– Элидор… – Эльрик позвал шепотом. Не доверяя собственному голосу. Под черным небом, ослепшим от туч, имя скользнуло никчемной тенью. И эльф взвился над костром. Блеснул алыми сполохами серебряный клинок. Свистнуло лезвие, опускаясь неотвратимо, стремительно.
Шефанго шарахнулся в сторону:
– Кокрум! Ты спятил, монах?!
И как-то разом Элидор сник. Опустил меч. Сел на холодную, росистую траву, вновь отрешаясь от всего мира. Всхрапнул и заворочался было Сим. Но проснуться не потрудился, и почему-то это порадовало де Фокса.
– Какого Флайфета! – Он уселся напротив Элидора, не выпуская из рук топора. – Все тихо вокруг. Что с тобой случилось? Может, ты мохнатых бабочек боишься?
Он не шутил, хоть и прозвучал вопрос как не саман умная насмешка. По себе знал император, что свалившийся на голову паук способен его самого привести в состояние еще и похуже.
Хотя…
Нет, хуже он не видел.
– Эльрик… – У Элидора дрожали руки. Жуткое зрелище. Действительно жуткое. Шефанго не выдержал и отвел взгляд. Смотреть в лицо эльфу тоже было невыносимо. Пришлось уставиться в огонь.
«Как первый раз в походе, – подумалось вяло и бессмысленно. – Не стыдно?» Стыдно не было.
Было страшно.
– Эльрик, Кина в Тальезе. У Князя. Он только что говорил со мной.
Спокойствие – это хрустальный шарик, который выскользнул из непослушных пальцев и летит на мраморный пол.
И до боли, до крови на ладонях стискиваются кулаки…
Удержать.
Не дать прозрачной, хрупкой, обреченной тишине брызнуть режущими осколками.
– Штез ройше Шенх аш зеше Тальесса! Что ему нужно?
– Все то же. Сэр Рихард.
– Сэр Рихард?
– А что же еще, кретин?! – Элидор глянул яростно. Глаза полыхнули алым. – Зеш… Извини. Ты бываешь иногда невыносимо туп.
Эльрик де Фокс
Странно. Мне никогда не приходило в голову, что у бешеной скачки, тряского, выматывающего полета, отнимающей силы спешки может быть какое-то настроение.
Оказывается – может.
Мы мчались, неслись, летели. Мы спешили. Но совсем не так, как целую вечность назад спешили в Аквитон.
По-прежнему билось впереди звездой: Кина… Но иначе.
Иначе.
Злость душила. На кого? На Демиургов? На себя? На весь мир?
Не знаю. Наверное, на судьбу. На необходимость выбирать. Необходимость, которой я умудрялся избегать в течение всей своей жизни. После того, самого первого выбора. Тогда решение не привело ни к чему хорошему.
А сейчас?
Я всегда уходил. От привязанностей, грозивших стать слабостью. От врагов – убийство врага тоже уход. От прямых столкновений. Почему же не ушел в этот раз?
Опоздал. Пропустил момент, когда еще можно было уйти.
Когда… Можно было уйти до того, как Элидор там, в подземелье, развернулся лицом к летящей в нас огненной смерти. Он спасал меня. И теперь я не могу уйти. И не хочу. И приходится выбирать. И выбор сделан. Выбор между двумя предательствами.
А тогда на поляне угасал костер. И молча смеялась ночь, сжимая слабый круг света ледяными пальцами.
Мысли оформлялись в слова, но нельзя было произнести их.
Страх и ненависть рождали желание спрятаться, укрыться от всего, попросить помощи… У кого-нибудь сильного, мудрого, всемогущего.
Их было трое… Нет – четверо, несмотря ни на что – четверо. Четверо сильных против силы неодолимой. И некуда было прятаться. И нельзя было прятаться. Нельзя было даже словом одним выдать свое бессилие.
Ненависть и страх.
Ни один человек не заслуживает, нет, никак не заслуживает роли разменной монеты в вечной игре между Тьмой и Светом.
Кина…
Кина.
А палатин доверился им. Доверился, променяв на их сомнительное общество и не менее сомнительную помощь Белого Креста гарантии своего императора, обещавшего ему жизнь и свободу за одно только ожидание.
Кина. Девочка. Тонкие руки и огромные глаза.
Она тоже доверилась им. И, Боги свидетели, они трое были ей надежной защитой.
Были.
Отдать палатина – значит предать его.
Не отдать – значит предать Кину.
Но ей они ничего не обещали…
– Зеш-ш! – прошипел Эльрик, уже зная, каким будет решение, но еще боясь говорить о нем. – Мессер от зеш!
– Я не хочу перекладывать все на твои плечи, де Фокс. – Голос Элидора стал спокойнее, и руки наконец-то перестали дрожать в свете костра. – Я знаю, решать трудно. Но… ты же понимаешь, я могу поступить так, как подсказывает мне не разум, а… ну, Кина.
«Все я прекрасно понимаю. Но от этого не легче. Нисколько. Что же делать?! Кокрум!»
– А сэр Рихард перестал быть просто целью. – Эльф поднял глаза. – Он человек. И даже ты его уважаешь, ведь так?
– Мы обещали ему спасение.
– И это тоже. А еще… Сим прав, орден не зря отправил к готам именно меня. Де Шотэ важен для нас. Очень важен, Тебе трудно понять это, попробуй просто поверить. И если мы не привезем его, что-то произойдет – или, наоборот, не произойдет. Ты не знаешь, что это значит. А я знаю. И, веришь, мне страшно.
– Не верю. – Эльрик начал злиться и обрадовался этой злости. Она туманила разум, но взамен добавляла сил и наглой уверенности в себе. – Ты не можешь бояться. Так не бывает. Ясно?!
Элидор пожал плечами.
– Ты же бессмертный, что тебе Белый Крест?.. – император махнул рукой. – Ладно. Речь не о том. Успеем ли мы, если продолжим гнать лошадей без жалости, доставить де Шотэ в Аквитон и попросить у этих монахов помощи?
– Если мы будем гнать лошадей без жалости, – бесцветным голосом сказал эльф, – мы прибудем в Тальезу лишь на несколько часов позже назначенного срока.
– Срока чего?
– Смерти Кины.
Вот теперь руки задрожали у Эльрика.
– Он согласился повременить до вечера того дня. – Элидор поморщился, как от боли. – Согласился. Спасибо и на этом. Ты понимаешь, какой выбор стоит перед нами, Торанго? Либо смерть Кины, либо нечто, возможно, для всех нас, что хуже смерти. И еще судьба человека, который нам поверил.
– Ну хватит! – Из темноты выделился Сим, обиженный, и справедливо, на то, что его не пригласили к разговору. – Вы тут чушь несете, а я – притворяйся, что сплю, да? Совсем вы, парни, дураки; Ты, Элидор, постыдился бы! Что значит орден по сравнению с нашей Киной? А ты, император! Спорим, что палатин, не задумываясь, отдал бы тебя, попади он в такую задницу? Кто нам дороже? Кина? Пли этот старый индюк?
