И теперь он сказал то, что сказал. Именно так, как ей нужно было услышать. Так, чтобы у нее даже сомнений не осталось в том, что он действительно постарается убить Вэйше, неведомое существо, живущее на Цошэн. И плевать ему с вершины этой самой Цошэн на все ее, Легендины, проблемы и сложности.
– Дурак, – буркнула она, сбрасывая плащ.
Поднялась и пошла умываться.
Может быть, холод прогонит злость. Тем более что злиться было бесполезно и унизительно. Она, Легенда, поймала себя на том, что испугалась недоросля-шефанго. Не демона, за которого принимала его так долго и которого действительно был резон бояться. А тощего сопляка, самого обычного мальчишку, ничем по большому счету не отличающегося от эльфийских пацанов. Испугалась только потому, что услышала в его голосе неведомую ранее злость. Испугалась того, что он может всерьез рассердиться и…
«И что?» – рявкнула Легенда сама на себя.
В том-то и дело, что ничего. Ничем ей рассерженность Эльрика не грозила. А испугалась она просто по природной, не женской даже, бабской трусливости. Той, от которой теряется женщина даже перед плюгавеньким мужем, рявкающим на нее в подпитии.
Гадко это было. Глупо. Оттого и злило.
Вэйше он убьет. Да и бесы с ним, пусть убивает, пусть что хочет творит. Ее, Легенды, все эти глупости не касаются. Ей нужен Финрой. Он – на вершине. Остальное – заботы и проблемы беловолосого сопляка.
Мысли походили на принятие решения, и злость постепенно отступала. От холодной воды остатки жарко клокочущей ярости, зашипев, угасли. Так что обратно Легенда шла уже в настроении, близком к спокойному. Хорошего у нее не было с первого дня похода, а спокойное – это уже достижение. Уж во всяком случае лучше, чем злость.
7. Время открытий
Дорога превратилась в тропинку. А потом даже эта узкая тропка исчезла. Склон становился все круче, каменная крошка сыпалась из-под ног.
Эльрик поднимался, не замечая этих перемен. Шел себе и шел. Словно и разницы нет, по горизонтальной поверхности идти или по вертикальной. А вот Легенда маялась. Медлила, выбирая камень, за который можно было бы уцепиться пальцами. Осторожно ставила ноги, боясь, что опора ускользнет. Не то чтобы падать было высоко, но все равно сорваться вниз не хотелось.
– Ну что ты там? – недовольно спросил шефанго, добравшийся до неширокого карниза.
Эльфийка промолчала, но так выразительно посмотрела, что Эльрик понял без слов.
– Держи! – он сбросил ей веревку с петлей. Вытянул наверх. Задрал голову, рассматривая скалу. – Дальше полезешь первой. Если вдруг грохнешься, я поймаю.
– Ты-то? – фыркнула Легенда, и отбросила с лица выбившиеся из косы волосы.
– Я, – кивнул шефанго.
Эльфийка смерила его взглядом и решила, что этот, пожалуй, и вправду поймает. Во всяком случае, не ей, с цыплячьим ее весом, опасаться, что она утянет за собой вниз этакую оглоблю.
– Отдышалась? – поинтересовался Эльрик. – Тогда вперед.
И снова вверх. Где пешком, где почти ползком. В самых трудных местах ей приходилось использовать спутника в качестве опоры. Он только хмыкал, когда подошвы сапог Легенды упирались ему в ладони. Эльфийка поглядывала вниз. Наталкивалась на равнодушный холод алых глаз. И продолжала карабкаться.
– Варварство какое-то! – пожаловалась она на следующем привале. – И как мы спускаться будем?
– Так же как поднялись. – Эльрик пожал плечами и достал трубку. – Гора как гора, чего ты ругаешься?
– Я не муха, чтоб по стенам лазать!
– По стенам и не придется. – Когтистые пальцы уминали табак. – Уже немножко осталось. Половину пути мы сделали.
– Половину?! – охнула Легенда. – Еще только? Мы же весь день лезем!
– Вверх всегда медленнее. – Пауза, выдох и клубы беловатого, сладкого дыма. – На самом деле всего три часа прошло. Мы на вершине будем после полудня. Устала?
– Надоело мне все.
– Тебе давно все надоело. – Эльрик кивнул понимающе. – Если устанешь, потерпи. Нам надолго останавливаться нельзя. Иначе у тебя все болеть будет и ты вообще ничего не сможешь.
– Да уж.
Легенда и сама чувствовала, что при подъеме у нее работают те мышцы, о существовании которых она и не подозревала. Действительно, стоит дать телу отдых, и оно просто откажется повиноваться.
– А ты-то сам как?
– Я полсотни лет только по горам и лазал, – Эльрик затянулся дымом, – привык.
– Слушай, а чего ты не делал? – Эльфийка от усталости не сумела даже язвительности в голос подпустить. – Есть хоть что-нибудь, чего ты не делал, или не знаешь, или не видел… Сколько лет?
– Откуда я знаю сколько, – нахмурился шефанго. – Лет пятьдесят примерно. Ну, может, побольше чуть…
– Ты что, издеваешься? Да тебе еще пятнадцати нет!
– Мне шестнадцать, – уточнил де Фокс. – Лет – шестнадцать. А навигаций – восемьдесят. Навигации у нас – это годы по-вашему. С чего, по-твоему, я умный такой?
– Какой-какой? – переспросила Легенда, переваривая услышанное.
– Умный, – отчетливо повторил Эльрик. – Образованный, эрудированный и начитанный. Еще обаятельный, но это от природы, а не от возраста.
– Это ты умный?
– Боги, ну не ты же. – Он оскалился всей пастью, сверкнув двумя рядами страшенных зубов. По зубам Легенда и врезала. Не попала, правда, но хоть душу отвела.
– То есть тебе восемьдесят? – уточнила она, усевшись обратно на постеленный плащ. – Прожил ты восемьдесят лет, но повзрослел за это время всего до шестнадцати?
– Что-то вроде, – кивнул шефанго. – Сейчас у меня идет по пять навигаций за год. А когда стукнет мне двадцать, за год будет считаться пятьсот навигаций. Мы народ спокойный, никуда не торопимся.
– Восемьдесят лет… – повторила Легенда, не в силах поверить. – Такому сопляку – восемьдесят лет.
– Почему сопляк? – спокойно возразил Эльрик. – Взрослыми у нас считаются с четырнадцати. А раньше, когда еще было с кем воевать, в первый поход с отцом и в двенадцать ходили. За шестьдесят навигаций кто угодно научится оружием владеть.
– Прекрати болтать и дай мне все осмыслить, – приказала эльфийка.
Эльрик послушно заткнулся. Докурил свою трубочку. Встал:
– Ну что, осмыслила?
– Не знаю.
– Может, пойдем?
– Да. Идем.
Легенда
Бессмертие не может наскучить. Жизнь, даже бесконечная, – все равно жизнь, и новости каждый день, и мир меняется с каждым новым рассветом. А говоря проще, этот мальчик в очередной раз поверг меня в состояние глубокого изумления. Теперь, по крайней мере, понятно, почему он часто ведет себя как взрослый. А часто – остается неумным сопляком.
