- Ну какие предположения?-Райский крутил длинную серебряную
авторучку из подарочного настольного набора и загадочно посверкивал очками. -
Смотрите, что мы имеем на сегодня. Заказное покушение. Затем заказное убийство,
но не Стаса, а его шофера. Одновременно - фокус с блокировкой кредитных
карточек. Дальше орудие убийства подкидывается в квартиру подруги Стаса. То
есть сначала его пытаются убить, а затем напугать и подставить, причем
действует не один человек, а организованная группа. Так?
- Так, так, - пробурчал генерал и согласно кивнул, но тут
же, словно опомнившись, стремительно шагнул к столу, навис над Райским и
прокричал хриплым, срывающимся голосом. - Но ты не говоришь мне главного! Ты не
доложил о принятых мерах! О мерах по обеспечению безопасности моего сына! Ты
считаешь, что я не вправе знать? Или ты вообще ни хрена не делаешь?
Изо рта у генерала плохо пахло. Райский невольно отпрянул,
откинулся на спинку кресла.
- Ну что вы, Владимир Марленович, мне даже несколько обидно,
- произнес он бархатно, мягко и чуть прикрыл глаза, - я не докладываю просто
потому, что все происходит у вас на глазах. Мне кажется, мои действия абсолютно
прозрачны для вас.
- Не пори ерунды, Миша. Оставь это для твоего нынешнего
начальства, - усмехнулся Герасимов, отошел от стола, уселся в кресло. Райский
заметил, что генерал не так плох, как кажется, и если срывается, то моментально
берет себя в руки.
- Давай-ка, брат, отчитайся мне о проделанной работе, как в
старые добрые времена, - тут он даже подмигнул и как будто совсем приободрился.
Райскому вдруг показалось, что все вернулось лет на пять назад, и он, тогда еще
подполковник, застигнут врасплох в вожделенном кресле своего начальника генерала
Герасимова и ждет крепкой генеральской выволочки, словно мальчишка. Он отбросил
ручку, она покатилась по столу и бесшумно упала на ковер. Райский не стал ее
поднимать.
- Владимир Марленович, - сказал он медленно, с легким
укором,- у меня есть вполне конкретный план операции. Однако то, что я задумал,
требует времени. Я не стал посвящать вас в свои замыслы просто потому, что на
сегодня у меня нет абсолютной уверенности в результатах. Но поверьте, план
хороший, надежный.
-Слова! Все это слова, Миша,- покачал головой Герасимов, -
подумай, что ты сейчас сказал. Ты не уверен в результатах, но план надежный. У
тебя стало плохо с логикой. Устал, что ли?
- Дело не в моей усталости, - вздохнул Райский, - просто вы,
товарищ генерал, не хотите понимать главного. Если бы я не взял ситуацию под
контроль, ваш сын стал бы первым и единственным фигурантом. Его уже допрашивали
бы не как свидетеля, а как подозреваемого. Вы не согласны?
- Нет! - рявкнул Герасимов, вновь теряя самообладание. - Не
согласен! Ежу понятно, что мой Стас шофера не убивал.
- Ежу-то, может, и понятно, - улыбнулся Райский, - а вот у
следствия есть масса вопросов. Официант в ресторане отлично запомнил Стаса и
утверждает, что он почти не пил за ужином. Дама пила много, а он нет. Между тем
Стас продолжает настаивать, будто был пьян до потери памяти и забыл, что его
ожидает шофер. Потащил свою подругу к Тверской и поймал такси. Дальше - орудие
убийства, этот несчастный ПСМ. Отпечатков на нем никаких. Но опять вранье. Стас
клянется, что не умеет стрелять, никогда не держал в руках оружия, однако мы с
вами знаем, он проходил в институте военные сборы и занимался спортивной
стрельбой два года. Правда, не слишком успешно, но с оружием он в принципе
знаком. А чтобы выстрелить в упор, никаких особенных навыков не требуется.
- Мотив,- спокойно произнес генерал,- где мотив, Миша? Зачем
Стасу было убивать шофера?
Райский долго молчал, посверкивал очками, сосредоточенно
счищал холеным ногтем пятнышко с лакированной столешницы. Генерал терпеливо
ждал, уставясь ему в переносицу. Наконец полковник задумчиво произнес:
- Вы поручили шоферу Георгию вести наблюдение за вашим сыном
и докладывать. Верно?
- Я поручил ему охранять Стаса, - железным голосом уточнил
генерал, - мой сын отказывался от услуг телохранителей. Между тем образ жизни,
который он ведет, мне всегда казался небезопасным.
- Владимир Марленович, а чего конкретно вы опасались?
- Как будто ты не знаешь! - усмехнулся генерал. - Все эти
дикие оргии или как они теперь говорят, тусовки, казино, шоу с голыми девками,
всякие сомнительные презентации, бесконечные кабаки. Да, он не пьет. Но кроме
алкоголя есть еще наркотики. Есть СПИД. Есть просто стихийные разборки со
стрельбой, которые в подобных местах происходят довольно часто.
- Да, - смиренно кивнул Райский, - я понимаю. А теперь
попробуйте и вы понять меня правильно. При таком образе жизни с человеком может
случиться много всего неприятного. Шансы стать жертвой или нарушить закон
примерно одинаковы. Вы совершенно исключаете, что на глазах у шофера могло
произойти нечто такое, что Стас хотел скрыть от вас и не только от вас? Вы на
сто процентов уверены, что Георгий оставался порядочным человеком и не пытался,
скажем, шантажировать Стаса? Только не нервничайте, не спешите отвечать.
Подумайте.
- Не исключаю, - быстро, еле слышно произнес генерал и
закрыл глаза, - но при чем здесь взрывчатка, карточки и подкинутый пистолет?
- Ну если человек совершил преступление, то, как правило,
есть пострадавшая сторона. Грубо говоря, Стас кого-то сильно обидел и за это
его попытались убить. А вот что касается карточек - тут вполне мог поработать
шантажист. Разве шофер не имел возможности выяснить номера банковских счетов и
прочие данные?
- Да, конечно, однако Стас узнал, что карточки
заблокированы, когда шофер уже был мертв, - заметил генерал.
- Ну и что? Звонки в оба банка в любом случае были сделаны
до убийства.
- Но пистолет подкинули после...
- А если не подкинули? -Полковник снял очки и принялся
протирать стекла носовым платком.- Стас ведь не профессионал и если допустить,
что в шофера выстрелил он, то вполне логично, что пистолет был спрятан в
квартире, где он провел ночь и половину дня после убийства. Выкинуть оружие
совсем не просто, держать при себе после совершения убийства - еще сложнее. Он
просто взял и сунул его за книги в чужом доме, надеясь, что там не найдут, а
потом будет возможность перепрятать или избавиться.
- Одну минуту, Миша, мы с тобой все-таки фантазируем или ты
сейчас выкладываешь мне свою реальную версию? - В голосе генерала не было
ничего, кроме усталости.
Райский чувствовал, что бывшему начальнику просто не хватает
сил осмыслить происходящее. Еще недавно генерал мог не спать несколько ночей
подряд, по пять-шесть часов без перерыва прыгать на теннисном корте, вести
бесконечные напряженные совещания. Но сейчас, когда дело коснулось самого
дорогого, что у него есть, единственного сына, он сначала потерял
самообладание, потом ненадолго сумел взять себя в руки и вдруг просто - устал.
Слишком велика оказалась эмоциональная нагрузка.
