— А может, все-таки, нам устроят славный прием?
Кальторп пожал плечами.
— Все может быть. Может, повесят. А возможно, сделают королями.
Случилось так, что через две недели после их триумфального прибытия в Вашингтон Стэгг был коронован.
2
— Питер, каждый твой дюйм выглядит по-королевски, — сказал Кальторп. — Да здравствует Питер Шестой.
Каламбур д-ра Кальторпа был не лишен оснований.
Рост Стэгга достигал двух метров. Весил он около 100 кг и имел обхват груди, талии и бедер соответственно 120, 80 и 90 см. У него были длинные рыже-золотые волнистые волосы. Лицо было красиво орлиной красотой. Только сейчас он больше напоминал орла в клетке, так как ходил туда-сюда, заложив руки за спину наподобие сложенных крыльев и наклонив голову вперед. Темно-синие глаза недобро поблескивали. Время от времени он хмуро поглядывал на Кальторпа.
Антрополог сидел, развалясь в огромном золоченом кресле, поигрывая длинным, усеянным бриллиантами мундштуком. Как и Стэгг, он был полностью лишен волос: вскоре после посадки им устроили роскошную баню — с душем, массажем и бритьем. И все бы хорошо, да только вскоре они обнаружили, что душистые кремы-умащения навсегда лишили их возможности отпускать усы и бороды по собственной воле.
Кальторп весьма скорбел по своей пышной бороде, но — увы! — иного выхода не было. Туземцы ясно дали понять, что бороды для них отвратительны и непереносимы, как нечто, противное обонянию Великой Седой Матери. Теперь доктор уже не напоминал патриарха и чувствовал себя весьма неуютно, ощущая непривычную наготу тщедушного подбородка.
Внезапно Стэгг остановился перед зеркалом, закрывавшим всю стену огромной комнаты и злобно посмотрел на свое отражение. Голову его венчала золотая корона с 14 зубцами, каждый из которых заканчивался крупным бриллиантом. На голой груди Стэгга было нарисовано лучезарное Солнце. Шею обвивало пышное зеленое жабо из бархата. С неодобрением смотрел он на широкий пояс из шкуры ягуара, придерживающий ярко-красную юбку с нашитыми на передней части большими фаллическими символами, на сверкающие белые кожаные сапоги. Из зеркала на него глядел король Ди-Си во всем своем великолепии. Рывком он снял корону и со злостью швырнул ее через всю комнату. Золотым метеором она пролетела десяток метров, ударилась о стену и откатилась обратно к ногам короля.
— Так коронованный я властитель Ди-Си или нет?! — вскричал Стэгг. Король дочерей Колумбии или как они там называют их на своем дегенеративном английском? Какой же я монарх? Где моя власть? Уже две недели я властитель этой бабской земли и по горло сыт всякими праздниками в мою честь. Куда бы я ни шел со своей одногрудой стражницей, мне всюду поют дифирамбы. Меня посвятили в тотемическое братство Лося. Премного благодарен! Наконец меня избрали Великим Стэггом года.
— С таким именем, как Стэгг, немудрено, что тебя засунули к Лосям, отозвался Кальторп. — Хорошо, что ты догадался не открыть им свое второе имя Лео. А то пришлось бы девочкам ломать головы куда тебя сунуть — к Лосям или ко Львам.
Стэгг не унимался.
— Мне говорят, я — отец этой страны. Если это так, почему же не дают стать им фактически? Ко мне близко не подпускают женщин. Понимаешь, эта прелестная сучонка, Верховная Жрица, говорит, что мне нельзя оказывать расположение какой-нибудь отдельной женщине. Я — Отец, Любовник, Сын каждой женщины в Ди-Си.
Кальторп все больше и больше хмурился. Он поднялся и подошел к огромному окну на втором этаже Белого Дома. Туземцы считали, что дворец назван так в честь Великой Седой Матери. Кальторп, правда, знал более точную причину, но у него хватило ума не спорить.
Глянув ненароком вниз, подозвал Стэгга к окну. Тот выглянул, потянул носом и сделал гримасу. Внизу несколько человек поднимали большую бочку на задок телеги.
— Когда-то этих парней называли золотарями, — сказал Кальторп. — Они приходили каждый день и собирали испражнения для удобрения полей. Этот мир таков, что все должно идти на пользу людям и для обогащения почвы.
— А ведь мы уже привыкли к этому, — сказал Стэгг. — Хотя запах, мне кажется, с каждым днем сильнее. Видно, прибавляется людей в Вашингтоне.
— Для этого города запах не нов. Хотя прежде он был не столько от человеческих испражнений, сколько от воловьих.
— Кто бы мог подумать, что Америка, страна домов с двумя ваннами вернется к избушкам, да к тому же без дверей. И не потому, что они не знают канализации и водопровода. Водопровод есть во многих зданиях.
— Все, это приходит от Земли, должно вернуться в Землю. Они не грешат против природы, выбрасывая в океан миллионы тонн столь нужных почве фосфатов и других веществ. В этом они похожи на нас, слепых глупцов, убивавших свою землю во имя санитарии.
Стэгг посмотрел на доктора — сверху вниз, очень выразительно.
— Для этой лекции ты пригласил меня к окну?
— Да. Я хотел объяснить корни этой культуры. Во всяком случае, попытаюсь. Видишь ли, пока ты резвился, я работал, изучая язык. Он английский по сути, но от нашего ушел дальше, чем наш от языка англосаксов. И в лингвистическом отношении выродился значительно быстрее, чем когда-то предсказывали. Вероятно, вследствие изолированности небольших групп после Опустошения. И еще потому, что большинство неграмотны. Грамотность — исключительная привилегия жрецов и «дирада».
— «Дирада»?
— Аристократов. Слово произошло от «диирлрайвер», так как только привилегированным позволяется ездить верхом на оленях. Аналогично испанским кабальеро или французским шевалье. Оба слова первоначально обозначали всадников. Давай еще раз взглянем не роспись.
Они подошли к дальней стене длинной комнаты и остановились перед огромной яркой фреской.
— На этой картине, — комментировал Кальторп очень серьезно, изображена легенда из религии Ди-Си. Как видно, — он указал на фигуру Великой Седой Матери, возвышающейся над крохотными полями и горами и еще более крохотными людьми, — она очень разгневана. Сдернув голубое покрывало, которым некогда покрывала Землю от безжалостных стрел своего сына, Богиня помогала своему Сыну — Солнце сжечь земные создания.
Человек в своей слепоте, алчности и высокомерии осквернил землю, данную богиней. Его города-муравейники опорожняли свои нечистоты в реки и моря, превратив их в сточные канавы. Он отравил воздух зловонной копотью. Кстати, эта копоть, я полагаю, была не только результатом деятельности промышленности, но имела и радиоактивное происхождение. Сами Ди-Си, конечно, ничего не знают об атомных бомбах.
Тогда Колумбия, будучи уже не в состоянии терпеть отравления земли человеком и его отказ от поклонения ей, сорвала свое защитное покрывало с Земли и позволила Солнцу в полную силу осыпать своими стрелами все живое.
— Я вижу валяющихся по всей Земле мертвых людей и животных. На улицах, в полях, в морях, — подхватил Стэгг. — Завяли травы и высохли деревья. Люди и животные еще как-то укрывались от солнечных стрел.
