Впереди было чисто. А сзади спешили те, кто не успел умереть. Кто не сумел встретить и стремился теперь догнать.
– В лес! – рявкнул Йорик, стирая ладонью кровь, заливавшую лицо. – Тэмор, вперед!
Но вместо того чтобы выполнять приказ, тролль развернулся к командиру:
– А ты? – И, не дожидаясь ответа, сгреб орка могучими лапами. В равнодушную спину ударили стрелы. Бесполезно ударили. Тэмор только плечами повел, и железные наконечники повываливались из крепкой шкуры.
– Тэмор! – кричала Эфа, отступая под прикрытие высоких толстенных стволов. – Шевелись ты, скотина!
Тролль побежал, поеживаясь, когда попадали в него стрелы. Йорик вывернулся и понесся рядом. Они бок о бок пересекли границу светлого леса, а стрелы осыпались вниз, не долетев до первых деревьев.
– Финиш! – выдохнул сотник, уворачиваясь от споткнувшегося Тэмора.
– Дурак! – проскрежетал тролль, и сделал неприличный жест яростно орущим врагам. – Не спасти Рашида было.
– Знаю. – Йорик уже не обращал внимания на оборотней. – Спасибо. Целы? – он глянул на Эфу, на Легенду.
– Целы, – кивнула Разящая. – Ты-то как?
– А что ему сделается? – зло бросила запыхавшаяся Легенда. – Вместо него Линнар с Исхаром погибли. Рашида не спасти… Нужен ему Рашид!
Не дожидаясь ответа, эльфийка отвернулась и пошла в глубь леса.
– Да-а. Не любит она тебя, – прогудел Тэмор, скрывая неловкость. Орк махнул рукой:
– Кого она любит?
– Пойдем, воду поищем, – сказала Эфа, бросая взгляд на столпившихся у опушки оборотней. – Тебе умыться надо.
– Настоящие орки не умываются, – поморщился Йорик.
– Так ты не настоящий.
– Тоже верно.
В голову не пришло почему-то, что лес тоже опасен. Легенда убрела вперед одна, и никто за нее не встревожился. Впрочем, Легенда-то ладно, сожрет ее кто – плакать будет не о чем. Но вот то, что о себе не побеспокоились, – это было странно.
Странность осознали уже, когда нашли неглубокий ручеек с прозрачной холодной водой. Сначала умылись и напились. Эфа осмотрела критически глубокую царапину, рассекшую сотнику правую бровь. Покривила губы:
– Шрам останется. Ладно хоть глаз не вытек.
– Заживет как на собаке. – Йорик огляделся:
– Слушайте, а почему нас до сих пор никто не ест?
– Кому мы нужны? – вздохнул Тэмор. – Хочешь, чтобы съели, – прогуляйся на опушку.
– Так ведь вроде Злой Лес.
– Для кого злой-то? – резонно спросил тролль. – Для оборотней? Или для богов? Ну они сюда и не суются. Ты видел, как стрелы падали?
– Но ведь должен же кто-то…
– Нас сожрать? А как же! На Цошэн и доедят, что осталось. Змеюшка наша чует что-нибудь? – Тэмор задумчиво посмотрел на старательно принюхивающуюся Разящую. – Ни хрена она не чует. Безопасно здесь.
– Так не бывает.
– Мы от опушки до ручья дошли, как эти… ну, ты слово такое говорил, ругательное… Как туристы, вот! Рты разинули и о корни спотыкались. Ты вообще одним глазом смотрел. И никто нас не съел. Теперь уж и не съедят.
– Так не бывает.
– Спятил, – вздохнул Тэмор, обернувшись к Эфе. – Я как знал. Когда его по башке приложило, так сразу и подумалось мне: не к добру.
– Давайте вверх по ручью поднимемся, – предложила Разящая, замяв деликатную тему. – Все к Цошэн поближе.
– Давайте покурим сперва – возразил Йорик. – Я все пытаюсь понять, почему нас до сих пор никто не ест.
– Подождать предлагаешь, – понимающе кивнул тролль. – Ну, тоже дело благое.
Они сели рядом на берегу. Достали трубки. И лицо Йорика, страшноватое – правый глаз заплывал и почти уже не открывался, – озарилось вдруг блаженной улыбкой.
– Хвоя, – сообщил орк. Не глядя, зачерпнул пальцами желтые опавшие иглы. Поднес к лицу, рассматривая, едва не нюхая. – Настоящая. Это что, сосны? – Он вскинул голову, рассматривая уносящиеся в небо стволы.
Тэмор бережно погладил командира по голове:
– Сосны, Йорик. Сосны. И кедры. Ты, главное, не думай много, хорошо? Тебе это сейчас вредно.
– Я-то думать не буду, – сказал сотник совсем другим тоном. – Но тогда, может быть, ты мне объяснишь, откуда сосны посреди джунглей?
– Где здесь джунгли?
– Да не здесь. А, ладно. – Он раскурил трубку. Эфа, поразмыслив, тоже набила свою.
Сидели, смотрели на ручей, на желто-коричневые стволы деревьев, курили. Молчали. Лес Разящей нравился. Он походил на кедровники в предгорьях Эннэма. Только там деревья были поменьше. И стволы потоньше. В один, редко в два обхвата. А здесь шершавые колонны возносились в небеса на высоту невообразимую. Где-то там высоко чернели, рассекая свет, пушистились иглами толстые ветви. Пахло смолой. Хвоей. Солнцем. Свежий был запах, горьковато-чарующий, совсем не тот, что в джунглях. И птицы пели совсем иначе. Совсем другие птицы, если уж на то пошло.
– Ну, покурили, и хватит. – Йорик выбил трубку о плоский камень у воды. Старательно придавил тлеющие черные жгутики табака. – Еще не хватало пожар здесь устроить.
– Жалко? – понимающе кивнул Тэмор.
– Мы же первые сгорим.
– Ну-ну. – Тролль спорить не стал.
От Эфы не ускользнуло и недоверие Тэмора, и то, что Йорик соврал. Согласилась про себя с обоими. В лесу почему-то хотелось вести себя тихо и с почтением. Как в храме. Храмов Разящая не любила и не уважала никогда, а вот, поди ж ты, здесь ворохнулось что-то похожее на уважение. Может быть, даже на трепет. Слова громко не скажи, где уж пожар устраивать?
Спрятали трубки и пошли вверх по ручью, как и собирались. После джунглей идти до лесу было просто удовольствием. Неудивительно, что в первые минуты пребывания здесь они совершенно забыли об опасности. Да и сейчас, если честно, не очень-то думалось о плохом. Разум заставлял, конечно, прислушиваться и приглядываться. Но уши ловили спокойный посвист невидимых птиц, никакой тревоги не было в переливчатых трелях. А глаза смотрели сразу на все и не видели толком ничего. Взор выхватывал цветные пятна, часть мозаики, которая мгновением позже укладывалась в какую-то сказочную картинку. Трава – зеленая. Это чудо просто, какая зеленая, нежная может быть трава. Земля – черная. А еще – желтая от опавшей хвои. Земляника – красная. Смотрит томно из-под резных листиков. Вода – прозрачная. Даже с виду холодная. А камни на дне – блестящие. Берег становится все более сырым. Звенят над травой комары. Дивно звенят! Искрами посверкивают слюдяные крылья в дробящихся солнечных лучах. Подняться бы на холм, чтобы выбраться из топи, – сколько угодно поднимайся. На миллион холмов! По упругой траве, отводя в сторону гибкие ветки береговых кустов. Идти бы так всю жизнь, каждую секунду наслаждаясь такими обыкновенно необычными вещами.
