос, светлоглаз и высок ростом. Почему нет? Вон Левка (интересно, его когда крестили, знали уже, каким вырастет?) – здоровущая орясина, и кудри русые, и глаза – как голубые стеклышки. И вправду ведь похож, как если бы кто Артура взял и в щелоке как следует выполоскал, чтоб краски сошли.
