В дверном проеме тут же появилось испуганное лицо. Медсестра
Марина, качнув белой тапочкой, быстро защебетала:
- Петр Аркадьевич, вы не просили, вы вообще кофе не пьете,
вы, честное слово, не просили, но если хотите, я сейчас!
- Сейчас же! Сию минуту! Мне чай, доктору Тихорецкой кофе! -
Мамонов неловко вылез из кресла, подошел к окну и уставился на толстую важную
ворону, которая сидела на ветке тополя прямо напротив окна и держала в клюве
кусок фольги.
- Что с вами, Петр Аркадьевич? - тихо спросила Юля.
- Простите меня, деточка, - проговорил он чуть слышно, - я
действительно сорвался и наговорил много глупостей насчет Протопоповой и этих
несчастных Васильковых. Вы поступили совершенно правильно. Дело совсем в
другом. Ко мне сегодня утром приходил полковник ФСБ.
- Это касается Анжелы?
- Почему Анжелы? Нет... впрочем, не знаю, может быть, как-то
связано с певицей. Хотя вряд ли. Преступников, которые ее избили, ищет милиция,
а не ФСБ. Во всяком случае, о ней полковник ничего не спрашивал. - Мамонов вернулся
в кресло и несколько секунд глядел на Юлю с такой жалостью, что ей стало не по
себе. - Полковник интересовался вами, деточка. И мне это совсем не нравится.
- Да ладно вам, Петр Аркадьевич, - бодро улыбнулась Юля, -
ерунда. Мне бояться совершенно нечего. Я не шпионка, не террористка.
- Ох, Юленька, если бы они интересовались только шпионами и
террористами... Я старый человек, но, знаете, во мне до сих пор остался
совершенно дурацкий, детский страх перед этой организацией. Во рту пересыхает и
хочется отвести глаза.
- Петр Аркадьевич, я понимаю, - кивнула Юля, - но,
пожалуйста, не тяните. Ужасно интересно.
- Вот она, разница поколений. Вам сколько? Тридцать шесть? А
я на двадцать лет старше. У вас никакого страха. Вам интересно. А у меня коленки
дрожат. Собственно, этот полковник ничего конкретного мне не сообщил. Он просто
задал о вас несколько вопросов.
- Например?
- Ну, что вы за человек.
- И что я за человек?-улыбнулась Юля.
- Я сказал все самое хорошее, - с вызовом отчеканил Мамонов,
- я сообщил ему, что знаю вас со студенческой скамьи, помню вас совсем девочкой
и могу за вас поручиться. Вы лучший хирург не только в нашей клинике, вы один
из лучших хирургов Москвы.
Юля слегка покраснела от удовольствия. За восемнадцать лет
знакомства Мамонов впервые произносил такие слова.
- Но вы знаете, - продолжал он, чуть понизив голос, - это
вызвало очень странную реакцию у полковника. Он рассмеялся. Он сказал, что
ручаться за вас не надо. Мне сложно понять, что он имел в виду. Но меня это
задело и насторожило. Мне вообще крайне не понравился его визит. Никаких
объяснений, только его вопросы и мои ответы.
- А вы бы потребовали объяснений, - пожала плечами Юля, - с
какой стати вы должны отвечать вслепую?
- Ох, деточка, я посмотрю на вас, как вы будете требовать
что-либо от такого железного Феликса. Знаете, какие жуткие у него глаза?
Впрочем, ладно, что же я вас заранее пугаю? Возможно, действительно ничего
страшного нет. Он всего лишь оставил для вас свою визитную карточку и просил,
чтобы вы ему позвонили. - Мамонов полез в карман халата, выгреб оттуда на
журнальный стол кучу бумажного хлама, покопался в нем к протянул Юле глянцевый
прямоугольник.
Юля прочитала: "Райский Михаил Евгеньевич", внизу
телефонный номер. И больше ничего.
* * *
Полковник Райский иногда появлялся в спортивном зале, в
тире, но ни разу ни с кем не вступал в разговор, просто стоял и наблюдал. Это
был тот самый психолог Михаил Евгеньевич в бликующих очках, который месяц назад
явился к Сергею в бокс. Позже он узнал, что Райский здесь большая шишка. И
конечно, никакой он не психолог.
От его молчаливого вкрадчивого присутствия, от блеска очков
становилось немного не по себе. Слишком уж важный был у него вид, слишком
надменно и многозначительно он молчал. Сергей подозревал, что полковник Райский
относится к породе кабинетных начальников, для которых власть вроде наркотика.
За кристальной административной строгостью скрывается отчаянное желание словить
свой главный в жизни кайф, покуражиться над подчиненным при малейшей
возможности. Впрочем, Сергей не считал себя подчиненным полковника Райского. На
этот счет никаких официальных приказов не было, а если и были, то Сергея с ними
никто не знакомил.
Майор Логинов предвидел, что рано или поздно полковник
заговорит с ним опять, и тогда, возможно, хоть что-нибудь прояснится. Он
чувствовал, что от этого тощего надменного человека будет многое зависеть в его
дальнейшей жизни. Однако не собирался задавать вопросов, не заглядывал ни в
глаза, ни в кабинет полковника до тех пор, пока однажды утром Райский не
пригласил его к себе.
В просторном уютном кабинете пахло кофе. Полковник сидел в
кресле за журнальным столом, длинные тощие ноги сплелись в причудливый
крендель. Окно у него за спиной было залито солнцем, и в первый момент Сергей
увидел только черный силуэт на фоне солнечного света. Райский прихлебывал кофе
из тонкой, очень изящной фарфоровой чашечки, читал журнал "Итоги" и
как будто даже не обратил на Сергея внимания.
"Паузу держит, - решил Сергей, - дает понять, что я
здесь никто".
- Здравия желаю, товарищ полковник. Майор Логинов по вашему
приказанию...
- Садитесь, - Райский кивнул на кресло, - кофе хотите?
- Спасибо, не откажусь.
Полковник отложил журнал, поднялся, выглянул за дверь и
негромким, немного сонным голосом произнес:
- Федя, кофейку еще сделай, пожалуйста. Буквально через
минуту явился адъютант с дымящейся чашкой на подносе.
- Ну что, майор, как самочувствие? -полковник впервые
посмотрел Сергею в глаза, вполне приветливо и даже тепло.
- Спасибо, товарищ полковник. Нормально.
- Небось швы зудят к вечеру.
- Есть немного, - признался Сергей, отхлебнув крепкого
сладкого кофе.
- Это пройдет, - пообещал Райский, - главное, чтобы зуд
спать не мешал. Вы хорошо спите?
- Отлично.
- Кошмары не мучают?
- Нет.
Стало быть, стукнули соседи про его ночные вопли. Ну а как
же иначе?
- Завидую вам, майор, - Райский улыбнулся,- удивительно
крепкие у вас нервы. Если бы у меня на глазах бандиты отрубили головы двум моим
товарищам, я вряд ли смог спать спокойно. Со старшим лейтенантом Курочкиным вы
успели прослужить всего год, а капитана Громова знали еще с Афганистана. Он был
вашим близким другом.
