– Дура-ак! – простонал эльф. – Ой дура-ак! Эльрик! – Он закрыл глаза, откинувшись на переборку. – Море было. Было. Да. И шторм. Только каюта не такая. Совсем. Элеман. Но ведь не может этого быть, правда, де Фокс? Не может!
– Все может быть, – философски заметил шефанго. – К тебе что – память возвращается? И такое бывает. Головой не стукался?
– Стукался, – мрачно сообщил монах, выходя из своего транса. – Мне этот придурок в чалме по макушке треснул.
– Который? Их на тебя трое насело.
– А то я запомнил.
– М-да. А говорят, вы, в ордене, все мнемоники.
– Угу. С амнезией. Слышь, император, меня ведь действительно звали когда-то Элеманом.
– Врешь! – мгновенно и тупо среагировал Эльрик. Элидор покачал головой.
– Нет.
– Значит, Белый Крест недостающую звездочку получил. А «Бичам» – хрен… Что?! – Шефанго вскочил на ноги. Пригнулся, чертыхаясь. Грохнулся обратно на койку. – Ты?! Мит перз! Принц?! М-мит перз!
– Содержательно, – спокойно заметил эльф.
– Не-ет, ну так даже в сказках не бывает. – Де Фокс снова поднялся. И снова сел. В каюте было тесно. – Я еще могу понять – принц в изгнании. Но принц, который забыл, что он принц… Нет. Я не верю. То есть я верю, но… Нет.
– Ты чего? – Элидор поднял бровь. – Тебе-то чего переживать? Я понимаю, у меня вся жизнь рушится, а тебе не один ли хрен?
– Во дурак, а! – сообщил Эльрик светильнику. – И он меня дураком называет. Пойми ты, гратт турхе, что мне тебя по-хорошему пристукнуть следует. Вот прямо сейчас. Чтобы в дальнейшем осложнений не возникло.
– Каких осложнений?
– Каких? Одно дело, видишь ли, когда император Ям Собаки связывается с нищенствующим эльфом-анлаcитом, пригревает его и поддерживает дружеские отношения в силу сложившихся на Ямах Собаки добрых традиций.
– На Ямах Собаки в традиции…
– Не перебивай старших. И совсем другое дело, друг мой Элидор-Элеман, когда Торанго водит дружбу с Торайнодор, ясно тебе? Я совершенно не представляю, какой стороной мне преподнести это дома. И какую выгоду из этого можно извлечь. И… вообще. Где ты ножи взял?
– Какие ножи? – Элидор, судя по всему, запутался окончательно.
– Которыми Аль-Апсара пришил.
– Так… На этом же лежали. Как бишь его… На дастархане!
Эльрик вздохнул и покачал головой:
– Да-а. Даже мне в голову не пришло бы, что этим можно убивать.
– Меня в отряд «элита» переводят, – как-то мрачно сообщил монах. – То есть перевели бы, если б я с этого задания Элидором вернулся, а не Элеманом. Слушай, Эльрик, а может, ну его, этот Айнодор?
– С ума сошел, парень? – Император посмотрел на принца так строго, как только мог. – Империя – это все. А ты – правитель. Пусть даже будущий.
– Я – боец.
– Одно другому не мешает.
– Конечно, – скептически пробормотал эльф. – Вот лягу сейчас спать и снова все забуду.
– Ничего, – дружелюбно ухмыльнулся де Фокс. – Я напомню. Принцем ты мне куда полезнее, чем монахом.
Эльрик насладился ответным «сам дурак» и заснул. Когг шел на юго-запад. В Весту. В цивилизованные анласитские земли. Возвращаться туда императору не хотелось совершенно, тем более что он не выполнил задания Величайших, а такое случалось с ним не часто.
Но, как бы там ни было, домой иначе не попасть.
Домой.
Один шторм. Несколько дней пути до Остии. Сдать Элидора с рук на руки Белому Кресту… И все. Наконец-то все.
Да, нужно еще уничтожить Князя. Ведь он уцелел в том огненном аду. Однако сперва на Анго, на Ямы Собаки, домой. А там уже можно будет подумать о том, как империя, вся империя, а не только император, будет жить дальше.
Элидор – наследник престола. Нет, ну кто бы мог подумать!
Эльрик де Фокс «Кто бы мог подумать… Кто бы мог подумать…» – мысль засела в мозгах и свербила, пока когг швыряло на волнах высотой с пятиэтажный дом. Волны шли со всех сторон, так же как и порывы ветра. Мачту сломало, и она бесполезно болталась за бортом. Никто не мог выбрать времени и обрубить штаги.
Вот весело-то, а!
Я выбрался из каюты с третьей попытки.
Потоки воды хлестали в выбитый люк, сбивали с ног. Матросы все были уже наверху. Вцепились в фальшборт, крышки люков, друг в друга. Лица их белыми пятнами светились в темноте, под потоками хлещущего дождя. Когг ощутимо кренило на левый борт – упавшая мачта давала о себе знать, но никому, похоже, не было до этого дела.
Все лихорадочно думали, как спасти свою жизнь, и не прилагали к этому ни малейших усилий.
– Дерьмо!!! – Это Элидор выбрался вслед за мной и сейчас пытался уложить поприличнее свои взъерошенные волосы.
В борт ударила волна. Прокатилась по палубе, унеся с собой отчаянный крик.
Ага. Кто-то не удержался.
Когг начал заваливаться… Ф-флайфет! Какого кракена я стою здесь и размышляю?!
– Элидор! Избавься от мачты!
Очередная волна пронеслась по кораблику.
Уже спускаясь в трюм, я видел, как эльф пинками гнал к левому борту пятерых матросов, вооруженных топорами и тяжелыми палашами. Ну ладно. Этот свое дело знает. Тарсаш молча бился в растяжках, стоя по колено в воде.
Увидев меня, он перестал рваться и отчаянно закричал.
Пронзительно, испуганно, по-детски.
– Сейчас, малыш. Сейчас… – Корабль выпрямился было, но тут же его накренило вновь. На сей раз вправо.
Поцелуй их всех кальмар! Кто там развлекается?
Растяжки лопались со звоном. Мой скакун упал было на бок, но тут же вскочил, визжа от страха. В люк хлынуло соленое, горькое, сбивало с ног; море радостно грохотало, захлебываясь злорадством; между досками обшивки тонкими упругими струями начала бить вода, расширяя щель…
И я понял, что мне эта бодяга осточертела.
Когг, как лежал на борту, так и застыл, удерживаемый морем, превратившимся – по крайней мере вокруг нашего судна – в плотную, упругую поверхность. Вода, что попала в трюм, послушно собравшись в тугой кулак, ударила изнутри, проламывая доски обшивки.
В дыру посыпался мусор, послышался голос Элидора:
– Твоя работа?
Я не был расположен вести длинные, содержательные беседы, потому что резать и рубить крепления, удерживающие груз, и разговаривать одновременно не получается. Тюки с шелком, мешки, ящики, бочки – всю эту кучу барахла я стаскивал в одну более-менее устойчивую груду.
Элидор уселся, свесив ноги в проем. Он, судя по всему, не чувствовал ни малейшего дискомфорта:
– Барахлишко собираешь?
