Было как-то липко.
Когда Альгирдас приобнял ее за плечи и вывел на улицу, неприятное ощущение прошло. Но память осталась.
– Это всегда так? – спросила Маришка, усаживаясь в седло.
Альгирдас понял. Щелкнул ее по шлему.
– Все-таки ты слишком много болтаешь. Да, так почти всегда.
«Так» – это липкие взгляды, и липкое дыхание, и липкие дрожащие руки, от чьих «случайных» прикосновений Паук ускользал с легкостью рыбки в прозрачной воде. Это судорожные, жалкие попытки сказать хоть что-нибудь, задержать еще хоть на минуту, услышать его голос, еще разок заглянуть в глаза – беспомощно, по-собачьи.
– Чего они хотели?
– Я понятия не имею, – ответила Маришка. – Они могли бы оштрафовать нас прямо там, где остановили. И к чему там этот майор? … А тех мужиков ты видел? Вон там стояли.
– Видел, – Альгирдас пожал плечами, – они-то при чем?
– Не знаю. Слушай, давай покурим, а? Не знаю, при чем, но они какие-то странные. Мне не понравились.
Альгирдас только ухмыльнулся, доставая свой портсигар.
А когда докурили, он надел шлем и с нехорошим весельем глянул на Маришку.
– За что они хотели денег? За превышение скорости?
И опустил затененный щиток, как рыцарское забрало.
«Сузуки» рванул с места в карьер, оставив на асфальте черные, дымящиеся полосы. За три секунды разогнался до двухсот километров и исчез за поворотом.
Люди на посту обалдело переглянулись.
– Задержать? – с надеждой спросил сержант.
– Я т-тебе задержу, – рявкнул майор. – Я тебе…
* * *
А Орнольф – он умный. Он, наверное, умнее всех.
Малышка все новости выложила с порога. Попыталась выложить, но рыжий велел сначала переодеться, потом умыться, потом – в столовую, и до конца обеда ничего не желал слушать.
Альгирдас в столовую, естественно, не пошел. Сидел в курительной, пил коньяк с кофе и ожидал живых. Волка он проводил в последний путь еще по дороге домой. Пора было призывать Змея и докладывать об успехах.
Все ограничения сняты. В чужом мире Волк не сможет защищаться, там ему некуда прятаться, и главное, уйдя туда, он выпал из здешней запутанной цепочки причин и следствий. На него больше не распространяются никакие законы. Беззащитный, он из хищника стал добычей.
Отлично!
Это именно то, чего хотел Змей. За исключением того, что Змей предпочел бы получить сына мертвым. Но хватит уже думать об этом. Мало ли, кто что предпочитает.
Злой насмешкой судьбы, той самой, что, формально подчинена Змею, а реально – никому, было то, что уйти Волка вынудил очень необычный смертный. Мальчик из семьи, которую связывает со Змеем довольно близкая дружба. Да-да, и так бывает! Пасынок Змея был с этим парнем чуть не в побратимах. Сам Змей, в человеческом облике и под человеческим именем, разумеется, держит мальчика за племянника. И вот, извольте, такой поворот событий, аж смешно.
Было бы смешно. Если б не было грустно.
Они могли бы стать друзьями – тот парень и Волк. Могли, должны были, а вместо этого один из них убивал другого. И уверен, что убил. И считает, что сделал как должно.
Впрочем, так оно, наверное, и есть.
Теплые пальцы скользнули по лицу, и Альгирдас улыбнулся, прижавшись губами к ладони Орнольфа.
– О чем задумался? – датчанин вынул у него из рук почти дотлевшую сигарету с длинным столбиком пепла. – Обожжешься.
– Волк ушел.
– Живой?
– Относительно.
– Ну, хвала богам. Ты связался со Змеем?
– Нет.
Орнольф понимающе кивнул.
А Малышка уже рассказывала о сегодняшних событиях, подпрыгивала от нетерпения, щелкая зажигалкой и все забывая прикурить. Пришлось забрать у нее сигарету, прикурить и вернуть обратно. Наглая девчонка даже не поблагодарила. Только кивнула и затянулась, продолжая рассказ.
Умный Орнольф выслушал все до конца. Все, вплоть до вороха дурацких вопросов. Под некоторыми из них, по правде говоря, Альгирдас готов был подписаться, так что не такие уж они были дурацкие. Выслушал, посмотрел на Маринку, посмотрел на Альгирдаса. Покачал головой:
– Удивляюсь я на вас иногда. Ну, ладно – Паук у нас волшебное дитя, далекое от мирской суетности, но ты-то, Мариша, неужели два и два сложить не можешь?
Альгирдас подумал, не обидеться ли. Решил, что стоит. Подумал еще. Решил, что это будет действительно по-детски. Подумал еще…
– Не обижайся, – попросил Орнольф.
– На тебя что ли? Помечтай!
Решил не обижаться.
– Позавчера в Прибрежном тебя настойчиво зазывали в гости. Припоминаешь?
– Та девочка… Ольга Бекешева. И что?
– А ты, Мариша, помнится, нелицеприятно ее охарактеризовала и тоже назвала по имени.
– Мне кассирша сказала, – буркнула Маринка, – не люблю я блондинок.
– Зря, – заметил Альгирдас.
Орнольф поглядел на них обоих и вздохнул.
– Бекешев – здешний царь и немножко бог. Нет, Хельг, не в том смысле, в каком ты привык. Просто мужик оказался в нужном месте в нужное время и сумел не сглупить. Ольга – его дочь. Единственная. Наследница и любимица. Эти сведения ты, Мариша, могла получить, в буквальном смысле, не отходя от кассы. Дальше объяснять или сами поймете?
– Принцесса захотела красивую куклу, – хмыкнул Альгирдас.
– Не в первый раз.
– А ГАИ при чем? – удивилась Маринка. И хлопнула себя по лбу: – Всё! Поняла! Это их мое звание с толку сбило, да? Поэтому и майор. А те ребята, они нас дожидались, но им из-за меня дали отбой. И что теперь?
– Это зависит от того, насколько сильное впечатление Хельг произвел на принцессу. Может статься, тебе в ближайшее время позвонит какой-нибудь старший по званию и прикажет явиться в Прибрежный. Просто в гости. Вместе с Пауком. А может, так обойдется. Зря ли Хельг серьгу носит?
– Да, кстати, о серьге! А ведь те парни – им по фиг было. Альгирдас, ты заметил?
– На серьгу? – уточнил Орнольф.
– На Паука.
– Это как так?! – рыжие брови поползли вверх. – Ты уверена?
Маринка в ответ только фыркнула.
– Интересно, – протянул Орнольф, покусывая губу, – оч-чень интересно! Если, конечно, ты не ошиблась. Хельг, такая реакция на тебя не кажется мне нормальной.
Альгирдас со времен истребления Гвинн Брэйрэ не мог припомнить, чтобы на него реагировали нормально. За тысячу лет – ни разу. Исключая Орнольфа, разумеется.
