Спешить было уже совершенно некуда. Пока погаснет пламя, пока хоть немного остынет земля наверху – дело долгое. Самое время подумать о том, что для первого провала все получилось просто блестяще. Добиться таких разрушений Провозвестникам не удалось даже во время памятного взрыва в Козлодуйском атомном музее.
Террорист нынче пошел технически грамотный. Религиозный террорист. Обычные, они всегда отличались умом и сообразительностью. А Провозвестники тогда – это была их первая акция, так сказать, выход в свет, – умудрились раскочегарить давным-давно законсервированный ядерный реактор. Все было точно так же: предупреждение за сутки, объявления по всем телеканалам, регулярные, каждый час, выходы в эфир. Группы Мастифа тогда в Козлодуе не было. А еще не было паломников – психов, хуже Провозвестников, – которые спешили со всех концов Земли, дабы оказаться поближе к месту событий и помереть в страшных мучениях.
Паломников до сих пор пытались эвакуировать – уже год, как Провозвестники устраивают массовые самоубийства, уже год, как тянутся к ним самые разные сумасшедшие, уже год, как пора бы понять, что тех, кто хочет умереть, спасать бесполезно, но нет, пытаются все равно. Отдают этим психам места в вертолетах, поездах и автобусах, места, которые могли бы пригодиться другим, тем, кто хочет выжить.
Сколько людей погибло сейчас из-за того, что не успели уехать? Из-за того, что сдвинувшийся на идее конца света маньяк силой усажен в машину, а кто-то другой остался ждать своей очереди, так и не наступившей?
– Я не берусь судить, что за сила им помогает, – признался с полгода назад отец Кристиан, – но могу с уверенностью сказать, что без помощи не обходится. Объяснить успехи Провозвестников естественными причинами невозможно.
Иляс тогда в кои-то веки согласился со священником. А Мастиф заикнулся было, что успехов, кроме Козлодуя, слава богу, не было, но сам понял неубедительность собственных аргументов. Да, самоубийственные акции удавалось предотвращать, но какими силами? Особым подразделением, которое, что уж там, и само действовало в нарушение всех мыслимых законов науки.
Взять хотя бы сегодняшнюю ситуацию с этим проклятым прыжковым двигателем. Ведь на испытательном стенде он тестируется в режиме максимальной безопасности. Окончательная сборка, приведение двигателя в рабочее состояние проводятся уже на орбите, чтобы, не дай бог, в результате какой-нибудь случайности или неполадки не произошло... того, что произошло. Провозвестники просто не могли запустить двигатель – там нечего было запускать. И тем не менее полковник спецназа лежит сейчас в груде обломков, а наверху горят земля и камни. И люди.
– Мастиф, – услышал он голос Иляса, – ты в порядке?..
ЦИТАДЕЛЬ ПАВШИХ
Телепортационные активаторы, хоть и одноразовые, хоть и «колдуновская дребедень», были все-таки очень полезным изобретением. Хотя бы потому, что благодаря этим хрупким – стекло да золотое напыление – цацкам не пришлось ехать вдоль Серого леса, подставляясь под выстрелы эльфийских лучников.
Профессор сказал, что может отправить отряд прямо к Цитадели. Артур на него лишь посмотрел выразительно. Карнай, добрая душа, взял на себя труд объяснить:
– Только очень глупые люди находят в себе смелость пренебрегать разведкой.
Иначе говоря, кто же вприпрыжку к нечистому на рога бежит?
Сошлись на Развалинах. То еще местечко, конечно, но там все-таки относительно безопасно. Вроде как на Пустошах: чудовищ хватает, однако кидаться на людей они не спешат, сначала убежать пробуют. По весне, правда, и у них мозги вышибает. Тогда в Пустоши усиленные патрули отправляются, а в Развалины, кто в своем уме, так и вовсе не суется. Но сейчас-то не весна. Сейчас лето в разгаре.
Так что до Развалин добрались единым мигом. А дальше уж поехали не спеша. По сторонам поглядывали, но беспокоились не особо. Если никакой новой нечисти здесь не завелось, значит, бояться нечего.
Артур провожал взглядом летяг, планирующих между высоченными, чуть погрызенными временем домами. Летяги были безобидны. Тяжелые, неповоротливые, с зубастыми клювами, эти тварюшки кормились крысами да мелкой нечистью. Людей не трогали. Даже не гадили.
Хотя могли бы. Вполне. Стены домов-башен были густо заляпаны зеленоватым летяжьим пометом.
Развалины... А ведь был когда-то город. Люди здесь жили. Подумать страшно, на какую высоту забирались! Профессор рассказывал: жилья на всех не хватало, поэтому в башнях, с виду красивых – даже сейчас красивых, хоть и грязных, и обвалившихся кое-где, – в этих самых башнях делали такие маленькие-маленькие конуры, к которым прилагалась кухня. И в этих конурах жили целыми семьями. Понятно, почему до Дня Гнева многоженство запрещали. Штук пять жен, да у каждой по трое-четверо детей – поди размести их в одной-двух комнатках!
Артур привстал на стременах, заглядывая в ближайший оконный проем. В Развалинах приходилось бывать и раньше, но тогда он не знал, что тут жили люди. Думал, башни построили какие-то великаны, которых потом перебили, как водится.
– Что там? – тут же обеспокоился Варг. Потянул носом. – Заметил кого-нибудь?
– Нет.
Артур опустился в седло, задумался. Три окна на три комнаты. Не комнаты даже, судя по остаткам стен, – келейки вроде тех, что в казармах. Сколько же народу жило в этом городе, если им приходилось так тесниться?! Профессор говорил о трех миллионах, но в это никак не верилось. Три миллиона! Да во всей Долине меньше живет.
Рыцарь поднял голову, разглядывая уходящие в небо громады домов, высоченные стены с дырами окон. Считать этажи нужды не было, давным-давно знал, что по вертикали их от девяти до шестнадцати, а по горизонтали в самом длинном из домов он насчитал когда-то сто двадцать оконных проемов. Но тот домина – они с Альбертом, не задумываясь, назвали его Чудным Домом – стоит ближе к северным окраинам Развалин. И в нем двадцать два этажа. Сколько людей в нем жило? Если предположить, что на конуру приходится по три окна...
Получилось восемьсот восемьдесят конур. А ведь в них не по одному жили...
Артур покачал головой и уставился на острые уши Серко, который трюхал себе по выщербленному асфальту знать не зная, что когда-то здесь же ездили... автомобили. Двигались сами, как следует из названия. Красивые были штуки. Вот опять же раньше думал, что на улицы Развалин приходили умирать железные звери, от которых остались теперь только скелеты, а, оказывается, это люди в автомобилях пытались убежать от Дня Гнева.
– Книжки вспоминаешь? – поинтересовался Альберт, подъезжая ближе.
Он переоделся в походный костюм, сменил свой вызывающий камзол на любимый «боевой» жилет со множеством карманов и, похоже, сам себе страшно нравился. То, что жилет – самый маленький, какой нашелся на маршальском складе, – висел пятнистым мешком, нисколько его не смущало.
Младший – молодец. Он уже довольно сносно управляется со своей кобылкой. И то сказать, лошадка славная, спокойная, выучена хорошо. Главное, что младший бояться ее перестал, дальше у них наладится.
