– Идет, – одновременно ответили братья и засмеялись.
Засмеялся и Влад.
С Лютыми ему всегда было легко. С ними не нужно было притворяться, врать, прикидываться. Им можно было просто не говорить всей правды. Они и сами не лезли в подробности.
Они знали, что с Владом что-то случилось в Косово. Шрамы на его теле видели. Не хочет говорить – его право. Ведет себя иногда странно? И что из этого? Это был Влад Гетьман, человек, спасший жизнь Богдану. И потративший почти все свои привезенные из командировки деньги на его лечение. И на оставшиеся деньги заставивший комиссию признать Богдана годным к дальнейшему несению службы. И неоднократно отмазывавший Руслана, попадавшего со своими компьютерными делами в самые неприятные положения.
Если честно, то братья Лютые до сих пор не знали, почему именно их так опекает Влад Гетьман, да и не старались это узнать. Оба они были из детского дома, и Влад был для них старшим братом. Просто старшим братом. У самого Влада настоящих братьев не было, осиротел рано, а тетка, воспитывавшая его, своих детей не имела.
– Ты разбогател, – сказал Руслан, когда они поднялись в квартиру к Владу. – На крутых тачках катаешься...
– Да-да, – голосом дворового склочника подтвердил Богдан. – Наши люди в булочную на такси не ездят.
– И ноутбук у тебя навороченный. Я слышал о более крутых, но не видел, – Руслан сел к столу, повернул ноутбук к себе. – Я гляну?
– Вещь, между прочим, чужая. Тебя не учили, что в чужое лазить нельзя? – осведомился Влад, стаскивая с себя мокрую одежду. – Там, кстати, пароль!
– Ага, пароль, как же... – Руслан включил ноутбук. – Я еще, когда мы без тебя заходили, глянул. Вот, пожалуйста, смотри-читай. Да и смотреть тут толком нечего.
– Ты и посмотреть успел? – Влад достал из шкафа сухие джинсы и футболку, прикинул, гладить или нет, и решил, что и так сойдет.
– Я не один.
– Естественно, не один. С братом. Какого хрена вы делаете в милиции с замашками клептоманов? Ты роешься в чужих файлах, брат твой, как я понимаю, сейчас шакалит у меня в холодильнике.
– А я все слышу, – крикнул с кухни Богдан. – И попрошу подбирать выражения. Не шакалю, а... Ну, прикидываю, из чего можно сделать бутерброды для уставшего и вымокшего старшего по званию. Кофе будешь?
– Я еще спать собираюсь, – ответил Влад и сел на стул, возле Руслана. – И что вы тут нашли?
– Ну, фотки и кинушки. Странные какие-то. Камера в СИЗО произвела впечатление. И это... Ведь Лодкина грохнули в лесу? А тут он красиво падает где-то на автостоянке.
– Ты его в лицо знаешь?
– Кого я только лицо не знаю. Тоже мне, бином Ньютона. В Харькове миллион жителей, и все живут на одной улице. Не мной, между прочим, придумано. А, кроме того, я ведь в информационном отделе тружусь. У меня еще и память хорошая. Завтра пробью по номеру, на чьей машине ты ночью катался.
– Может, меня подвезли.
– Ты денег не давал. Не давал ведь, Богдан?
– Не давал, – подтвердил Богдан, входя в комнату с тарелкой в руках и полотенцем на плече. – Денег не давал, руку не пожимал, водителя не целовал. Вылез с переднего сиденья, так что прекрасной дамы на заднем явно не было. Или была, но не его.
– Или его, но не живая, – подхватил Руслан. – И если бы он ехал к бабе, то обязательно позвонил бы.
Богдан поставил на стол тарелку с бутербродами – хлеб с салом, – бросил Владу полотенце:
– Вытри голову.
– Какие мы заботливые, – умилился Влад.
– Скажи спасибо, что хоть кто-то к тебе хорошо относится и не прикидывает, как бы вломить тебе табуретом по голове.
– Во всяком случае, не говорит об этом вслух. – Богдан взял с тарелки бутерброд, откусил и что-то неразборчиво добавил с полным ртом.
– Что? – спросил Влад, вытирая полотенцем голову.
– Жениться тебе пора. Хлеб позавчерашний, сало уже пожелтело... Водку жрал. Я вчера уровень засек в бутылке. Пить без повода – признак алкоголизма. – Богдан доел бутерброд и взял следующий. – Вы напрасно щелкаете клювами, я сторонник свободной конкуренции. Бутербродов может не хватить...
Руслан, не отрываясь от ноутбука, взял бутерброд. Влад отмахнулся. Высушив волосы, он бросил полотенце на диван.
– Так я говорю, пьянка без повода...
– Был повод, – сказал Влад.
Братья посмотрели на него. Влад встал, подошел к окну – световое представление над площадью закончилось, тучи плотно легли на город, словно решив задушить его в объятиях.
– Всем спать, – сказал Влад, не оборачиваясь. – Я на раскладушке, вы – на диване.
Богдан хотел что-то сказать, но мельком глянул на брата и промолчал.
– В десять утра за мной приедут, – сказал Влад.
– Нам к девяти, отсюда добираться почти час, значит – подъем в семь, – констатировал Богдан. – Через три часа.
– Вы ложитесь, – сказал Руслан. – Я тут покопаюсь в машине.
Раскладушку в соседней комнате Влад никогда не убирал. Лег, не раздеваясь, закрыл глаза...
* * *
...Глаза, светящиеся красным, тонкие пальцы рук, бледные, похожие на лапки паука. Длинные тонкие зубы, выглядывающие из приоткрытого рта. И боль, выворачивающая наизнанку боль. Даже когда Влад терял сознание – боль не отступала, дотягивалась сквозь темноту, яростно рвала железными когтями его тело и мозг.
Залитые кровью лица погибших жителей деревни бесстрастно смотрели на Влада, что-то говорил Олежка... Говорил торопливо, задыхаясь, потом замирал и падал в серую горячую пыль. Волк выныривал из тени, его глаза останавливались перед самым лицом Влада, язык касался щеки, лба – с гигантских, похожих на кинжалы зубов стекали прозрачные вязкие капли...
Боль сжигала все вокруг, с сухим шелестом осыпались сожженные горы, выгоревшее небо обрушивалось на растрескавшуюся землю, разлеталось вдребезги, и мельчайшие осколки впивались в тело Влада, прошивали его, рвали в клочья плоть...
Олег пытался что-то сказать, но снова умирал. Волк, расшвыривая в стороны мертвецов, снова прорывался к Владу и всматривался в его глаза, словно пытаясь увидеть что-то очень важное.
И снова рушился мир. И снова возникал только для того, чтобы вновь рассыпаться. И снова Влад кричал от боли и оттого, что ничего нельзя исправить, что не встанет Олег Столяров из пыли, что будут холодные звериные глаза что-то высматривать в лице Влада...
Боль отступила внезапно, словно накрыло Влада прохладной волной. Секунду назад горели раны и ссадины, и растекался жидкий огонь по всему телу, и вдруг – покой. Исчезла боль. Даже тело, кажется, исчезло, растворилось в прохладном полумраке.
Влад открыл глаза.
– Здравствуй, – сказал странный, словно клокочущий голос. – Теперь ты будешь здоров, я это обещаю.
