После ужина в ресторане они с Эвелиной обнаружили в машине
труп шофера Гоши. Когда прошел первый шок, Эвелина дрожащими руками вытащила из
сумочки свой мобильный и прошептала:
- Что там нужно набрать? Кажется, 02?
Стас молча взял у нее аппарат, но вместо того чтобы
позвонить в милицию, выключил его, захлопнул крышку и, схватив Эвелину за руку,
потащил ее прочь от проклятого "Мерседеса" в сторону Тверской.
- Ты что, с ума сошел? Так нельзя! - испугалась она, однако
покорно поковыляла за ним на своих тонких высоченных каблуках. Они влезли в
первую остановившуюся машину. Догадливая Эвелина назвала свой адрес и молчала
всю дорогу, ласково поглаживая руку Стаса.
Когда они оказались в квартире, он запер дверь на все замки
и задвижки и отправился в спальню, на ходу сбрасывая одежду прямо на пол.
Улегся в постель, забился с головой под одеяло. Эвелина разделась аккуратно, не
спеша, смыла макияж и юркнула к нему. Он дрожал, зубы отбивали мелкую дробь.
Она принялась утешать его, целовать, и получилось все удивительно хорошо,
нежно, страстно, как бывало только в самом начале их романа.
В полночь Эвелина напоила его молоком с медом, с ложечки,
как маленького. Он не стал рассказывать ей ничего, выдумал вполне
правдоподобную историю о том, что у шофера Гоши были проблемы, связанные с его
прежней службой.
- Кажется, он когда-то служил охранником в зоне, урки,
которых он охранял, могли отомстить. Потом он стал служить в ФСБ и тоже мог
нажить врагов.
- Тогда почему мы сбежали? - резонно спросила она.
- Потому что у меня депрессия и совершенно нет сил общаться
с ментами, давать показания. Ну представь, что было бы дальше. Протокол,
допрос, понятые, вонючая ментовская, хамские придурки продержали бы нас с тобой
до утра. Но главное, мне пришлось бы опознавать Гошу, а я жутко боюсь
покойников. Меня тошнит от них, может вырвать.
- Но ведь все равно никуда не денешься. Это твой шофер,
машина принадлежит твоей фирме, и после того, как мы сбежали, вопросов будет
еще больше.
- И вовсе мы не сбегали, - задумчиво пробормотал Стас, - мы
вообще ничего не видели. В ресторане здорово выпили, и ты поймала такси, а я
просто забыл о том, что меня ждет Гоша.
Эвелина поднялась, запахнула халат, унесла чашку и вернулась
из кухни с сигаретой.
- А если кто-то видел нас? - тихо спросила она после
глубокой затяжки.
- То есть?
- Ну мы же с тобой довольно долго крутились у машины,
дергали дверцы, совали руки в окно. Теперь представь, что убили его за
несколько минут до нашего появления.
- Ой, прекрати, - поморщился Стас, - кто нас мог разглядеть
в темноте, тем более запомнить? Это во-первых. А во-вторых, надо быть
параноиком, чтобы меня заподозрить.
- А ты думаешь там нет параноиков? - хрипло хохотнула
Эвелина.
- Ну допустим, они там все слегка сдвинутые. Однако у меня
есть живой свидетель. Ты, Линочка, была со мной весь вечер. Ты видела, как я
вылез из машины, в которой сидел шофер Гоша, живой и здоровый. Ты отлично
помнишь, что я никуда не отлучался, пока мы ужинали.
Она ничего не ответила, просто прикрыла глаза. Он погладил
ее по коленке. Она отстранилась и тяжело вздохнула. Он вспомнил, что Эвелина не
могла видеть, как он вылезал из машины, потому что опоздала минут на десять. Он
уже ждал ее у входа в ресторан, а машина стояла в соседнем переулке. Пока они
ужинали, он выходил и его не было довольно долго. Он выходил в туалет и провел
там много времени по вполне естественным причинам. У него иногда случаются
проблемы с желудком. Впрочем, это не существенно, потому что выйти из ресторана
на улицу так, чтобы не заметил швейцар, невозможно.
- Если решил взять меня в сообщницы, выкладывай всю правду,
- проговорила Эвелина чуть слышно.
- Какую правду? О чем ты?
- О чем я? - Эвелина рухнула рядом с ним на кровать и, глядя
в потолок, медленно, по слогам произнесла. - Обе твои карточки почему-то
заблокированы. Твой шофер Гоша сидит в машине и ждет тебя с пулей во лбу. Ты
вместо того, чтобы вызвать милицию, сбегаешь и прячешься у меня. Что
происходит, Стас?
- Разве я у тебя прячусь?
- Радость моя, телефон твой мобильный за это время ни разу
не заверещал. Ни разу. Обычно он у тебя включен круглые сутки. Первое, что ты
делаешь, войдя в мою квартиру, ставишь его на зарядку. Зарядное устройство
таскаешь с собой. Ты жить не можешь без мобильника, даже в моменты страсти. А
сейчас ты его вырубил.
- Просто я очень соскучился по тебе, Линуся, и не хочу,
чтобы нам мешали.
- Я тронута. Я почти рыдаю. За это время ты никому не
позвонил, вообще никому. Даже папочке с мамочкой.
- Они у меня старые. Они спят ночью.
- Ну, я думаю, убийство твоего шофера - вполне уважительная
причина, чтобы их разбудить.
- Слушай, хватит, и так тошно.
- Вот и поделись с товарищем душевной болью. Авось
полегчает.
- Я сказал, депрессия у меня, - невнятно пробормотал Стас,
отвернулся и накрылся с головой одеялом.
- Ну как хочешь. Я думаю, дело совсем в другом. Ты слишком
грубое, примитивное существо для депрессий. Просто на твою фирму наехала
налоговая инспекция, братки, конкуренты или все вместе. Утром в банки не забудь
позвонить насчет карточек,-она зевнула и повернулась к нему спиной.
Стас не мог уснуть. Его бил нервный озноб, он ворочался,
мешал спать Эвелине и после часа мучений она заставила его выпить три таблетки
снотворного. Он проспал как убитый до половины первого, не слышал, как Эвелина
ушла и проснулся от телефонного звонка.
После душа он поплелся на кухню, сварил себе крепкий кофе,
заляпал гущей плиту. Телефон опять заурчал, Стас вздрогнул и разбил фарфоровую
сахарницу. В трубке молчали. Он хотел сразу бросить ее, но отчетливо услышал
музыку. Это не были обычные звуковые вкрапления, попадающие на линию из
радиоэфира. Кто-то специально поднес трубку к магнитофону. Он узнал
"Битлз". Невозможно было не узнать, поскольку звучала хрестоматийная
песня "Естедей".
Продолжая держать трубку, Стас достал веник, совок, чтобы
убрать осколки и рассыпанный сахар. Ему пришло в голову, что у старушки Эвелины
завелся чокнутый поклонник, который развлекается таким подростковым способом.
Внезапно сквозь музыку приятный женский голос отчетливо произнес:
- Ты, Герасимов, глупая обезьяна.
Затем смех и короткие гудки.
