Альберт смотрел ей вслед и не замечал, что улыбается. Задумчиво. Хитро. Самоуверенно.
«Что-то скажет Артур?» – подумалось мельком.
Хочется думать, что старший брат одобрит выбор. Почему нет, собственно говоря? Почему бы Альберту не обзавестись собственной постоянной женщиной? Артур вот только мечтает пока, все у него времени нет, все на бегу... Старшего обставить – это да, это идея получше, чем поручить Ветке заботы о доме.
И вообще...
Прошедшая ночь стоила того, чтобы Ветке остаться здесь – хоть домоправительницей, хоть кем угодно. Или это зелье так подействовало? Да нет, ночь в «Звездне» была нисколько не хуже. Просто другая. Просто...
Лишенный деликатности ветерок влетел в открытое окно, поднял с половиц тучу штукатурки и швырнул ею в задумчивого мага.
Альберт возмущенно чихнул, встряхнулся и отправился в спальню – ждать обещанного завтрака. Интересно, что у старшего за сложности в Сегеде? Что там может так «не обернуться»?
* * *
К ночи Артур и Серко добрались до излюбленного гонцами и просто спешащими путниками места стоянки. Здесь, что характерно, тоже обнаружились перемены. Вместо просторного сарая, натужно выдававшего себя за гостиницу, стоял у дороги приземистый каменный дом...
«Каменный, а не деревянный, – сообразил Артур. – Это когда леса кругом – хоть город строй».
Он припомнил науку отца Лучана и отправил удивление в один уголок разума, к демонам, а удивившую картинку – в другой, к монахам. Чувства – к чувствам. Факты – к фактам. Кусочек за кусочком, и когда-нибудь мозаика сложится. А пока – забыть. Да, и еще забыть, что заставы у стены были первыми постами ордена Храма за два дня пути. От самого Шопрона не встретилось больше никого из братьев. Чудищ, правда, тоже не встретилось. Может быть, просто отпала надобность в постоянном патрулировании тракта и его окрестностей?
Ну да. А стена от кого? От солнышка?
Возле дома была коновязь, сейчас пустовавшая. Над дверями красовалась вывеска с ярко-желтой кружкой, из которой лезла ярко-белая пена, и с неестественных размеров курицей на соответствующем блюде. Внутри же, как и следовало ожидать, был прохладный зал с узкими окнами и колодцем, обнесенным каменным бортиком.
– Сэр рыцарь желает переночевать? Ну конечно, что же я спрашиваю, ведь не уедет же благородный сэр на ночь глядя. Вот-вот стемнеет, а впереди, я могу заверить сэра рыцаря, нет ни единого трактира, кроме вонючей дыры Ядвиги Кобылищи. Дыра она во всех смыслах дыра. То есть даже в самом наипохабнейшем, потому что, да будет известно сэру рыцарю, прозвище свое Ядвига недаром получила, и...
– Распорядись насчет коня, – велел Артур, даже не разглядев толком в полутьме, кто это подлетел к нему. Да кто бы ни был, пусть он разливается перед Серко, тому все равно. Надоест болтовня – укусит.
Позже, вымывшись и отдохнув, Артур ужинал в зале с колодцем под непрерывную болтовню сдуревшего от безлюдья трактирщика. Тот наконец-то сообразил представиться, выяснилось, что зовут его Захаром Качией, а также что в «Пенном пиве» бывает порой яблоку упасть негде.
Это когда идут караваны из Добротицы, Средеца или Аграма. Но караваны, как без сомнения должно было быть известно сэру рыцарю, ходят в свой срок, и все остальное время, увы, постояльцы в трактире – большая редкость.
Раньше Захар на время затишья просто закрывался и уезжал в Сегед, но с той поры, как начали заселять земли вокруг Балатона, нет-нет, да и заглядывают к нему гости без всяких караванов. Сами по себе. Переселенцы, которые из Обуды или с Дакийского княжества, те и без охраны путешествовать не боятся. Собираются толпой побольше да идут на свой страх и риск. А чего, спрашивается, им не идти, если последних чудищ уже лет десять как на Болота отогнали. Правда, вместо чудищ разбойнички появились, ну так мужики, которые на Балатон идти рискнули, любого разбойника в пять узлов закрутят, руки-ноги оборвут, спицы вставят и плясать заставят.
Узнал Артур, что Захар вдов, что уже две его младших жены удачно вышли замуж, а третью, опять-таки младшую, он взял недавно. Эта самая жена какой-то пришибленной тенью сновала по залу, без нужды протирая столы. Что обе дочери учатся в Араде ткацкому мастерству, хотят работать на волшебных станках, какие делают маги, а сыновья – все трое – служат в Карцаге в войсках Недремлющих, и старший вот-вот станет рыцарем Кодекса.
Сам Захар был родом с юга. Из деревеньки у самых Бургасовых болот. Об этом он мог бы и не упоминать отдельно: говорить так много, так долго и так самозабвенно умели только южане. Впрочем, было у тамошних уроженцев одно несомненное достоинство: их совершенно не беспокоило, слушает ли собеседник, или давно утерял нить разговора и дремлет себе под непрерывную болтовню.
Артур слушал.
И многого не понимал.
Ему очень хотелось расспросить Захара подробно, если нужно – с пристрастием. Да нельзя было. Подразумевалось, что он, храмовник, и так знает, что к чему. Стене, например, как понял Артур, было уже лет семьдесят. А застав на тракте орден Храма не держит уже шестой год. И тракт на север проложили давным-давно, сразу после того, как ушел Миротворец. Тогда почти до самой границы с Пустошами стало безопасно, а в медье Фейер, близ озера Вира, даже заселили какой-то город с длинным названием. Но сейчас народ оттуда бежит, то ли потому, что Балатон все же лучше, чем Вира, то ли правду рассказывают, что чудища совсем озверели и никакого спасу от них не стало. Народ бежит, а «старый осел Миртил безбожно наживается и даже перестроил свой клоповник», потому как гостиница его оказалась аккурат на перекрестке.
Пришлось аккуратно направлять трактирщика в нужную сторону и просеивать его трепотню, складывая шелуху в одну кучку, зернышки в другую, жемчужины, буде попадутся такие, – в третью.
Да еще и за лицом следить. Потому что когда Захар мимоходом, как обо всем известном и не стоящем обсуждения факте упоминает об эльфах, регулярно штурмовавших Сегед, очень хочется взять его за грудки и рявкнуть прямо в лучащуюся радушием морду: «Что еще за эльфы, твою мать?! Доложи по порядку».
Впрочем, все и так потихоньку проясняется. Эльфы самые обычные. Живут в Сером лесу, делят его с тамплиерами. Раньше, говорят, и людей резали, но, когда стену поставили, поутихли малость.
– А что-то я вас раньше здесь не видел, сэр рыцарь. – Захар разглядел наконец-то крылатую стрелу на рукаве Артура. – Новый гонец будете? В столице служите небось?
– Да, – кивнул Артур.
Старый орденский обычай позволял отпрыскам уважаемых родов проходить службу в Шопроне, под началом самого командора Единой Земли. А теперь, ввиду опалы... хотя какая опала? За девяносто лет все, поди, и забыли, что храмовники когда-то служили в Шопроне, бок о бок с Недремлющими. В общем, как бы там ни было, рыцари благородного происхождения могли всю жизнь провести в столице, на этакой синекуре, пользуясь всеми орденскими привилегиями и ничего не делая. И на пенсию они выходили раньше, чем полевые бойцы. И седели годам к сорока. Потому что столица – ядовитое болото, где светские власти и епископская церковь следят за тобой во все глаза, где каждый неверный шаг чреват неприятностями и для тебя, и для всего ордена Храма.
