– Без понятия, – Тир пожал плечами, – сейчас узнаем.
Незнакомый пилот остановился, пары шагов не дойдя до Казимира. Кивнул светлому князю и снова перевел взгляд на Тира.
– Я Хонален Монье, – сказал он.
Казимир представился. Тир тоже назвался. И отметил про себя, что ему пришлось приложить усилия к удержанию личины. Хонален Монье был в небе. Прямо сейчас, еще стоя на земле, он уже взлетел, и обманывать его было занятием сложным. Если вообще возможным.
Интересно, как он умудряется летать, с его-то габаритами?
– Значит, это ты чуть не уделал нашего графа? – уточнил Монье.
– Это граф чуть не уделал меня, – поправил Тир.
– Среди наших пилотов тех, кто может такое сказать, наберется… – Монье задумался, – два человека. Вместе с тобой. А ты? – Он взглянул на Казимира.
– А меня граф ни разу не уделывал, – сообщил Казимир с неподдельным достоинством. – Вообще-то, – он покровительственно положил руку на плечо Тиру, – я его телохранитель.
– Это я понял, – Монье покивал, – это сразу видно. Вы из-под Ланты? Там еще ничего, терпимо, деревня, она деревня и есть. Вот тут у нас – Железяки. Без телохранителя шагу не ступишь.
– «Стальные», – мягко поправил подошедший фон Геллет. – И я понимаю, каким образом некоторые пилоты умудряются постоянно вступать в конфликт с моей личной гвардией.
– О да, – ничуть не смутившись, Монье обернулся к новому собеседнику, – конечно. Пилоты умудряются! А вы знаете, как они нас называют?!
– Заслуженно, – без тени сочувствия ответил граф, – абсолютно заслуженно. Доброе утро, господа.
Монье опомнился и встал навытяжку.
Крылья и эскадрильи уже строились на площадке перед ангаром. Тир встретился взглядом с Казимиром, тот шевельнул плечом. Они оба пока еще не были зачислены ни в одну из эскадрилий, поэтому своего места в строю у них не было.
– Сегодня вы летаете со мной, – сказал фон Геллет. – Пойдем двумя звеньями. Тир, вы ведущий, князь, вы – ведомый. А сейчас за мной. Надо представить вас остальным гвардейцам.
Гвардейцы как гвардейцы, пилоты как пилоты. Считалось, будто они лучше тех, что остались в Приморье, но Тир был уверен, что смог бы вырастить в своей эскадрилье профессионалов того же класса. Любой, кто хочет учиться, может научиться.
По-настоящему интересен был только Монье, но Тир увидел всех и запомнил всех, с этими людьми ему предстояло работать, и к кому-то из них придется искать особый подход, а кто-то может оказаться опаснее остальных.
А после построения Монье указал им с Казимиром места в ангаре. Там, под огромной крышей, тоже все было привычно и обыденно: козлы, расставленные в шахматном порядке; множество людей; медленно плывущие болиды, которые техники за тараны вели на вылет… и новая машина, бело-зеленая скромница, попавшая сюда сразу с конвейера в Вотаншилле.
– На ней и будешь летать, – сказал Монье, – пока не раздолбаешь. В мирное время лучше не долбай, в мирное время с нас за каждую царапину спрашивают.
В ответ он не удостоился ни взгляда, ни даже пожатия плеч.
На землю они не возвращались до вечера. Когда солнце миновало зенит, Тиру стало интересно: Монье вообще жив еще или давно помер от перегрузок, а машина его каким-то образом сама выполняет поставленные задачи? Насчет Казимира он не сомневался: живехонек. Светлый князь был парнем крепким, к тому же охренительно упрямым. После полетов он, возможно, поползет в казарму, а не пойдет, но до тех пор даже не намекнет, что выдохся.
Это потому, что он никогда по-настоящему не выдыхался. Так, чтобы уже и от гордости ничего не осталось.
Насчет самого графа Тир никаких предположений не строил. Граф был ему сродни и, вполне возможно, так же как сам Тир, на время полета становился подобием своей машины. А машины не устают. Тоже, конечно, до определенного предела, но этого предела еще достичь надо. За световой день точно не уложишься.
А сам он неплохо справлялся… Ну ладно, отлично справлялся. До тех пор, пока задания требовали уничтожения наземных или летающих объектов. Когда дошло до полетов по сильно пересеченной местности – в буквальном смысле пересеченной, поскольку предельно малой высотой в понимании графа фон Геллета были полметра над поверхностью, – стало хуже. Казимир не выдерживал скорости. Выбирая между тем, чтобы пожертвовать ведомым или сбросить скорость, Тир предпочел второе. Он, кстати, не очень и понимал, для чего летать на таких, с позволения сказать, высотах. От зениток прятаться? Так те и на большей высоте не достанут.
– Для работы в условиях города, – объяснил фон Геллет во время короткой передышки.
Они оставались в воздухе, просто подвели болиды вплотную друг к другу и дрейфовали в ровном потоке ветра.
– Для уничтожения баррикад, например. Зажигательные бомбы – это, конечно, хорошо, но экономный правитель берет города с минимумом повреждений.
Экономный – это было хорошо сказано. Хотя, на взгляд Тира, слово «нищий» подошло бы графу фон Геллету гораздо лучше.
Ну а дальше стало совсем туго. Когда, под предлогом того что рабочий день закончился и порядочные люди в это время уже начинают отдыхать, бросили заниматься делом и устроили какую-то щенячью возню посреди чистого неба.
Двое на двое, звено на звено. Только у фон Геллета ведомым был Монье, который даже в одиночку мог попробовать надрать Тиру задницу, а у Тира был Казимир Мелецкий… Хороший пилот, хороший. Грамотный. Способный держаться на хвосте у ведущего, даже когда этот хвост мотается, как у радостной собаки. Работа в паре – дело для двоих, и в том случае, когда один из двоих просто не способен выполнять свои обязанности, получается, что одному приходится отдуваться за обоих. Контролировать действия ведомого в процессе всего полета, выдерживать соответствующий режим, проводить безопасное маневрирование… ладно, ладно. Но как предупреждать ведомого о предстоящем маневре, если он физически не способен успеть уследить за твоими командами? Он обязан это делать, но – не может. И никто не сможет, если это не Монье или не граф фон Геллет…
Хоть пополам порвись!
Тир почти сразу приказал Казимиру переходить на самостоятельный полет. Но «почти сразу» в условиях такого боя, это было для Казимира слишком быстро. И Тир действительно чуть не порвался пополам.
К тому моменту как Казимир сообразил выйти из боя, его болид уже получил одно критическое повреждение. А поскольку у Тира не было других ведомых и он никого не мог назначить в сопровождение машины, вышедшей из боевого порядка, прикрывать отступление Казимира тоже пришлось самому.
Он не справился. Так позорно не справился, что аж стыдно стало.
Казимира не сбили, но в итоге его болид оказался способен лишь дотянуть до летного поля. Тир сбил Монье, сбил чистенько: маркер запятнал колпак кабины аккурат напротив головы пилота. Но самого Тира в упор расстрелял фон Геллет. Граф остался без двух маневровых двигателей, однако непохоже, чтобы ему это помешало.
