– Лежи, сынку, лежи, – прошептал кто-то в самое ухо, обдав Приблуду запахом табачного перегара и горилки. – Все пройдет...
Чугайстр... Он жив. Его заперли в темницу вместе с Приблудой, старик тоже знает тайны войска запорожского... Знает, как выбрать ребенка, который может стать Зрячим. Знает. А сможет ли молчать?
Приблуда облизал губы, попытался открыть глаза – и не смог. Темнота окружала его.
– Дядька Чугай... – прошептал Приблуда и почувствовал, как треснули его губы, как кровь потекла, почувствовал вкус ее солоноватый. – Дядька Чугайстр... Молчи. Ничего не говори ему, проклятому... Терпи, дядька Чугайстр!
– Все хорошо, хлопчик, – прошептал Чугайстр на ухо. – Ты потерпи. Это пройдет, я знаю...
«Что пройдет? – удивился Приблуда. – Боль пройдет? Жизнь пройдет».
– Я не вижу, дядя Чугайстр...
– Это ничего, я тебе глаза завязал, нельзя тебе сейчас смотреть – больно. Я знаю.
– Мне и так больно, дядька Чугайстр. Везде болит...
– Я знаю... Терпи... Ничего сказать другого не могу – терпи. И нас прости, проклятых. За муки свои прости, за брехню нашу прости... Мы тебя домой везем. Там отлежишься. Не держи зла на Сечь.
– Я... – прошептал Приблуда. – Не держу... Батька... Охрим тоже сгорел?
– Нет, живой твой батька. И браты – живые.
– Живые... Сколько козаков погибло?
– Два десятка. Это если наших не считать. От огня – два десятка. Потом еще двенадцать человек, когда в крепости бой шел. Джинна проклятые... В коридоре, если бы не характерники, если бы не ты... – Чугайстр положил шершавую ладонь на лоб Приблуды. – Спасибо тебе.
– За что? – спросил Приблуда, уже зная ответ, уже поняв, что произошло там, на башне, зачем везли его козаки к крепости. – А если бы...
– Тогда бы все погибли, – ответил Чугайстр.
– Сказали бы... Научили...
– Нельзя. Научить нельзя. Можно найти ребенка, можно растить его, можно отправить его в самую пасть к дьяволу, в страх, в боль...
– Я должен был испугаться? – спросил Приблуда. – И тогда...
– Нет, не испугаться. Страх только готовит. И боль готовит. Они от дьявола. Они – зло. Жалость. Любовь. Сострадание, – Чугайстр говорил странные слова, непривычные ни для Приблуды, ни для себя самого. – Только тот, кто может жалеть. Кто готов...
– Умереть, – прошептал Приблуда.
– И умереть за друзей своих, – шепотом ответил Чугайстр.
– Я понял, – сказал Приблуда. – Понял. Только... почему Лихолет не смог? Почему меня послали, ведь ты... Ты ведь перехватывал источник, ведь так?
– Перехватывал... – еле слышно сказал Чугайстр.
– Так почему сейчас... сюда вы меня повели?.. Ведь могло не получиться...
И Чугайстр ответил.
И Влад проснулся, вскрикнув, таким страшным оказался этот ответ.
* * *
Джип раскачивало, словно лодку в шторм.
– Все нормально, – Кроха оглянулся назад, на Влада. – Это тут такие улицы вокруг дома Шкворня. Пацаны ему предлагали пригнать катки и рабочих, чтобы все заасфальтировать, а он сказал, что это для безопасности. Чтобы, типа, как противотанковые препятствия.
– Правильно сказал, – Влад охрип спросонья, пришлось откашляться. – А так из машины можно на большой скорости выстрелить. И тому подобное. Шахид какой-нибудь, опять же.
– Шкворень не дурак, – то ли с одобрением в голосе, то ли с завистью произнес Кроха. – Ведь у него врагов сколько – не перечесть. Другого уже замочили бы давно, а Шкворень...
– Бледный, – сказал Влад. – Шкилет.
– Ты с такими шуточками поосторожней, – пробормотал Кроха. – Он таких шуток не понимает.
– А мне это до жопы! Мне на него насрать. Мое знакомство с ним долго не продлится. Ни в одном случае, ни в другом.
Джип остановился перед металлическими воротами. Из калитки вышел коренастый крепыш и, ежась под дождем, подошел к машине.
– Свои, – сказал Кроха.
Крепыш не ответил, мельком глянул на сидевших спереди, внимательно осмотрел салон, поглядел в лицо Владу.
– Багажник открой, – приказал он.
Влад осмотрелся. Ворота были внушительные, никак не жесть, и забор был сложен из бетонных блоков. Калитка, выпустив крепыша, закрылась. В ней была широкая узкая прорезь, явно не для писем. Еще пару амбразур, закрытых металлическими заслонками, обнаружил Влад в бетонном заборе.
Плюс видеокамеры, плюс проволока под напряжением.
Живет Шкворень безопасно, но невесело.
Крепыш осмотрел багажник, чем-то громыхнул в нем, перекладывая. И охрана у него работает без суеты и лени, оценил Влад. Всякий, кто попытается атаковать, будет нести потери. Громадные потери.
Вот интересно, а если бы кто-то в прокуратуре сошел с ума и решил арестовать Шкворня – пришлось бы проводить войсковую операцию? Он, Влад, бы сюда без поддержки танков не сунулся.
Без бомбардировщиков, танков, тяжелой артиллерии...
Ворота отъехали в сторону, пропуская машину не во двор, а в своеобразный тамбур, с еще одними закрытыми воротами.
Джип остановился.
– Выходим, – скомандовал Кроха и вышел из машины. Вышел и Влад.
Сон его не обнадежил. Все было плохо и безрадостно. Верить Шкворню нельзя. Никак нельзя. Приезжать сюда было глупо.
Разве что был у Влада козырь в кармане... И, таки, был. Но это должен был понимать и верог. И все-таки он согласился на личную встречу в своем оплоте.
Все блефуют. Абсолютно все. Но выигрывает-то только один, вот в чем проблема.
Влад вытерпел обыск. У него отобрали все: ключи от квартиры, запасные магазины к пистолету, цветок сатра, документы и деньги. Все сложили в пластмассовую коробку и унесли куда-то в боковую дверь.
Внутренние ворота приоткрылись немного, ровно настолько, чтобы мог пройти человек. Здоровенному Крохе пришлось протискиваться.
Двор был довольно широкий, метров тридцать на пятьдесят. Забетонированный. Дом, стоявший в глубине двора, напоминал воспалившийся дот, вспухший от давления крови и гноя.
Узкие окна, невысокая дверь с амбразурой.
Дверь открылась, как только Влад к ней подошел. Кроха остался посреди двора.
– Ты не со мной? – спросил Влад.
– Слава богу – нет, – Кроха помахал рукой.
– Даже до свидания не скажешь? – Влад тоже помахал рукой Крохе.
– На этом свете – нет, – ответил Кроха и отвернулся.
– И тебе долгих лет жизни, – пожелал Влад, переступая порог.
Удар – Влада согнуло, еще удар – Влад упал бы на пол, если бы кто-то не подхватил его под руки.
