– Что?! – выкрикнул верог. – Что смешного?
– Мои предки были не дураки, – смеясь, сказал Влад. – Они знали цену словам. Перехватить! Понятно, это значит – что-то вырвать, отобрать, применить силу. Источник воды в осажденной крепости нужно отвести в сторону, взорвать башню, завалить колодец, захватить этот источник, в конце концов, и удержать силой. Ведь потрясающе простая и эффективная идея – просто называть обычным словом не совсем обычное действие. Для взрыва нужен порох, для прорыва – люди. Это масса, это сила! Чушь! Не нужна сила и масса, чтобы лишить осажденных источника. Не отобрать нужно воду, а превратить ее в оружие. И не нужно для этого строить запруду или копать подкоп. Нужно источник всего лишь отравить. Бросить в него яд... Или зараженный труп... И все – вода есть, источник исправно функционирует, а воду пить нельзя. А через некоторое время, когда пившие отравленную воду умрут, источник сам себя очистит. Вот и все. Можно не пить отравленную воду, не подпитываться силой из отравленного источника, но тогда ты сам ослабнешь и станешь уязвимым. Мне не нужно было захватывать источник, я этого и не умел, не знал даже, что должен это сделать. Мне нужно было пропустить энергию источника через себя. Я был отравой, ядом... Понятно?
Зазвонил телефон.
– Что? – крикнул верог. – Змея? Волки? А у вас что, нет стволов? Стреляйте! Мне наплевать... Стреляй!.. Я скоро выйду.
Верог шагнул к сидящему Владу, ударом ноги разбил ему лицо.
– Юпитер, ты сердишься, значит... – Влад сплюнул кровь. – Страшно?
– Не страшно! Не страшно! Противно! Мне противно видеть глупость. Они не прорвутся... И ты был ядом. Только был. Твой яд израсходован в Косово. Израсходован, ты это понимаешь?
Где-то очень близко ударил автомат. Длинными очередями. И еще один. Гулко бухнуло ружье.
– Это уже во дворе, – засмеялся Влад. – Во дворе! Слышишь?
Верог оглянулся на дверь. Ему нужно быть там, со своими солдатами. Удержать их, заставить сражаться даже с чудовищами, с гигантской змеей, с пантерой, с медведем и волками...
– У тебя ничего не выйдет! – прорычал верог. – Они там ошиблись. Я выяснил... Я прочитал старые хроники... Один раз. Ты – одноразовая бомба. Капсула с ядом... Такие, как ты, могут сработать только один раз. Все внутри выгорает, ты теряешь эту способность. Если тебе проще понять пример с водой – источник вымыл из тебя яд. Вымыл. И сейчас... Ничего у тебя не получится сейчас. Ты напрасно влез сюда и напрасно погубил своих людей и маах'керу! Напрасно. Ты ничего не можешь! Попробуй! Ну? Давай! Маах'керу во дворе, им только нужно чуть-чуть помочь. Ударить с тыла. Давай! Не хочешь, еще надеешься, что будет по-другому? Смотри!
Шторы на стене раздвинулись, и стал виден экран телевизора, а на нем – двор.
Два тела лежали возле стены, их лица были обезображены, кровь текла по бетону. Черное гибкое тело пантеры метнулось через двор к двери, выбежавший навстречу человек вскинул ружье, нажал на спуск.
Огненный столб вырвался из дула. Пантера упала. Набежавший сбоку человек выпустил в упор автоматную очередь. На полмагазина. И когда пантера шевельнулась, выпустил остаток.
Перезарядить автомат не успел – гигантская змея выметнулась сбоку, сдавила орущего от ужаса стрелка и швырнула его в бетонную стену. Ружье выстрелило несколько раз, еще три человека выбежали во двор, пули били в стальные ворота, выбивали крошку из бетонной стены и настигли, наконец, змею. Полетели окровавленные чешуйки, удав задергался и бессильно обмяк.
– Это не серебро! – закричал верог. – Обычный металл, но маах'керу не бессмертны! Смотри!
Верог снова повернулся к экрану:
– Смотри!
Картинка сменилась, теперь это была улица перед домом – два волка корчились в грязи, третий полз к дому, но невидимый стрелок все стрелял и стрелял, пули вырывали клочья шерсти, расшвыривали брызги крови.
Один из волков начал медленно превращаться в человека. В мертвого человека.
– Еще хочешь посмотреть?
Кто-то из бойцов Шкворня попытался на машине прорваться к дому.
Машина двинулась по колдобинам, набирая скорость. Из-за голого куста, расшвыряв в стороны гниющие листья, взвилось тело змеи, пробило лобовое стекло и скрылось в салоне. Машина вильнула, попала колесом в яму и замерла.
Змея выползла из машины, скрылась за углом.
И тут бросился Влад.
У него не было другого выбора. Он прыгнул. И Руслан прыгнул, превращаясь в здоровенную росомаху, наручники лопнули, звенья цепочки щелкнули по стене.
Верог взмахнул рукой.
Росомаха взвыла и свалилась на пол, заскребла когтистыми лапами, разрывая ковер в клочья.
Когти Шкворня ударили Влада в плечо.
– Ты не понял... – пробормотал верог. – Ничего так и не понял. Эти, там, снаружи, не просто уголовники, они самые сильные и точные бойцы в этом городе. Их поддерживаю я, поддерживаю их тело и дух. Они будут сражаться, даже умирая, когда не останется совсем ни одного шанса. А ты подохнешь здесь. И твои друзья...
Богдан не мог встать, он полз к Владу на помощь, извиваясь, как червяк. Он не мог кричать – он выл, по распухшему лицу текли пот и слезы, но Богдан полз.
Встал Игорь, опираясь спиной о стену. Попытался разорвать наручники, но у него ничего не получилось. Тогда он просто шагнул вперед.
Росомаха снова прыгнула, вой ярости и боли прозвучал в комнате, когда что-то невидимое хлестнуло оборотня сбоку, круша ребра.
Влад висел на когтях Шкворня.
– Вы все подохнете! – прорычал верог. – Вначале те, что снаружи. Потом вы, один за другим.
Словно неимоверная тяжесть припечатала Богдана к полу, руки, скованные наручниками за спиной, выгнулись, потянулись вверх, будто на дыбе. Суставы захрустели. Богдан кричал от невыносимой боли, но сознания не терял.
Игорь оказался почти возле Шкворня, но тот небрежно взмахнул рукой, и Капустян замер. Застыл ледяной статуей.
– Смотри, Гетьман! Смотри! Начнем с этого!
Влад видел все происходящее как сквозь туман. Боль. Ненависть. Безнадежность.
Плечо, пробитое когтями вампира, полыхало огнем.
– Смотри, – правая рука Шкворня вытянулась вперед, он словно собирался осторожно, двумя пальцами, взять что-то маленькое.
Капустян захрипел, жилы на шее вздулись. Он задыхался.
Влад попытался ударить врага рукой... ногой... Не получилось, тело было словно набито ватой, он не мог даже ударить, кровь текла по руке, капала на пол, на лицо кричащему от боли Богдану.
Когти прорезали его плоть, дошли до кости, и Влад перестал сползать. Он слышал скрежет когтя о кость. Но он не кричал – не мог. Сил – не было. Он смотрел только на Игоря, смотрел в его лицо, налившееся кровью, искаженное агонией.
