Все посмотрели на Падре. Этические проблемы были по его части.
Падре задумчиво оглядел Риттера и пожал плечами:
– С одной стороны, такая ситуация возможна. И тогда нам следовало бы доверить выполнение задания Малу и Суслику… м-да, или одному только Суслику. Извини, Мал, но он единственный, в ком можно быть уверенным. С другой… не убудет же от Эрика, если в списке окажется на одну-двух девиц меньше.
– Все это – полная чушь, – сказал Тир еще раз.
Его, естественно, не послушали.
Он снова оказался перед дилеммой. С одной стороны, велик был соблазн посрамить судьбу, сделав случайность закономерностью. С другой, посрамление означало, что Эрик влюбится и на какое-то время станет недееспособен. Хуже того, даже когда первоначальное помрачение ума пройдет, женщина все равно будет отнимать слишком много времени и внимания.
Невозможно жить, когда неопределенность становится нормой. Вот, казалось бы, все они – Старая Гвардия – желают своему императору только хорошего. Но представления об этом хорошем разнятся до полной противоположности. Что на самом деле будет для Эрика лучше? Естественно, отсутствие женщин и любви. Значит, никого искать не надо. Но как тогда быть с доказательством собственных утверждений о том, что любовь сводится к набору простых механических операций? Без практического подтверждения грош им цена.
Тир размышлял над дилеммой довольно долго: весь вечер, пока Старая Гвардия была у него в гостях и обсуждала перспективы поиска подходящих девиц. Размышления привели к печальному выводу – оказалось, что проще всего положиться-таки на случайность. И если попадется в отведенном ему районе поисков девушка, укладывающаяся в заданные параметры, эту девушку надо будет пригласить на Рождество в столицу. А если не попадется… тем лучше для Эрика, а заодно и для остальных старогвардейцев и для всей империи.
ГЛАВА 2
А ты – как и здесь – золотая пчела,
Ты навстречу, и мне светлей,
И вот только клочок твоего крыла
На моем лобовом стекле…
Олег Медведев
Империя Вальден. Месяцы рефрас-даркаш
В его квадрате усадеб с дочками на выданье действительно оказалось немного. Риттер расстарался, молодец. Если Суслику женский пол не интересен, так и незачем Суслика отправлять в малинники. Малинники – это Мал так выражается, не то от скромности, не то от образности мышления. Хотя Мал и образное мышление… нет, наверное, все-таки от скромности.
Малинники. Ну да. Пустили козлов в огород. Сколько девиц найдут старогвардейцы для его величества – это еще вилами на воде, а вот то, что среди отбракованных ни одной девицы не останется, за это Тир голову мог прозакладывать. Он не сомневался даже в женатом Мале. Никто, впрочем, намерений и не скрывал. Шаграт, плотоядно облизываясь, расписывал предстоящие испытания в таких красках, что поневоле зависть брала. Но завидовал Тир скорее машинально. Ему не было разницы, с кем заниматься сексом – с прекрасной пейзанкой в скромной девичьей спальне или со шлюхой – в борделе. Все женщины одинаковы, а с точки зрения экономии времени и нервов шлюхи однозначно предпочтительнее.
Диагноз «безнадежен» ему вынесли давно. Зато и работы досталось меньше всех. Двадцать две усадьбы – это от силы на месяц. Ну или, если попадется среди пейзанок подходящая для Эрика, так не на месяц, а – на полтора. Пока то-се, портные, куаферы, ювелиры…
Вряд ли.
Тир не интересовался женщинами, но зато он прекрасно знал, что именно нужно искать. И очень мала была вероятность, что он найдет в деревенской глуши девицу подходящей внешности, характера, с достаточным уровнем интеллекта и соответствующим образованием. Образование не было обязательным условием для того, чтобы запустилась программа «влюбленность», но Тир считал его желательным. Если девица будет образованна, Эрику не придется тратить время еще и на то, чтобы дотянуть ее до своего уровня.
И первой же недели поисков хватило ему по самое «не хочу». Барышень он, как и было запланировано старогвардейцами, изучал в неформальной обстановке, в отсутствие родителей, нянек, прислуги, а также молодых конюхов и садовников. Собственно, наличие молодых конюхов и садовников сразу переводило объект исследования в разряд не представляющих интереса. Слишком велика была вероятность того, что девица никакая уже не девица.
Пронаблюдав за неделю пять объектов, Тир озверел. Результаты поисков удобства ради обсуждались не в «Антиграве», а у него дома. Здесь были под рукой карты местности, результаты переписи, мнемограф, в памяти которого хранилась пополняемая картотека. Вот единственный минус монашеской жизни: больше ни к кому Старая Гвардия в полном составе завалиться не решалась, опасаясь доброго и незлобивого нрава любовниц как чужих, так и собственных. Впрочем, Тир никогда не возражал против гостей.
В этот раз, однако, обрычал всю компанию с порога. Заявил, что с него хватит. И ушел в мастерскую, демонстративно хлопнув дверью. Друзья-однополчане остались в гостиной… Ненадолго. Через минуту всей толпой ввалились в двери, полюбовались на разбросанные по столу эскизы, и Падре вздохнул:
– Да-а, Суслик, несдержанный ты человек. Ну разве так с женщиной можно?
– А женщина где? – не понял Мал.
– Да вот же, – Падре обвел рукой рисунки, – это женщина. Просто – по частям и изнутри.
– Ну ничего себе! – Мал повертел так и эдак один из эскизов, обернулся к Тиру: – Суслик, а ты кем в детстве хотел стать? Хирургом?
– Дрессировщиком. – Тир забулькал от злости. – Что вы приперлись? Я вас сюда не звал. Валите в гостиную!
– Ну в гостиную так в гостиную. – Падре кивнул Риттеру. – Взяли?
И взяли. Один – справа, другой – слева, подняли под локти и понесли. Тир попробовал брыкаться, но Мал пресек.
– Идиотки! – сообщил Тир, когда его отпустили.
Взял стул и уселся верхом посреди гостиной:
– Идиотки! Кретинки! Де-ге-не-рат-ки! И уродины. Все!
– Преувеличение, – спокойно заметил Риттер, разливая водку.
– Вальденские женщины, – продолжил ресканец, когда обстоятельно и со вкусом выпили по первой, – умны и красивы. Правда, в разной степени. Наша задача найти лучших. И твоя, Суслик, тоже. Ты из всех нас судья самый беспристрастный, так что стыдно тебе должно быть за попытку остаться в стороне от общего дела.
– Да и кроме того, – рассудительно сказал Падре, – мы же вместе это начали.
– Семеро одного козлят. – Тир был грустен, но уже не злился. – Вам-то хорошо, вы привычные.
– Че хорошо-то? – вылез до того молчавший Шаграт. – Сам-то понял, что сказал? Нам же еще и употреблять приходится тех, кто для дела не годится.
Этот аргумент оказался самым убедительным.
