Стас несколько секунд стоял, открыв рот, с гудящей трубкой в
одной руке и веником в другой. Ледяной пот тек по лицу и за ворот мягкого
махрового халата Эвелины. Сквозь тяжелый звон в ушах он расслышал, как
надрывается домофон. На ватных ногах он поплыл в прихожую и замер у двери.
Домофон звонил минуты три, не меньше. Стасу показалось, что прошла вечность.
Только когда стало тихо, он почувствовал острую боль в ступне, увидел кровавые
следы на полу. Фарфоровый осколок пропорол тонкую подошву тапочка и глубоко
вошел в тело.
* * *
Юля подъехала к дому в начале одиннадцатого, усталая, но
довольная. Сегодня она оперировала певицу Анжелу, и, кажется, все прошло
хорошо. Операция была заснята на видеопленку, ей хотелось поскорей улечься на
диван перед видиком, поставить адаптер с кассетой и подробно просмотреть все,
от начала до конца, потому что одно дело, когда кажется, будто все хорошо, и
совсем другое когда ты в этом уверен.
Она припарковала машину, но не успела вылезти, как у нее в
сумке затренькал мобильный.
- Добрый вечер, Юлия Николаевна, - произнес низкий мужской
голос,-извините за беспокойство...
- Так. Я просила вас не звонить мне домой. Но и на мобильный
тоже, пожалуйста, не надо, - раздраженно перебила Юля.
- Простите, но вы меня не просили не звонить вам домой,
потому что я никогда этого не делал, - мягко ответили ей, - мы с вами пока
вовсе не знакомы, и я...
- Не знакомы и слава Богу! - рявкнула Юля, выключила
телефон, убрала его в сумку и быстро пошла к подъезду. Она не слышала, как хлопнула
дверца неприметной черной "Тойоты", припаркованной в глубине двора,
не видела, как двинулась за ней следом длинная тонкая фигура, и жутко
испугалась, когда у нее за спиной низкий голос произнес:
- Вы забыли включить сигнализацию, Юлия Николаевна.
Двор был пуст. В ярком фонарном свете она разглядела
распахнутую замшевую серую куртку, под ней черный безупречный костюм,
белоснежную рубашку, строгий серо-черный галстук, огромный кадык, жесткий,
гладко выбритый подбородок. Вместо глаз блестели очки в тонкой оправе. Мужчина
был высок и болезненно худ.
- Ну что же вы так нервничаете?- снисходительно спросил он.
- Моя фамилия Райский. Вам передал мою визитку Мамонов Петр Аркадьевич.
- Вы полковник ФСБ? - с некоторым облегчением уточнила Юля.
- Совершенно верно. Мне надо с вами побеседовать, Юлия
Николаевна.
- Что, прямо здесь и сейчас?
- Да, сейчас. Но не обязательно здесь. Если вы не хотите
пригласить меня к себе домой, то мы можем посидеть в кафе в двух кварталах
отсюда. Правда, я там никогда не был. Не знаете, это приличное место?
- Понятия не имею. Послушайте, почему такая срочность? Вы
могли бы прийти ко мне на работу завтра утром.
Он улыбнулся и покачал головой:
- Вы слишком заняты на работе. Там разговаривать неудобно.
Давайте не будем терять время, Юлия Николаевна. Вы устали, у вас была тяжелая
операция. Решайте, куда пойдем, к вам или в кафе? Есть еще вариант. Мы можем
побеседовать прямо здесь, на улице, но вряд ли вам это понравится, да и мне
тоже, честно говоря. Холодно, сыро. Даже на лавочку не сядешь.
Приводить этого длинного полковника к себе домой Юле вовсе
не хотелось. Но тащиться с ним в кафе не было сил. А на улице правда
похолодало. В конце концов, он не грабитель, не убийца, ему что-то надо и
просто так он не отвяжется. Лучше домой.
Она достала телефон, включила и набрала домашний номер,
чтобы предупредить Шуру. Ее дочь могла расхаживать в такое время по квартире в
пижаме, с лицом, намазанным белой глиной или еще чем-нибудь.
- Шура, я через пять минут приду. Не одна, - быстро
проговорила она в трубку.
- Мамуль, ты где?- сонно спросила дочь.
- У нас во дворе.
- А с кем?
- С чужим человеком.
- Совсем с ума сошла? Зачем ты чужого ведешь домой, да еще в
такое время?
- Если ты в неприличном виде, спрячься.
- Ага. Я только что из ванной. Можешь сказать, кто он такой?
- Не важно. Потом объясню. - Юля убрала телефон и кивнула
Райскому: Пойдемте. Могу вам уделить минут сорок, не больше.
- Вот спасибо, - широко улыбнулся он, и Юля обратила
внимание на шикарные, ослепительно белые зубы, - сорок минут вполне достаточно.
Но только дочери не стоит объяснять, кто я и откуда. Пока, во всяком случае.
Они поднялись по ступенькам подъезда, Юля набрала код на
домофоне и, не оборачиваясь, спросила:
- Как же мне вас представить?
- Скажите, я ваш коллега.
- Вы не похожи на моего коллегу.
- Почему?
- Потому что вы похожи на полковника ФСБ. Может, все-таки
объясните, что вам от меня нужно?
Они ехали в тесном лифте, и запах его дорогого одеколона был
неприятен.
- Помощь, - произнес он тихо и многозначительно, - нам нужна
ваша помощь, Юлия Николаевна. И не надо так волноваться. Я, кажется, пока ничем
вас не обидел.
Юля достала ключи и не сразу попала в замочную скважину. У
нее слегка дрожали руки, и она жестко сказала себе, что это просто от
усталости.
- Ма-ам! - крикнула Шура из глубины квартиры. - Скажи ему,
пусть снимет ботинки! Я сегодня полы мыла!
- Какая она у вас хозяйственная,- улыбнулся Райский, - у
меня двое мальчишек и ни черта дома не делают. Вот что значит девочка.
Юля молча поставила перед ним тапки, сняла сапоги и босиком
отправилась в комнату Шуры. Та сидела за письменным столом в старой застиранной
футболке. Лицо ее было покрыто слоем какого-то зеленоватого крема.
- Ты ела? - спросила Юлия Николаевна, поцеловав дочь в
макушку.
- Так нечего, - пожала плечом Шура, - холодильник пустой,
котлеты я уже видеть не могу. Но ты не волнуйся, мамочка, я после школы зашла в
"Макдоналдс". Слушай, а кто он, этот длинный дядька?
- Откуда ты знаешь, что он длинный? - шепотом спросила Юля.
- В окошко посмотрела. Интересно же. Вдруг у тебя появился
ухажер?
- Издеваешься? - криво усмехнулась Юля. - Ладно, ложись
спать. Завтра опять будешь сомнамбулой.
Полковника Райского в прихожей уже не было. Он сидел на
кухне и держал незажженную сигарету.
